— Три с лишним года отношений, на! — Маря пнула бордовый пуфик, отскочивший на пару метров. — К чёрту, на фиг! Всё зря! Не, Насть, ты только подумай: застала в нашей кровати, на моём постельном. Кувыркались, будто это нормально! С-с-с-с… Тварь!
Сестра остановилась по середине комнаты и схватилась за голову.
— Как так-то?! Привёл… К себе… Какую-то… — она простонала, всхлипывая.
Раскачиваясь, подошла ко мне и грохнулась на колени, уткнувшись в диван лицом. Вот теперь и мне стало больно за родное сердечко. Ком сдавил горло, намекая на приближающиеся слёзы. Лучше бы Маря продолжала крушить квартиру. Всяко было бы легче, чем слышать её горький плач.
Так. Внимание, мой выход.
— Вставай, иди ко мне, — села поближе и тихо позвала сестру.
— Нет, ты понимаешь? Какая-то дрянь с ним. Он её… А я? Как он мог так со мной поступить? Скотина неблагодарная. Разве я заслуживаю такого предательства? Разве со мной так можно? — сестра сглатывала слёзы, уперевшись на локти.
— Расскажи по шагам, что случилось. Может, ты накрутила себя, а? — взяла её за руку.
— Да что я, по — твоему, совсем чокнутая? — прошипела Маря. — Дура, конечно, конченная. Но не до такой степени.
— Ну тебе виднее, конечно. Ведь не знаю, что да как.
— Короче. Я освободилась пораньше. Вспомнила, что в сумке ключи от квартиры этого остались… Ну думаю, судьба. Круто! Поеду к нему без звонка. Приготовлю ужин. Придёт любимый с работы, а дома его я встречаю, нагишом, а на столе запечённая курочка. Моя фирменная, с золотистой и хрустящей корочкой, как ты любишь. Картошечка под сыром рядом, салатики какие-нибудь. В общем, чтобы вообще отвал башки. Увидел — обомлел.
— Я аж есть захотела.
— Он, конечно, в итоге всё — таки был в ауте. Только сюрприз не по плану пошёл, — Марьяна плюхнулась на диван рядом.
— Не торопись, если не хочешь, не рассказывай. Потом как-нибудь, — положила голову ей на плечо.
— Вспоминать противно. До сих пор не могу поверить, — сестра пропустила мимо ушей мои слова и вцепилась в свои волосы, растрепав их ещё больше. Перевела дыхание и продолжила, — Открыла дверь, захожу и сразу чувствую, что-то не так. Насторожилась. И тут на глаза попались синие женские лодочки, на шпильке, лакированные. Модница же она у нас, п-п-п… зараза. Я в шоке. Прислушалась. Так и есть, стонали где-то. Пыхтели, гады, покрикивали. Хорошо им было.
— Ой, Маря… — не сдержалась я.
— А я что? Застыла и не знаю, что делать: уйти и прикинуться, что ничего не знаю, остаться и устроить ему разгром по всем фронтам или просто исчезнуть из его жизни. Что в таких случаях делают-то? Понятия не имела, как лучше. Стояла там, в прихожей, как дура, облитая помоями, и пошевелиться не могла.
— Марьяночка, — я громко всхлипнула, в красках представляя описанную сестрой картину. От сочувствия и обиды за нее саднило в груди.
— И тут они, видимо, совсем в раж вошли, разохались на весь дом. Зря. Меня и оборвало. Плохо помню, что дальше было. В голове всё перемешалось: я её за пакли скинула на пол, ему пощёчину отвесила. Кричала жутко. Конечно, разнесла комнату вдребезги.
— Как без этого. У нас дома продолжила.
— Меня разрывало от злости и боли. Внутри адски жгло. Тебе вещей жалко?
— Нет — нет, что ты. Это я так. Прости. Не в тему.
— Жизнь рухнула. Понимаешь? Не знаю я, как теперь. Вот реально, не представляю. Чересчур обидно, чересчур. Любила ведь его. Господи, как же сильно я его любила. А сколько мужиков вокруг меня раньше крутилось! Всех отшила. Один он мне был нужен. К такому я не была готова. Думала, у нас всё серьёзно. Мы не съезжались только потому, сначала мама умерла, бабушка следом ушла. Ты ещё в школе учишься. Скоро выпуск. Не оставлю же я тебя одну. Думала, вот исполнится тебе восемнадцать, он позовёт к себе жить. Поторопит. Ага. Поторопил.
— То есть дело во мне? — от слов сестры сердце сковал стальной колючий обруч, пронзивший плоть длинными иглами. Горько и тоскливо стало в миллион раз сильнее. Я сама готова разрыдаться, сдерживалась, что было сил. Но того гляди, сорвусь и тоже взвою.
— Не-е-ет, дело в нём. Только в нём. Он не собирался со мной семью строить. Удобно ему было и всё. Как теперь людям верить? Как жить-то дальше? Близкий человек после стольких лет плюнул в лицо и вышвырнул, как надоевшую кошку. Лохушка я несусветная, Настька. Опростоволосилась. В козла влюбилась и подстилкой его оказалась. Вот так вот. Может, и сама виновата. Что теперь судить. Поздно. Я в дерьме.
— Только не надо себя винить и оскорблять! Умоляю! Давай так, — я встрепенулась, расправила плечи, громко и задорно предложила, — Хочешь, врубим музыку и оттанцуем, как мы умеем? Или роллы закажем, пиццу, что угодно, наедимся и комедию посмотрим? Или пошли гулять: наведём полный марафет и побродим по улицам, зайдём в любимый ресторан. Марька, жизнь продолжается. Плохое уже было, оно в прошлом осталось, впереди, значит, исключительно хорошее. Судя по объёму свалившегося «плохого», нам скоро столько счастья привалит! У-у-у-у! Говори, чего ты хочешь! И не сиди так, опустив руки!
— Уехать отсюда хочу. Подальше. Чтобы глаза мои не видели этот город. Новую жизнь хочу начать. С чистого листа. По-другому.
— Поехали! — подхватила без заминки.
— Чего? Куда?
— Давай в Москву рванём? Я поступлю на заочку в какой-нибудь московский институт. У меня получится. Не сомневайся. Устроюсь на работу. Снимем комнату. И заживём. Ох, Маря, как мы там заживём. Я прямо представляю.
— С ума сошла? Какая заочка?! — возмутилась сестра. — Только дневное. Работать буду я. А ты учиться. Тебе образование получать надо. Возьмём мою заначку и хоть сейчас можем переезжать, на несколько месяцев жизни в Москве нам хватит. Шиковать, конечно, не удастся, но и бедствовать не будем. А если что, ты в общагу переедешь и продолжишь учиться. Это на худой конец. Если я с работой не разберусь и придётся вернуться домой.
— Что вряд ли.
— Надеюсь. Но видишь, не всё случается так, как хочется.
— Марьяна? — взглянула на сестру.
— А?
— Решено?
— Надо переспать с этой мыслью. Пока я в шоке. За адекватность своих желаний не отвечаю, — обессиленно предложила Маря.
1.2. Прощальной вечеринке быть!
Пару месяцев спустя
Шёл десятый час вечера, а Марьяна по-прежнему в работе. Сидела в пижаме на диване в подобии позы лотоса, на коленях ноутбук, на голове творческий беспорядок, в глазах полное отсутствие связи с реальностью. Она где-то там, в своих проектах на просторах Всемирной сети.
Мало того, что ни свет, ни заря уносилась в офис, так еще и дома засиживалась допоздна. Не поднимая головы, строчила что-то, мониторила. Наверное, если сзади неё прошествует оркестр с трубами, потом цыгане с бубнами и скрипками, а замкнёт процессию стадо испуганных буйволов, она и бровью не поведёт — не заметит.
Пиарщики, что с них взять? Люди творческие, креативные и одержимые своим делом. По крайне мере моя сестра именно из таких. Она горела и рвала, когда ставила очередную цель.
И сейчас ее задача — заглушить стон раненого сердца и заполнить пробел в жизни. Так что ей в принципе всё по барабану — она на своей волне.
— Марьяночка, я тебя спросить кое о чём хотела. Это очень-очень-очень важно, — подсела к сестре с милейшим фейсом.
— Лису включила. Ясно. Чего хотим?
— В пятницу прощальную вечеринку устроить. У нас дома. Ты не против? Пожа-а-а-алуйста, — сложила кулачки у губ и состроила жалобные глазки, как мультяшный котик.
Маря молчала. Слишком долго, чем хотелось бы.
— Сестрён, ты думаешь или уже своим занимаешься?
— Уеду тогда праздновать переезд к Иринке. Вернусь утром, уставшая и довольная. А вы только до конца квартиру не разнесите. Окей? Хотя, чёрт с ней, сами смотрите, как пойдёт.
— Ты же знаешь, мы не буйные. Очень даже примерные ребята.
— Цветик, мы не первый день знакомы, — добродушно рассмеялась в ответ Марьяна.
