Попыталась войти на старую страничку, но оказалась, что не могу вспомнить логин — свой старый номер телефона. Пароль же у меня много лет один и тот же, не меняется.
После безуспешных попыток восстановить страничку, попросила Лёню Мартынова из IT-отдела взломать мой аккаунт — наверняка там материала наберется на несколько тем для марафона.
— Приходи завтра за результатом, — объявил он.
— А быстрее никак? — не терпелось мне прочитать давние переписки.
— Я похож на юзера? — надменным тоном спросил компьютерный гений.
— Да нет… — я попыталась вспомнить, что значит слово «юзер».
— Вот и я так думаю. Поэтому только завтра. А если будешь подгонять — вообще раньше недели не сделаю. Ясно?
— Ясно, — согласилась я с компьютерщиком, не имея другого выхода.
А вечером, смыв с себя всю косметику, вновь принялась разглядывать себя в зеркало, будто впервые видела. Черт бы побрал Артема с этими фотографиями! Мне двадцать восемь лет, а я ерундой какой-то занимаюсь!
Родинка на ключице, прямо в ямочке. Маленький шрам под коленкой, оставшийся от далекого детства, когда я упала с велосипеда. На животе — другой шрам, от кесарева. Родимое пятно на спине. Вроде бы то и вроде бы не то…
Разгадка, которая лежала на поверхности, пришла ко мне не сразу. С подачи того же Артема.
— Юль, человек меняется внешне тогда, когда меняется внутренне, — изрек он глубокую философскую мыслю. — Я не знал тебя в восемнадцать лет, но готов спорить, что тебя поменяло.
Ну и кто из нас идиот? Не люблю копаться в себе — это чревато больными воспоминаниями, но с Крыловым пришлось согласиться. Да, меня поменяло. Конкретно поменяло. Не знаю, что явилось большим катализатором — рождение сына или работа на радио, но той наивной застенчивой девочки с двумя мышиными косичками больше нет. До сих пор непонятно, хорошо это или плохо. Я стала более уверенной в себе, при случае и наглой могу быть. Да, я определенно изменилась. До этого момента я не придавала этому значения, просто проживала день за днем в одном ритме, очень редко выходя за рамки привычного расписания.
С утра просыпаюсь и, заведя Костика в садик, едва успеваю к эфиру. Общая с Максом программа, совместная работа с креативщиками и еще куча сугубо радийной волокиты, когда даже перекусить некогда. После обеда, сломя голову, несусь на другой конец площади в детский сад за сыном, чтобы успеть отвести его на тренировку. После тренировки на всех парах с Костиком под мышкой снова возвращаюсь на студию — на запись анонсов для марафона или недельных слоганов. К концу дня чувствую себя выжатой, как лимон.
Если в течение дня я успею ответить на телефонный звонок — то звонившему очень крупно повезет. Соц. сети? Упаси Господи! Только скайп и только в том случае, если разговор важный. Я не из тех, кто часами мучает телефон, отправляя десятки сообщений. Все нужные люди в легкой доступности и без этого. У меня есть знакомый, достаточно известный и успешный артист. Так вот у него целых два телефона, и на каждый приходят десятки сообщений. Во время эфира, когда он был у нас в гостях, ему пришло около сорока мини-писем от фанаток за час. Да, один мобильник с такой нагрузкой точно бы не справился.
Я же уподобляться телефонному наркоману не хочу. И без этого дел хватает…
Я уеду на такси, провожать не будешь,
Я уеду, не спросив, все равно забудешь.
В караоке до утра петь, что ты со вчера
Не звонишь, не пишешь, не любишь, не целуешь…
(«Не целуешь» — И. Дубцова)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Мне иногда кажется, что я ненавижу свою работу. Правда, это ощущение не стойкое и через короткое время оно проходит. А когда, сломя голову, бегу через всю площадь за сыном в детский сад, едва успевая до закрытия — снова думаю о том, что завтра же с утра напишу заявление на увольнение. И так каждый будний день за редкими исключениями, а иногда не только будний.
На радио я работаю почти три года. За это время успела стать свидетелем мелких обманов, споров, шантажа и даже драк. В эпицентре событий чаще всего оказываются гости радио. Да я и сама успела порядком накосячить и чудом не потерять должность.
Катастрофа: вместо интервью с одной медийной дамой анонсировали другую, причем прямую ее конкурентку.
Трагедия: во время музыкальной паузы забыла выключить микрофон, и на фоне песни известного артиста все радиослушатели слушали (простите за каламбур) мой страдальческий монолог о невкусной шаверме из ларька через дорогу.
Беда: пропал голос прямо перед открытием крупного торгового центра, которое я должна была вести вместе со своим со-ведущим Максимом Богачевым.
Чрезвычайное происшествие: перед эфиром поспорила с музыкальным директором по поводу внеочередной командировки, и в результате данный спор продолжила во время прямого эфира, пользуясь тем, что оппонент не мог дать достойный ответ, поскольку не вхож в рубку.
Стихийное бедствие: опаздывала к началу эфира на несколько минут. Несколько раз. Очень много раз. Постоянно.
Но в целом работа на радио мне нравится, и все мои жалобы вилами по воде писаны. Более подходящую для меня работу сложно найти
Мы с Максом ведет программу «Телеграмма» — глупая рифма, ставшая слоганом. Мне нравится вести интерактивы со слушателями. Во время эфира мы прерываемся на новости, рекламу и, само собой — музыкальные паузы. За эти короткие отрезки времени длиной по десять-пятнадцать минут нужно успеть сделать кучу дел — прописать текст, если логисты заняты (а это бывает чаще, чем хотелось бы), придумать тему следующей передачи в обход креативщикам, записать телефонное интервью, отметить интересные сообщения в чате, который является эпицентром нашей программы, и прочее, прочее, прочее. Вообще-то всем этим должны заниматься программные редакторы, но наш постоянный редактор Саша очень часто отсутствует на своем рабочем месте, поэтому нам невольно приходится выполнять его обязанности.
Нет, плюсов тоже полно, спорить не буду. Например, постоянные приглашения на концерты или фестивали. В первую совместную командировку мы с Максом открывали клуб «Потому что» в Москве, и его владелец, крупный магнат, между прочим, предложил нам стать его резидентами. А еще я познакомилась с кучей довольно-таки известных личностей, которых раньше в наушниках слушала или на экране видела. Эти личности очень разные и имеют весьма специфичную манеру общения — иногда приятную, а иногда с сумасшедшим желанием кинуть чем-нибудь тяжелым в эту самую личность. Даже я, человек достаточно терпеливый, несколько раз высказывала именитым гостям свою точку зрения в весьма грубой форме, за что потом получала по шапке от руководства. Однако же дальше порицания так и доходило, ведь наша с Богачевым программа раз за разом выбивала для радиостанции первые места в городском рейтинге, а это прямым текстом говорит о нашем профессионализме. Поэтому нет-нет, да и пользуемся мы возможностью поставить зарвавшуюся звезду на место. Максим — реже, я — часто. Терпения не хватает, да и марку приходится держать.
Все-таки радиоведущие — люди публичные. Независимо от своего желания. Во-первых, потому что по долгу службы приходится постоянно общаться с теми, кто априори считается публичным. Не важно, кино, музыка или другой вид искусства прославил артиста. Сложно подсчитать, сколько подобных персон ходили по коридору нашей радиостанции за последний месяц. И это несмотря на то, что у нас местная городская волна. С одной важной поправкой — питерская волна. Очень много народу бывают в культурной столице нашей страны с концертами, гастролями и рабочими поездками, в ходе которым нам надо успеть перехватить гостя раньше конкурентов. А во-вторых, потому что самим приходится кататься по командировкам — что-то открывать, делиться опытом или получать его, организовывать концерт или освещать какой-нибудь фестиваль. За три года работы на радио подобных поездок у меня накопилось предостаточно. Хочешь-не хочешь, но невольно приходится общаться с кучей самых разных людей.
