ее формулировок, меня ее словечки и заводят, и умиляют. Заняться устройством личной жизни она хотела… Я сам тобой займусь!
— Невинна! — ставлю вердикт. — Молодец, что никого подцепить не успела. Я буду твоим единственным мужчиной, запомни.
— Брачную ночь захотел?!
— Очень. Потом родишь наследника.
Меня просто уносит от ее запаха и блестящего взгляда. Влажные губки — предел мечтаний любого мужчины.
— Еще лучше двух.
— Двух?! — ее голос становится выше и тоньше от удивления.
— Двух пацанов мне родишь! — заявляю уверенно.
— С чего такая уверенность, что будет мальчик. И… Двое?! — переспрашивает, побледнев. — Двое детей?! Нет! Фантастика.
— Наследственность! — отрезаю. — Я могу наградить тебя близнецами.
Серафима замирает без движения, смотря на меня шокировано. Она не знала, что у меня есть сестра-близнец. Черт, она вообще о моей семье ничего не знает! Может быть, даже считает, что у меня нет никого! Так вот я ее обрадую… Семья у меня большая и крепкая. Со всеми познакомлю красотку, только сначала немного спесь собью.
Пусть лона ластится ко мне как ласковый котеночек и смотрит влюбленными глазками, тогда и будет послабление, а до тех пор — контроль, милая. Ты под моим контролем. Глаз не спущу. Черт… Даже рук от ее талии отпускать не хочется! Все ближе и ближе к ней тянет.
— Хочешь наследника? Пусть в больнице постараются сделать ЭКО на одного младенца! — выдыхает едва слышно.
— ЭКО? Нет, моя дорогая жена. В зачатии на пробирки полагаться нельзя. Поверь, ошибок там бывает предостаточно!
Вспоминаю брата, Амира, который даже с суррогатным материнством умудрился накосячить, но найти свою единственную
— Я предпочитаю натуральные методы. Все будет естественно! — окончательный вердикт, обжаловать нельзя!
Серафима выдыхает тихонько, складывая губы бантиком. При неосторожном взгляде на ее пухлые губки, меня окончательно срывает. Выдержка лопнула! Рядом с ней я всегда сдерживался, но целоваться хотелось.
Глупости какие. С женщинами я не разводил лишних церемоний и долгих ухаживаний, считал это лишней тратой времени, тем более, с девушками легкого поведения целоваться противно… Но с Серафимой с ума сводило желание целоваться, как подростку, пока губы не сведет судорогой.
Прижимаюсь изо всех сил, целуя отчаянно, как в последний раз.
* * *
Серафима
Багратов целится поцелуем прямиком в мои губы и обрушивается сокрушительным ураганом, которому не удается противостоять. Его губы сметают преграды. В груди сердце бьется на ошеломительной скорости. Я пытаюсь оттолкнуть грубияна, целующегося так, словно он хочет меня слопать, но не получается! Он намного сильнее, зол и словно до сих пор находится под действием отравы.
Бугай здоровенный, неужели я с дозой просчиталась?! Судорожно пытаюсь подсчитать часы. Вроде действие яда белладонны должно перестать действовать? Или нет… Он не спал, сидел на кофе и энергетических напитках. Наверное, действие продлилось.
Дышать совершенно нечем, горячие ладони бесстыже исследуют тело. Пальцы изучают все изгибы. Решительному напору сложно противостоять. Губы сливаются в дурманящих поцелуях, воля и желание сопротивляться тают, превращаясь в призрачную дымку.
Впервые пробую такой поцелуй на вкус. Словно пью и не могу напиться. Почему я начинаю таять? Потому что он мне до сих пор нравится? Пустяки! Я же сказала, что не хочу с ним быть! Не хочу! Почему нельзя так же быстро перестроить свои реакции и запереть сердце на замок?
Сладко и горько. Отлипнуть не получается. Он и не позволяет, жалит запретным огнем.
— Пора перейти к главному.
Хриплый шепот на ухо рождает мириады острых мурашек. Что-то сладко, до боли сжимается в горячий узел внутри, начиная пульсировать. По венам словно запущен ток. Окружение дешевого номера отеля смазывается в одно неразличимое пятно. Плохо различаю, как меняется обстановка и подминается под телами матрас. Но ощущения обострены до предела. Пальцы Багратова, нагло путешествующие по всему телу, рождают пламя.
Неужели все случится именно сейчас?! Хочется ускользнуть.
— Убежать не получится. Не позволю! — крепко фиксирует за шею ладонью, угадывая мысли. — Я тебя вернул и теперь не отпущу.
Он наклоняется, опаляя горячим дыханием губы, сводит с ума прикосновениями. Теперь едва ощутимыми, просто водит своими губами по моим искусанным, припухшим губам. Я захлебываюсь в водовороте противоречий: хочется его оттолкнуть и поцеловать. Жаль, что нельзя сделать одновременно и то, и другое. Даже пошевелиться не получается!
Монолитное, крупное тело Багратова словно капкан. Жду, что он снова поцелует, но он внезапно поднимает мое лицо за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.
— Как тебе ума хватило убежать от меня? Глупый Мышонок! Я же тебя везде найду, веришь? — прижимается лбом к моему, словно берет короткую паузу перед новым поцелуем.
Жарко-жарко от его кофейного дыхания. Я могу рассмотреть его длинные, изогнутые ресницы и все, до единой волосинки, в густой бороде. Момент еще более интимный, чем если бы мы были совсем без одежды. Хочется разорвать его. Не придумала ничего лучше, чем бросить ему вызов в лицо.
— Но ты же повелся. Кто из нас оказался глупее?
Челюсть Багратова каменеет. В темных глазах появляется черный всполох, который пугает до дрожи и вызывает оцепенение.
— Ты стала очень бойкая, от запуганности не осталось и следа. Моя заслуга, — говорит с плохо скрываемой гордостью и отвешивает звонкий поцелуй в щечку. — Боевой Мышонок. А теперь… Отдай то, что по праву принадлежит мне! — и стаскивает с плеч кожаную куртку.
Она сильно потрепана. Под курткой черная футболка, прилипшая к телу и напитавшаяся кровью. Мгновенно забываю об обидах и начинаю переживать за этого хама.
— Ты ранен! Тимур, у тебя кровь!
— Царапина. Поверь, меня это не остановит!
Он настроен предельно серьезно, не признает повреждений, хотя я вижу, что некоторые жесты даются ему с трудом.
— Постой, Тимур, ты торопишь события.
— Ни черта. Я и так долго с тобой возился. А надо было в первую же ночь сделать своей женой!
— В первую же ночь?! — пытаюсь отползти к изголовью. — Я тебе даже не нравилась сначала!
— Считай, я в тебе кое-что разглядел.
— Знаешь, я тут подумала… Учитывая обстоятельства, я готова
