тот единственный, предназначенный судьбой для одной меня?
И еще это дурацкое задание, хуже которого может быть только увольнение. Опять во всем мой гадкий язык виноват.
Понедельник, утро, планерка. Дежнев раздает приказы после вчерашнего выпуска газеты.
— И еще одно важное задание. Мы должны найти этого человека первым… — начало уже интригующее, чувствую, как в венах начинает закипать кровь. — Волков Даниил Игоревич. Человек, которого ищет весь московский бомонд.
— За что он так провинился? — хмыкнула я.
— За то, что руки у человека золотые, в отличие от некоторых, — в тон мне ответил Дежнев. Видимо, намекая на мою рукожопость в плане хозяйства. Ну, а что? В мои обязанности всегда входила только уборка и учеба. А все остальное ложилось на плечи Серафимы Андреевны и Аринки. Хорошие были времена… Но и на Андрея Рихардовича я даже не обиделась, почти.
— Вам ли жаловаться? — многозначительные смешки накалили немного атмосферу потому, что Дежнев понял, что прокололся. Это было видно по растерянному взгляду. Мои ручки такое с ним за эти годы вытворяли, что всё борщи отдыхают. — Пишут они, по-моему, замечательно!
— Это столяр что ли? — разрядила обстановку Кулешова.
— Модно говорить «мастер по дереву», — поправил ее шеф.
— Даниил Волков? — я сразу вспомнила того неприятного типа, который делал мебель для Аринкиного ресторана, а потом еще и дом Барышникову строить помогал. — Так я знаю его…
— Вот, Рима Сергеевна, Вам и все карты в руки! — весело заявил Дежнев.
— Мне? Вы хотите меня послать в логово к этому психу? — возмутилась я. Ну, имею же я право на голос-то в этом гадюшнике.
— Вы ж сами сказали, что знаете этого человека…
— Андрей Рихардович, у нас в редакции имеются сотрудники куда способнее, — продолжала сопротивляться я. Только бы держаться подальше от этого Волкова.
— А кто только что говорил, что хорош в журналистике? — мг, раунд! И почему-то я оказалась в нем проигравшей. И это я тащусь сейчас по пробкам в гости к сестре на побывку.
Я безбожно застряла здесь. Ещё таксист колотит толстыми пальцами-сосисками по баранке руля в такт песне. Бесит!
Раздражённо бросаю ему деньги и выскакиваю на улицу, дабы добежать до ближайшего метро. Главное двигаться. Длительное сидение на месте мне никогда не приносило пользы, тем более в автомобиле со сломанным кондиционером. Я зла, абсолютно и бесповоротно!
Добраться бы до Аринки. Там и пожалеют, и приласкают, и накормят, и спать уложат. Рай! А завтра уже на амбразуру в лице Волкова кинусь. Пусть терзает мою бедную душонку. Три дня у меня есть. В пятницу статью сдавать в редактуру, в субботу верстка, и фигушки я возьмусь хоть ещё раз не за своё дело. Запрусь дома, выключу все телефоны, наберу вкусняшек и буду все выходные смотреть сериалы глупые.
Закон подлости… И это происходит со мной? Именно так! Через пару минут моей пешей прогулки на десяти сантиметрах, пробка начинает движение. ЗАШИБИСЬ!
Вечером, когда уже начинает смеркаться, поезд меня привозит в город, где живёт тот самый Волков и мои родственнички. Ноутбук за время пути сдох, как и телефон, зарядка которого дышит на ладан. И это ещё один не самый удачный день в череде многих. Привыкнуть пора, а я все удивляюсь и раздражаюсь.
— Привет, замученным злым тёткам! — веселая улыбка Барышникова ну никак не шла в ногу с моим настроением. Я отфыркалась в ответ, как простывшая кошка, закинула вещи в багажник, уселась. При этом Ромка стоял в сторонке, наблюдая с веселой улыбкой за всеми моими маневрами. Только его шуточек сейчас не хватало. А этот не упустите шанс поиздеваться.
А, нет! Сел молча, завел двигатель, тронулся, маневрируя с лёгкостью между потоком машин, выезжающих с вокзала. Движение, конечно, не московское, но если все это четырехколесное черепашье двинется в город, будем мы добираться очень долго. А тут ещё, как на зло, хотелось в туалет. Через несколько минут, тишина мне надоела, завела я разговор первой.
— А где сестра? Я думала, она меня встретит.
— Матвей немного заболел, температура поднялась. Дала поручение мне, встретить драгоценного пассажира, — ответил Ромка.
— А Настаська с Соней как? — что-то, а вот непутёвая тётка за племянников всегда беспокоилась. Если я так с ними ношусь, не представляю, какой я буду бешенной мамашей.
— Вроде нормально пока. Изолировали в другую комнату. А то у нас один начинает, потом всем семейством страдаем. Ты как раз попадаешь в самый очаг, — рассмеялся он.
— Не удивлюсь если эта зараза прицепится. У меня полоса черная, так что я в самый раз. Не нравится мне твое спокойствие.
— Так я на успокоительных, — шутка зашла удачно, заставив меня рассмеяться.
— Какой же ты ненормальный, Барышников! Прям весь в жену, — продолжала я хохотать, выплёскивая все негативные эмоции. К моим «барышатам» только с улыбкой, чистым сердцем и кучей подарков. По-другому, не примут.
Всю дорогу мы с Ромой вели неспешные разговоры, я поделилась историей своего незапланированного визита, на что зятек пришел в неописуемый восторг:
— Я на это с удовольствием посмотрю!
— На что?
— На то, как Даниил будет тебя гнать взашей, — веселье его я не разделяла.
— Злой ты, Ромка! Это не моя идея. Как будто я не знаю, как с ним тяжело. Он пока в ресторан мебель делал, несколько лет назад, мы с ним друг друга чуть не поубивали.
Мысленно я содрогнулась, понимая, на что подписалась. Правда, отступать было некуда. На то я Рима Сергеевна Пиманова, чтобы идти до конца. Этому я научилась у сестры.
Ее я увидела уже позже. Пока сбивала температуру моему племяннику, сама уснула рядом. Вышла из комнаты вся такая помятая, лохматая, в лосинах и широкой футболке, по всей видимости, Ромкиной. Не удивительно. Когда болеет ребенок, тут не до красоты.
— Как мой мальчик? — поинтересовалась я, после привычного приветствия.
— Спит! Вроде легче, — устало потерла она лоб.
— В больницу…
— Ага, чтобы начали с уколов. У нас сразу антибиотики и никаких возражений. Нашему участковому педиатру звонила, женщина человечна, сказала, чтобы понаблюдала. Завтра заедет, посмотрит.
Вокруг меня прыгала стрекоза в пышной юбке, которая помогала младшей сестренке играть в догонялки. Одна ползком, другая — спотыкаясь через огромного лабрадора, который лениво таскал младшей мячик, швыряемый в разные стороны. Смех и грохот, смешанный с веселым лаем молодого пса, слышался на весь дом. Идеальное семейство! И честно, где-то в глубине души, я завидовала чистой белой завистью, и радовалась за них. Ах, да! Забыла сказать, что Сонечкиной крестной стала именно я. Гордо ношу это звание и отвечаю всем требованиям.
— Девчонки, я винишко достал. Будете? —
