Ещё ему было плевать, что я прихожу по двадцать раз в день, чтобы разобраться с работой.
— Я принёс тебе кофе, — объявил я, заходя в каморку, где он вёл бизнес. Это было маленькое, тёмное пространство. В конце посередине стоял стол, покрытый документами, книгами и примерно пятью кофейными чашками. — Сегодня только пять? — спросил я, поставив стаканчик.
— Сейчас только девять, Люк, — отвлечённо напомнил он мне.
— Ты достал компьютер? Должно быть, всё серьёзно.
Хоть Барретт разбирался в компьютерах лучше, чем большинство так называемых хакеров, он использовал их с осторожностью. Он выполнял большинство своей работы на бумаге. На польском языке. И, просто чтобы убедиться, что даже поляки не смогут ничего прочитать, он использовал шифр. Компьютерами он пользовался в крайней необходимости, а затем уничтожал. Полка его стола была буквально забита дешёвыми компьютерами, которые он покупал оптом.
— Коллингс, — согласился он, едва обращая на меня внимание. Он просто был таким, так что я не обижался.
— Детектив Коллингс? — прояснил я, отходя. Не важно, что он был в отставке и довольно холодным парнем. Я не собирался приближаться к этому дерьму. — Я только сделаю звонок, — объявил я, проходя в его уборную. На другом конце провода не оказалось ничего, кроме автоматического сообщения, снова доказывающего, насколько хороши некоторые мои контакты. Они могли быть и зачастую были так же осторожны и подозрительны, как и я. В конце концов, они давали мне информацию, которая могли привести к смерти другого человека. Никто не хотел, чтобы это отследили.
— Занятая неделя, — пробормотал я сам себе, завершив звонок, разбирая свой одноразовый мобильник, доставая сим-карту и выходя обратно. — Ты не против? — спросил я, указывая на микроволновку, которую он держал в углу. Барретт не разогревал остатки еды и не готовил у себя в кабинете рамен. Он знал, что микроволновки — лучший способ спалить электронику.
— Пользуйся, — пригласил он, и я бросил телефон в микроволновку и включил её. Я секунду стоял на месте, наблюдая, как части внутри начинают сворачиваться и загораются, а затем снова повернулся посмотреть на Барретта. Это было не моё дело. Мы с ним оба были одиночками. Мы разбирались со своим дерьмом. Но в этот момент он был как-то слишком напряжён, что вызывало у меня ощущение, что нужно что-то сказать.
— Если тебе нужна ещё одна пара глаз для дела, — предложил я, кивая на его ноутбук, — дай мне знать.
Он не ответил.
Микроволновка запищала.
Пламя погасло.
Я подождал минуту, затем захватил уничтоженные детали и пошёл на улицу.
— Пообщаемся в следующий раз, — крикнул я, не ожидая ответа, пока надевал капюшон и шёл по улице.
У меня не было друзей.
У людей вроде меня, которые занимаются тем, чем я, которые родились там, где я, нет ничего такого чистого, такого нормального, как друзья. У меня были контакты. Были фанаты моей работы. Были люди, с которыми я общался на ежедневной основе, которые ничего обо мне не знали.
Это максимум, на что я мог надеяться.
В каком-то смысле этого было достаточно.
Должно было быть достаточно.
Потому что это всё, что я мог получить.
Я припарковался внизу холма, зная по опыту, что ничего, за исключением может быть тяжёлого грузовика или внедорожника, не сможет подняться на самый верх. К тому времени, как я сам добрался до вершины холма, мои ноги ныли от боли, как и всегда, и лёгкие горели. До моего дома, или бункера, как я в основном его называл, так как там не было ни черта домашнего, идти нужно было ещё около двадцати минут, в лес. Этот дом построил какой-то сумасшедший, желающий пережить судный день, пару поколений назад. Должно быть, у него ушло целое состояние, чтобы не только построить здание над землёй, но и спрятать целое здание под ней.
И это была потеря времени, учитывая, что он явно скончался до того, как наступила его версия апокалипсиса.
Но, эй, мне это подходило.
Особенно потому, что если смотреть на здание, всё это было на официальных планах города — законный чертёж маленького коттеджа. Не было никаких улик бункера внизу. Чёрт, даже я не знал об этом, когда купил дом. Я просто хотел уединения в лесу и так называемую «замковую защиту», ведь коттедж находился на высоком холме с видом на возможные приближающиеся угрозы.
Скорее всего, я бы никогда не нашёл бункер, если бы не ненавидел зеркала. В подвале коттеджа было огромное зеркало, во весь рост, которое дразнило меня и издевалось надо мной, заставляя сталкиваться с человеком, в которого меня превратили.
Но когда я захотел снять его со стены, ничего не вышло.
Потому что оно было встроенным.
Что отправило меня на двухдневную охоту, в попытках найти переключатель, который тоже был скрыт, на этот раз за умной, поддельной полкой DVD-дисков.
Там и оказался большой подземный бункер, дополненный водопроводом, питьевой водой, освещением, которое обеспечивалось солнечной энергией, как и в остальном доме. Также имелись воздушные фильтры, кровати, запасы еды, и так как бункер был зарыт, там было прохладно круглый год, и помещение было полностью герметичным.
Если бы я верил в знаки, это был бы он.
Это была золотая возможность, которую я использовал для полного своего преимущества.
Я потянулся в карман за ключом, отчасти боясь очередной целой ночи поисков. Как говорится, ни минуты покоя.
Я никого не слышал.
Я никого не видел.
Я никого не чувствовал.
Но в один момент я собирался зайти в свой очень уединённый дом.
В другой момент я получил удар бейсбольной битой по затылку.
И всё мгновенно потемнело.
Глава 2
Люк
— Чёрт, — прорычал я, медленно приходя в сознание. Эта медлительность была доказательством того факта, что меня не просто стукнули по голове. Нет, мой разум был затуманен, во рту было сухо, мышцы были странно атрофированы — да, это могло значить только одно.
Как только я отключился, кто-то ещё и накачал меня наркотиками.
Я выдохнул, мои глаза открылись и нашли источник холодной поверхности под моей щекой. Пол подвала.
Да, наверное, это было правильно.
Хоть на меня никогда не нападали, люди вроде меня не имеют роскоши удивляться этому. Это был только вопрос времени. Когда-нибудь кто-нибудь добрался бы до меня, желая разорвать меня на части, желая растворить меня в ванне, желая смыть меня в слив.
Может, часть меня надеялась на ещё пару недель, что позволит мне расправиться с самым недавним ублюдком, о котором я слышал, но не могу сказать, что меня это особо разбивало.
Это была моя судьба.
Я никогда не собирался жить до девяноста лет и сидеть на крыльце, причитая о том, как раньше было хорошо, когда люди знали своих соседей и электроника не захватила мир. Во-первых, потому что к чёрту соседей. Во-вторых, потому что электроника была дерьмом.
Но я знал, что мне повезёт дожить до сорока, не оказавшись за решёткой или в могиле, не важно, каким я буду осторожным.
Почему сейчас? Да, меня мучил скорее этот вопрос. Всё было не так, как когда я только начал, когда готов был просто… вырубить кого-то на улице или в их собственной машине, без сомнений оставляя чёртову тучу улик. Не то чтобы я стал небрежным. Мои методы были более строгими, чем когда-либо раньше. Ещё я не нападал ни на кого, кого считал рискованной мишенью. Никаких преступных боссов или подобного дерьма. Последним рискованным движением были разборки с какими-то мерзавцами, стоящими во главе производства таблеток. Но я уничтожил всю операцию. Не осталось никого, кто хотел бы мести.
Я сделал вдох, наполняя лёгкие сквозь жжение, заставляя себя сглотнуть, потирая языком нёбо, чтобы избавиться от плёнки, которую чувствовал на нём.
Чёртов яд.
Я редко работал с этим. Это было слишком нестабильно, слишком непредсказуемо, слишком тяжело для совершения, чёрт возьми.
