июнь! Что же будет в июле? Я уже предчувствую расплавленный асфальт, душное метро и толпы потных китайцев под витыми воротами Эрмитажа.
Выхожу из автомобиля. Мой новый дом высится надо мной массивной многоэтажной громадой, которая заслоняет солнце. Но окна моей спальни все равно будут выходить на восток, так что по утрам хрен поспишь. Особенно летом! Ох уж эти белые ночи…
Мой этаж — седьмой. А с балкона шестого этажа на меня пялится через стекла очков молодой и чертовски привлекательный — это видно даже с такого расстояния, — мужчина. Очки — в массивной черной оправе, сам мужчина — в расстегнутой на груди белой рубашке, а в пальцах у него — сигарета. Пепел он стряхивает прямо вниз, на землю. Подозреваю, мужчина стоит и курит на балконе уже давно и видел, как я пыталась загнать свою машинку в прямоугольник асфальта между двумя другими автомобилями. Ну и ладно… Это моя первая машина. И я не претендую на звание водителя года.
Мужчина провожает меня взглядом до тех пор, пока я не скрываюсь под козырьком подъезда.
Купить мне жилье «поближе к работе» было решением родителей. Я упиралась, как могла, но они все равно нашли для меня эту квартирку на Комендантском, совсем рядом с метро, в огромной новостройке, и вручили мне ее торжественно на двадцатипятилетний юбилей. До школы, где я работала, отсюда было две станции метро. Больше не было необходимости колесить по всему городу с пересадками.
— Теперь ты будешь высыпаться, — радостно сказала мама, когда впервые приехала сюда вместе со мной.
— И наконец займешься своей личной жизнью, — добавил отец.
— Это обязательно, пап? — хмыкнула я. — Мне двадцать пять, я только-только устроилась на постоянную работу. Зачем мне личная жизнь? Мне по вечерам тетради проверять надо. Я же учитель младших классов! Знаешь, какая у нас нагрузка?
— Есть нагрузка — нужна и разгрузка, — заметил папа, тут же довольно крякнув от этой неожиданно удачной, на его взгляд, шутки. Я же только закатила глаза. С Кириллом мы расстались всего три месяца назад, и ползти в это болото отношений заново мне пока не хотелось.
Я поднимаюсь на свой этаж пешком — должна же в моей жизни быть хоть какая-то физическая нагрузка? — и открываю дверь ключом. В прихожей по стенам уже стоят коробки с вещами — грузчики привезли их два дня назад. Завтра рабочие придут шпаклевать стены. Я решила, что сделаю в квартире ремонт, пока не началась осень, а вместе с ней — новые рабочие будни. Мой любимый первый «А» теперь будет вторым «А», и дел у меня явно станет больше, чем в прошлом учебном году. Научить детей читать, писать и считать — это только начало. Дальше — больше.
Несколько часов я провожу, разгребая коробки, пытаясь навести хотя бы подобие порядка в полупустой квартире с голыми стенами. Пока здесь чертовски неуютно.
Ближе к вечеру раздается звонок в дверь. Он такой долгий и пронзительный, что кажется, тот, кто за дверью, вжимает кнопку звонка до упора, полагая, что это даст максимальный эффект. А может, так оно и есть?
Подхожу к двери, смотрю в глазок. О, да это тот самый сосед снизу.
— Добрый вечер, — я открываю дверь и замираю на пороге, выжидая, что скажет мой новый знакомый.
— Привет, — мужчина улыбается, и его лицо, и без того чертовски красивое, совсем уж преображается. На щеках появляются очаровательные ямочки, а под глазами — морщинки-лучики. Теплый бархатистый голос так располагает, что я сразу открываю дверь пошире:
— Зашли познакомиться с новой соседкой, да? Меня зовут Саша, — представляюсь я, но мужчина не торопится называть свое имя в ответ:
— Хотел предложить тебе помощь с парковкой. Машину лучше поставить правильно, иначе будет штраф.
— Ну и ладно, — говорю я небрежно.
— Ты не сможешь оплачивать штрафы ежедневно. Если ты, конечно, не миллионер. А ты не миллионер, — он оценивающе осматривает меня с головы до ног. На мне домашний сарафан, которому лет пять, и резиновые шлепанцы, а волосы закручены в тугой узел на макушке. Да, я определенно не смахиваю на владелицу крупных банковских счетов.
Через три минуты мы уже спускаемся вместе во двор, и я с мрачным видом протягиваю ему ключи от своей «мазды». Мужчина садится за руль, а я — на соседнее кресло. Пока он ставит машину на то самое место, куда пыталась, но не смогла я сама, замечаю, какие у него длинные и изящные пальцы на руках…
Когда эти пальцы оказываются через минуту на моей ноге и, поднимая подол сарафана, сжимают коленку, я задыхаюсь от неожиданности.
— Что вы… позволяете… себе…
Мой голос звучит сбито и испуганно, но он уже сминает крепкой ладонью мое бедро, а губами утыкается мне в ухо. Его горячее дыхание обжигает кожу, и мне хочется то ли вырваться и закричать, то ли раздвинуть ноги пошире, чтобы он скользнул ладонью еще выше…
3 глава
— И что теперь? — спрашиваю я хриплым шепотом, когда всего несколько секунд спустя оказываюсь у него на коленях, лицом к лицу. От него пахнет мускатом и кардамоном. Это пьянит и возбуждает. Его ладони жадно елозят по моим бедрам, а член уже стоит — это видно даже сквозь плотную ткань джинсов. Я чувствую, как между ног у меня становится мокро. Вот ведь черт! Как это вообще произошло? Я и едва знакомый мне мужчина! В моей машине! И я у него на коленях, трусь мокрыми трусиками о его ширинку!
— А теперь ты вытащишь из заднего кармана моих джинс презерватив, раскатаешь его по моему члену и насадишься на него, как зефирка на шампур… А я тебя поджарю.
От его голоса у меня темнеет в глазах, а к щекам приливает кровь, но я успеваю подумать: вот ведь сволочь! Он взял с собой презерватив, когда решил подняться ко мне! Значит, заранее знал, что трахнет свою новую соседку в ее же машине?
Мужчина бессовестно засовывает ладонь между моих бедер:
— Ты уже течешь, — и запускает сразу два пальца в скользкую,
