Я с Тимуром зависаю на кухне, из которой открывается хороший обзор на прихожую и толпящихся там девушек.
— Смотри, сколько рыбок плавает, — брат затягивается сигаретой и ленивым движением головы изображает, что типа выдыхает табачный дым в открытую настежь форточку. — Не дождавшись моей ответной реплики продолжает: — Знаешь, чем отличается хорошая вечеринка от плохой?
— Чем? — открываю об крышку стола стеклянную бутылку газировки. Сегодня не хочу превращать своё тело в жидкость с помощью алкоголя. Ведь на правах хозяина квартиры надо сохранять трезвость ума.
— На плохой вечеринке никого не хочется трахнуть, — Тимур подмигивает девушке, которая встречается с ним взглядом.
— И какую ты даёшь оценку сегодняшнему мероприятию?
— Вечеринка ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ, — очередная затяжка. — Жаль только места маловато. Но заднее сиденье моей тачки никто не отменял. Верно?
— Согласен, — замечаю, как открывается входная дверь, и в изрядно опустевшую прихожую заходят две девушки.
Одна из них немного полноватая блондинка, зато в достаточно откровенном наряде. А другая — брюнетка… В какой-то мешковатой одежде. И не поймешь, что там под всеми этими слоями скрывается. Но рубашка прикольная. С пуговицами почему-то на спине.
— О, Гордеева, — Тимур спешно тушит сигарету и за пару шагов оказывается у дверного проёма. — Пришла на запах тестостерона и похоти?
Брюнетка, которой видимо был адресован вопрос, кидает в сторону Тимура презрительный взгляд. Настолько презрительный, что и меня рикошетом цепляет.
— Похотью? Да вот как только тебя увидела, так сразу нехотью запахло.
Даже не смотря на то, что Тимур стоит сейчас ко мне спиной, замечаю, как он сразу напрягается.
— Динозавр, ты тоже пришла, — пытаясь сохранить безразличие в голосе, брат своё внимание обращает на блондинку, — не боишься, что платье на тебе треснет?
— Соко҆вич, отвали, — огрызаются в ответ, теряясь в недрах комнаты.
— То рыбки, то динозавры… Не девушки, а обитатели зоопарка, — наблюдаю за Тимуром, который заглядывает в холодильник.
— Я бы даже сказал, что террариума. Но от этого ещё интереснее, — достает запотевшую банку пива. — Пошли знакомиться с живностью.
* * *
— Слушай, Артёмка, а давай, как в детстве? Замутим что-нибудь, — на коленях Тимура уже сидит какая-то девчонка, что не мешает ему вести диалог со мной.
— Услышать от тебя «замутим что-нибудь» всегда означало вляпаться в какую-нибудь хрень.
— Да ладно, будет весело.
— Ну, давай, — безразлично жму плечами. — Всё равно уже начинаю озябать, так хоть взбодрюсь немного. Вспомню лихие молодые годы.
— Предлагаю спор, — Тимур гладит колени ластившейся к нему девчонки. — На кону бутылка коньяка. Очень дорогая бутылка.
— На что спорим?
— На что… — хмыкает, указывая взглядом в угол комнаты, где в кресле в одиночестве сидит та самая девушка в рубашке с пуговицами на спине. — На Гордееву.
Глава 2. «Действуем по ситуации»
Артём.
— Почему именно на неё?
— Потому, что Гордеева у нас известная девочка-ромашка-неберушка-недавашка.
— Спасибо, конечно, за такой подробный описательный портрет. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Любого, кто распускает в её сторону свои части тела, она сразу посылает к великой китайской горе Кху Ям.
— И?
— Не хочешь проверить, насколько далеко смогут зайти твои части тела?
— Если ты предлагаешь с ней переспать, то делать это на спор я не буду.
— Что, Артёмка, внешне изменился, а внутри всё такой же правильный, скучный и неазартный?
Не, я далеко не такой. Жизнь научила меня, что моя правильность нахер никому не сдалась. Отчего я какое-то время назад из доброго и хорошего мальчика переквалифицировался в скверного и нордического. Но элементарного уважения к девичьей чести я не растерял с годами.
— Спать с девушкой за бутылку коньяка? Даже не знаю, кого в данном случае ты больше оскорбляешь такой перспективой: меня или её.
— Можем повысить ставки. Гордеева того стоит. Она — цветочек нежный. Не пьёт, не курит. Не девочка, а мечта.
— Что же сам о ней не мечтаешь?
— Закрой ушки, котёнок, — Тимур обращается к своей спутнице, продолжающей елозить на его коленях. — Мечтаю, ещё как, — ухмыляется, даря девушке за покорность мажущий поцелуй в щёку, при этом, не переставая пилить взглядом Гордееву. — Только у нас с ней свои счёты.
Та, которую мы в данный момент обсуждаем, находится в противоположном от нас углу комнаты. И, похоже, её совсем не парит одиночество. Она ни взглядом, ни жестом, ни каким-либо другим невербальным способом не семафорит на всю округу, что не прочь замутить с кем-нибудь из представителей мужского пола. Или немужского. Такое тоже нередко встречается. Наоборот, своим отрешённым внешним видом показывает, что вся эта движуха её не вставляет.
Чудная. Зачем тогда сюда пришла? Если не тусить и не расслабляться? Хотя, догадываюсь. Судя по тому, как её пухлая подружка, обладающая большей сговорчивостью и раскрепощённостью, веселится, попивая пивко и заигрывая с парнями, Гордеева пришла сюда исключительно с ней за компанию. Женская солидарность во всей красе.
Возможно, она с удовольствием провела бы этот вечер… Как? Да кто ж её знает. Может, она любит книжки читать. Какие литературные пристрастия могут водиться в этом «тихом омуте»? Любовные романы? Лёгкая эротика? А может быть жёсткое порево? Как часто и бывает, за маской нежного цветочка скрываются люди с подобного рода предпочтениями.
За всеми своими наблюдениями и размышлениями замечаю, что не только я, но и Тимур продолжает долго пялиться на Гордееву. Она, как будто почувствовав нездоровый интерес к своей персоне, встаёт с кресла, уступая место лобызающейся в дёсна парочке. И, прихватив бутылку минералки, направляется в сторону опустевшего балкона.
— Так что, не хочешь, как пчёлка, поводить своим жалом вокруг цветочка? — Тимур снова пытается взять меня на понт.
Твои масленые взгляды и пошлые шутки в сторону Гордеевой, а также её ответная реакция на эти зрительные и речевые потуги наводят меня на мысль, что либо вы раньше были в отношениях, а теперь приколотили друг к другу гвоздями невидимые глазу таблички «бывший»/«бывшая»; либо речь идёт о банальной хотелке и неудовлетворённом чёсе. И связанных с ними понятиями «девочка-динамо» и «мальчик-обломинго».
Зная брата, могу предположить, что этот спор не что иное, как спланированный в данную секунду способ помериться со мной причиндалами. И в этой борьбе Тимур как обычно сам для себя уже заочно выходит победителем. Уверенный, что меня ждёт очередной провал.
Вот только я уже не тот подросток, который в силу своей юношеской застенчивости и закомплексованности заранее в мыслях запрограммировал себя на неудачу. Сейчас я в своих силах более чем уверен.
Хочет узнать, на что я способен? Каковы у меня шансы по поводу Гордеевой? Скинет ли она меня с балкона после моих подкатов или растечётся как пломбирчик на солнышке от моих неземных чар?
Вот и узнаем.
— Я принимаю спор на Гордееву. Но спор будет на моих условиях.
— О, как. И какие твои условия?
— Если она позволит мне себя поцеловать, я получаю удовольствие от выигрыша и коньяк от тебя. Если не позволит, то ты получаешь коньяк и удовольствие от того, что меня опрокинули.
— Идёт, — губы Тимура расплываются в самодовольной улыбке.
Ничего, ничего. Совсем скоро мы эту улыбочку сотрём.
— Ну, я пошел, — встаю со стула.
«Но на всякий случай, не поминайте лихом», — думаю про себя.
Захожу на балкон, прикрывая за собой дверь. Отрезая нас от звуков надоедливой музыки и невнятного бубнежа. Осторожно ступаю к цели, перебирая в голове варианты, как начать разговор.
Тут стандартный пикап не прокатит. «У тебя, наверное, такая вкусная помада. Дай попробовать», — после этой фразы в меня бы уже впечатались губы какой-нибудь девчонки, которая пришла на вписку с вполне конкретными целями. Но здесь, как я уже успел заметить, случай особый. Придётся включать мозги, обдумывая каждый свой ход. Как при решении кроссворда судоку со сложностью в пять звездочек.
