по его приказу.
Захлопнув холодильник, он достает из кармана зажигалку и щелчком открывает её, а затем закрывает. Кингсли бросил курить очень давно, вскоре после рождения Гвинет, но никогда не расставался с этой зажигалкой.
— Я думал, ты не придешь.
— Но я здесь, не так ли?
— Правильное решение, иначе я бы надрал тебе задницу.
— Тебе не победить меня. По крайней мере, не в этой жизни.
— Бой на прошлой неделе говорит об обратном.
— На том бою ты обманул меня, бросив полотенце мне в лицо.
— Это называется уличными боями, а не благородными единоборствами. Я позволю тебе выиграть на этой неделе.
— Пошел ты. Не веди себя доброжелательно, ты всё равно проиграешь.
— Это мы еще посмотрим. А почему ты опоздал?
— Это обычный день рождения, Кинг. Я не понимаю, в чем дело.
— День рождения моей дочери. Это большое дело, Нейт.
Я подавляю желание сказать ему, что это всего лишь день рождения, потому что эти слова определенно задели меня. Мое лицо стало настоящей рекламной маркой, и на нем не должно быть никаких синяков. Тоже самое касается и Кинга. Поэтому в наших боях лицо — это красная зона.
Кинг захлопывает зажигалку, кладет ее обратно в карман и лезет в шкаф. Он достает бутылку шотландского виски и наливает два стакана, затем проталкивает один мне через стол.
— Алкоголь так рано? — я взбалтываю содержимое.
— Это особый случай.
Я делаю глоток, чтобы скрыть гримасу моего лица.
— Потому что у нее день рождения или потому, что он напоминает тебе о ее матери?
— Ее мать может пойти к черту. Этой женщины не существует, — он выпивает весь стакан.
— Точно. Особенно судя по миллиону частных детективов, нанятых тобой за последние восемнадцать лет.
— Нет ничего плохого в том, чтобы знать, где находятся враги.
— Хочешь, чтобы я поверил, что ты ничего не сделаешь, когда найдешь ее? Серьезно, Кинг?
Уголок его губ изгибается в ухмылке, когда он наливает себе еще выпивки.
— Я никогда этого не говорил.
— Огради меня и фирму от этого беспорядка.
— Фирму возможно. Но ты, мой друг, обязательно пойдешь со мной.
Он подходит ко мне и прислоняется к стойке. Мы пьем в тишине, что является нашим ритуалом после драки со времен старшей школы. Тогда мы были все в крови, синяках и еле дышали, но сидели на крыше школы с видом на Нью-Йорк и пили пиво. Примерно в то же время мы поклялись завоевать этот город.
Спустя почти два десятилетия у нас есть филиалы по всем Штатам, а также в Лондоне и Франции.
И этого все еще недостаточно.
Ничего подобного.
— Она так быстро растет, — Кинг вздыхает, наблюдая, как Гвинет помогает обслуживающему персоналу. — Я хочу, чтобы она снова стала моим маленьким ангелочком.
— Дети растут.
— Черт возьми, будто я этого не знаю. На днях она разговаривала со своим другом о девственности.
— Какого хрена ты говоришь мне о девственности своей дочери?
Он машет мне рукой и продолжает:
— Я должен был ожидать это, но у меня все еще были мрачные мысли по поводу всех возможностей, которыми кто-то может ее забрать. Затем я начал серьезно рассматривать вариант стать убийцей, чтобы защитить ее.
— Просто для ясности, я не буду твоим адвокатом.
— Да пошёл ты, Нейт.
— За то, что брошу тебя, если ты сделаешь что-то глупое?
— За то, что я ревнивый ублюдок и всегда побеждаю, не только в уличных драках и благодаря моим высоким оценкам, но и потому, что у меня раньше тебя появился ребенок.
— Во-первых, ты одержал победу не во всех боях, а те, в которых победил, были грязной игрой. Во-вторых, оценки субъективны. Я по-прежнему выигрываю больше дел, чем ты, и мои методы хитрее и эффективнее, в отличие от твоих жестких и безжалостных, которые доставляют больше проблем, чем требуется. Что касается детей, спасибо. Я практически вырастил своего племянника, и он вечный ребёнок, — я смотрю на часы. Прошло двадцать минут с тех пор, как я приехал. На пять минут больше, чем планировал остаться. Ставлю стакан на стойку. — Я ухожу.
— Куда?
— Встреча с клиентом.
— В выходные?
— Отдых для лентяев, — я поворачиваюсь и собираюсь уходить, но его голос останавливает меня.
— Стой.
— Что? — я смотрю на него через плечо.
— Ты не поздравил Гвен с днем рождения».
— Сделай это от моего имени. Я оставлю тебе подарок.
— Черт возьми, нет. Ты пойдешь туда и сделаешь это сам. Я не хочу видеть разочарование на лице моего ангела, когда она узнает, что ее дядя Нейт полностью проигнорировал ее в этот особенный день.
— Пять минут. На больше я не останусь.
Гвинет
Я официально стала взрослой.
Ну или мне просто хочется так думать. Папа определенно все еще считает меня маленькой девочкой, которую он должен защищать все время.
Я чувствую, как он наблюдает за мной, даже когда находится вне поля зрения. Особенно в моменты, когда я планирую сделать что-то, что он не одобряет.
С тех пор, как я появилась у его двери, когда мне было меньше одного дня, Кингсли Шоу поставил перед собой задачу защитить меня любой ценой. Не имело значения, что ему было почти восемнадцать, он учился в старшей школе и понятия не имел, как растить ребенка.
Особенно такого шаловливого и активного, как я.
Он воспитывал меня один, когда учился в колледже, а затем в юридической школе, после которой сдал экзамены и стал юристом. Скажем так, этот маленький ребенок совсем не облегчил ему жизнь в колледже, но он ни разу не заставил меня почувствовать, что его нет в моей жизни.
Я всегда была любимой дочерью, хоть и чувствовала себя одинокой, с мозгами, которые внезапно стали пустыми без видимой на то причиной. Терапевт, к которому меня привел папа, сказал, что это депрессия. Я называю это рассеянностью, не способностью сконцентрироваться на чем-то, и это не может вылечить ни один терапевт, но дело не в этом. Дело в том, что меня любили, но никогда не баловали и не обращались, как с королевой, только потому, что мой дедушка был богат или папа владеет юридической фирмой.
Он по-прежнему чертовски строг и устанавливает комендантский час, от которого я, надеюсь, избавлюсь сегодня.
Я говорю друзьям отца, что собираюсь выпить чего-нибудь. На самом деле у меня не так много друзей, поэтому папа обычно приводит своих. Когда я все же приглашаю своих одноклассников, они боятся всех присутствующих бизнесменов и политических деятелей, поэтому я перестала волновать их и себя.
Я все равно не люблю свой
