class="title1">
Глава 2
Перед свадьбой Альберт Камоевич счёл своим долгом устроить семейный ужин. Едем с мамой в ресторан на такси. А до этого полдня проторчали в парикмахерской.
— Это что, репетиция свадьбы? — ворчу. — Зачем из нас сделали двух пластмассовых кукол?
— Почему пластмассовых? — спрашивает мама удивленно.
— Потому что от обилия косметики мышцы лица не двигаются. Может, я захочу улыбнуться твоему будущему мужу — и не смогу.
— Лучше улыбайся, — советует. — Будь доброжелательна. Я на тебя надеюсь. Грубить нельзя ни в коем случае, а то знаю я тебя, — шутливо грозит наманикюренным пальцем.
— Его сын… — нервно сглатываю, — Артем, тоже будет присутствовать?
— Да, только мы вчетвером.
Почему меня так заботит этот человек? Я ещё с ним незнакома, а он меня уже бесит. Альберта Камоевича знаю, и по большому счёту, мне на него наплевать, но вот о его сыне не могу сказать того же самого. Я боюсь Артема после анализа его странички в соцсети?
Эля, соберись! В конце концов, его можно просто игнорировать.
На мне платье цвета фуксии и пиджак такого же оттенка. На маме — мятный костюм с широкими брюками. Огромные траты ради обыкновенного ужина. Это и есть моя новая жизнь? Если так, то она мне не нравится.
Заходим в ресторан, иду за мамой, как послушный бычок. Она уверенно подходит к столику, за которым сидит Камоевич. А где же его сыночек? Кручу головой по сторонам и не наблюдаю его.
— Артем опаздывает, — говорит Змеевский недовольным тоном. — Но скоро будет.
Встает с места и усаживает маму, попутно целуя её в щеку, потом меня — не целуя, слава богу. Он мне совершенно чужой человек, с которым по странному стечению обстоятельств мне придется контактировать.
Камоевичу под пятьдесят. Он в черном костюме и белой рубашке. Гладко выбритый, с черными кустистыми бровями и плотно сжатыми губами. Из мрачного облика выбиваются только голубые глаза. Где-то я видела их уже, ах да, аватарка Змеевского младшего. Они очень похожи, сразу видно — родная кровь.
— Как у тебя дела, Эльвира? — вежливо обращается ко мне будущий «папа». — Как учёба?
— Хорошо. И хорошо.
— На кого ты учишься, напомни?
— На педагога. На третьем курсе, — опережаю его следующий вопрос.
— Отличный выбор. А мой сын, Артем, на юриста. Последний курс.
С чем я его и поздравляю.
Ничего не отвечаю и листаю меню. Ну и цены! Кому-то деньги девать некуда явно.
Альберт переключается на маму, и они говорят о работе. Мне скучно, лезу в телефон. Из-за переписки с подругой Диной пропускаю «явление Христа народу».
Очнулась только тогда, когда увидела плюхнувшееся напротив тело. Поднимаю глаза и встречаюсь ими с двумя льдинками, которые меня тотчас морозят. «Папа» начинает нас знакомить.
— Сынок, с Оксаной Александровной ты уже знаком. А это её дочь — Эля.
Змеевский младший скользит взглядом сначала по моему лицу, а затем по груди. На рефлексе прижимаю к себе руки, чтобы защититься от пронизывающего взгляда.
— Очень приятно, — выдавливаю из себя и отвожу глаза.
— Эля, — задумчиво говорит Артем, — где-то я тебя видел уже.
Пожимаю плечами и отвечаю:
— Вряд ли. Мы не пересекались.
Он явился в ресторан в черных джинсах и кожаной куртке. Отец поморщился, осмотрев его одежду, но и слова не сказал.
Мне волнительно. Потому что он продолжает нагло меня рассматривать. В отместку смотрю на него. Модная причёсочка, соболиные брови, острые скулы и четкий контур губ. В жизни он ещё смазливее, чем на фото. Вздергиваю брови, пытаясь донести до него месседж: «Да отцепись ты уже от меня!»
Официант приносит тарелки с едой, и к счастью, будущий родственник переключается на еду.
— Через неделю свадьба, — напоминает Альберт Камоевич. — Дети, вы уже взрослые, поэтому попрошу всего один раз: никаких выкрутасов. Это касается тебя, Артем, — смотрит на сына со значением. — Там соберутся очень важные люди. В Эльвире я уверен, она нас не опозорит.
Приятно, конечно, но весьма опрометчиво…
— А во мне значит не уверен? — хмыкает сынок.
— Я купил тебе смокинг. Чтобы никаких кожаных курток и джинс. Ни сигарет, ни алкоголя, ни тем более, твоих дружков. Надеюсь, я ясно выразился?
— А дома нельзя было сказать это тет-а-тет? — злится Артем.
— Я тебя не вижу дома, — ворчливо отвечает отец, — где ты пропадаешь ночами?
— Вот только не надо лекций, — закатывает глаза.
— Ты куртку хоть сними, — недовольно требует Камоевич.
Артем нехотя снимает кожанку, и под ней обнаруживается яркая футболка с надписью: «ZAЁBAN, но не сломлен”.
Отец видит надпись и недовольно качает головой.
— Надень обратно, — велит Камоевич.
— Ты уж определись, папа. Я тебе не стриптизёр, чтоб туда-сюда раздеваться.
— Альберт, оставь в покое ребенка, — вмешивается мама.
Ребёнка?? Да этому здоровому лбу года 22 уже. Мама как скажет что-нибудь. Она и правда предрасположена к этому «малышу». По мне он несносный тип, и прав Камоевич, что с ним строго обращается.
Змеевский старший перестает третировать сына и переключает внимание на меня:
— Эля, где собираешься работать после института?
— В школе, — пожимаю плечами. И слышу хохоток Змеевского младшего. Бросаю на него колючий взгляд.
— На училку что ли, учишься? — спрашивает он.
— Да, а что? — отвечаю с вызовом.
— Да так, ничего. Слишком хороша для школы. Ученичкам покоя не будет.
Мои щеки начинают пылать. Я как-то не думала об этом никогда.
Но я не поняла, он что, сейчас мне комплимент сделал? Наверняка, просто подшучивает.
Альберт Камоевич прокашливается и переводит тему:
— Я хочу, чтобы на свадьбе вы вместе вальсировали. Уже нанял вам тренера. Научит за три дня.
Мы со Змеевским встречается глазами и, похоже, впервые чувствуем одно и то же: негодование, злость и нарастающий бунт.
Артем
— Вальсировать? Я? — заливаюсь истерическим хохотом. — Может, сразу собачий вальс станцевать для тебя, папа?
— Не дерзи, — цедит отец. — Я так решил.
— А меня спросить как всегда забыл?
— Я что, многого прошу? Ты же в этих своих клубах танцуешь…
В клубах я отрываюсь под кайфом, а на свадьбе папуля даже к алкоголю запретил прикасаться. И эта… училка молчит.
