в себе. И к психологу ходить отказался. Меня отправил, а сам отказался.
Может быть дело в этом?
Или в том, что он разочарован, что я родить не смогла? Мы же до этого целый год планировали. Довольно долго, да, но не критично. В голове маминым голосом прозвучало, что надо было рожать раньше. Что я старая и поэтому…
Но я шикнула на себя. Я сама врач. Пусть мало работала по специальности и было это давно, но знания остались. И я точно знаю, что ерунда это все. Нормально можно рожать и в тридцать, и в тридцать пять и позже. А мама… Ну, она человек другого поколения и в медицине не разбирается. Хочет как лучше просто, переживает за нас с сестрой, поэтому и резковата бывает.
Муж закончил ужин, промокнул губы салфеткой и, как всегда, отбросил ее на край стола. Мельком я отметила, что он вино не откупорил и не налил…
— В общем, Лен. Я как есть скажу, ладно? — поймал мой взгляд.
Я содрогнулась от холода, которым веяло от взгляда его орехово-карих глаз.
— Не буду долго тянуть, да и не надо оно…, - он положил локти на столешницу, — Я полюбил другую женщину. У нас с ней все серьезно, так что я с тобой развожусь.
Мое лицо и шею словно кипятком окатило. Сердце разогналось в груди. А потом словно в голову запрыгнуло и стало пульсировать там до боли в висках. Дыхание перехватило.
— Вова…
— Только не устраивай драм. Взрослые люди ведь. И это ничего не изменит. Я принял решение. Денег тебе на первое время на жизнь дам, ты не волнуйся, но на большее не рассчитывай. По брачному контракту…
— Это из-за ребенка? — вскрикнула я — Из-за того, что я его потеряла, да? Но, Вова, ведь я не виновата…
— Нет, не из-за ребенка! Его ты хотела, а не я. Устал я от тебя, понятно? Устал. Приелось все. Ты стала скучная, серая, приторная… И, извини, но годы свое берут. Разлюбил я тебя. Давно уже разлюбил. Жил так, по инерции…
— Я не верю! — по щекам обжигающие дорожки. — Не верю… Этого не может быть!
— Ну я же просил, без драм! — рявкнул он.
— Кто она? Кто? Я ее знаю? — закричала я.
— Нет… Не важно. Какая разница? — он вскочил из-за стола. — Короче, вещи собери свои. Времени у тебя до утра. А я уехал. Истерики твои наблюдать не собираюсь.
— Вова! — я бросилась к нему, схватила за руку, но он ее выдернул. — Вовочка, пожалуйста, давай поговорим! Я тебя прошу…
— Нам больше не о чем говорить. Между нами все, — жестоко бросил он и размашистым шагом двинул прочь.
И дверью входной хлопнул.
Показалось, что этот звук был от удара молотка по последнему гвоздю в крышке моего гроба.
Как же… Как же так? Это невозможно! Это какой-то страшный сон, кошмар. Просыпайся! Просыпайся, Лена! У нас же… У нас все хорошо было. Я и представить себе не могла, что есть другая. Что мой Вова — страстный, влюбленный, ревновавший меня когда-то до безумия может полюбить другую.
У нас же с ним такая любовь была. Буквально с первого взгляда…
Семь лет назад
— У нас вызов. Драка в ночном клубе, возможно черепно-мозговая травма. Как же они, черт возьми, достали, — разозлился Филипп Викторович, врач моей бригады. — Бухают по клубешникам, башню им отрывает, а нам потом спасай.
Я хотела возразить. Сказать, что мы же клятву давали и всем должны помогать, независимо ни от чего. Но промолчала. Спорить с этим дядькой, большим, как мишка из сказки “Маша и Медведь”, но не добрым и веселым, как этот сказочный персонаж, а громким и вечно раздраженным мне было страшно.
Мы забрались в машину скорой помощи и помчались по ночным улицам. Сердце у меня привычно начало колотиться от волнения. Ну а как иначе, ведь это всего лишь моя пятая смена, все в новинку, все страшно. Да еще и врач попался очень строгий и резкий. Я ему не нравлюсь за то что девушка. И что хрупкая и красивая. И не слишком еще уверенная. Но разве не все новички нервничают? А он нет чтоб поддержать, чуть что — сразу кричит. А на меня никогда не кричали мужчины. Даже папа — никогда. Он очень меня любил. Меня и Алину, мою старшую сестру. И маму, конечно. Очень был хорошим, добрым. И хирургом просто замечательным. Я всегда хотела стать на него похожей. Тоже врачом стать, жизни людям спасать. Потому и поступила в мед. Жаль, папа этого уже не увидел. Умер. Тромб. Не успели…
От воспоминаний о папе на глаза навернулись слезы. Украдкой я смахнула их с ресниц. Восемь лет, как его нет, а иногда ощущение, что это вот только-только случилось.
Стала вспоминать все, что знала о черепно-мозговых и об оказании первой помощи. Мысленно подготовилась к тому, что может случиться все, что угодно. Филипп Викторович продолжал возмущаться, водитель Андреич ему поддакивал. Я молчала, как и всегда в такие моменты.
Как специалист, как врач Филипп Викторович очень хороший. Опытный. Это факт. Но характер…
— Ну что ж, пошли, принцесска, — сказал мне Филипп Викторович, когда мы приехали по адресу.
Я вышла из машины в теплую летнюю ночь. Пахло сладко и вкусно, как это всегда бывает в июне. Вдыхать бы да и вдыхать.
Перевела взгляд на здание ночного клуба. Заведение дорогое, с первого взгляда понятно. Я в таких не бывала никогда. Да и в принципе в ночных клубах не бывала. Не мое это. Училась много, всю себя отдавала этому. Ведь как папа говорил — врач самая ответственная в мире работа потому, что малейшая ошибка может самое ценное отнять. Человеческую жизнь. А потому, уж если решилась пойти по этому пути, то учиться надо, выкладываясь по полной. Не отлынивать. Именно это я и делала все шесть лет в университете и продолжала делать сейчас, в интернатуре.
На ступеньках, ведущих в клуб, сидел мужчина. Правый рукав белой рубашки был надорван, на самой рубашке кровь. Он свесил голову, закрывая лицо рукой со сбитыми костяшками. Возле него стояли двое полицейских. Другие как раз “паковали” в машину другого мужчину. Он громко матерился, но на это, конечно, не обращали внимания.
— Что тут у нас? — спросил Филипп Викторович у копов.
— Да головой сильно приложился, сознание потерял. Решили вас вызвать…
Филипп Викторович принялся бегло осматривать мужчину. Я рядом стояла, смотрела и слушала.
