— Надька, иди чай с конфетами пить! — позвала Наташа из комнаты довольно миролюбиво. — Потом уроки доделаешь!
— Ага, иду! — та с готовностью подскочила, успев сделать закладку в учебнике географии.
— Вот, девчонки, налетайте… — торжественно выложила мама в центр стола белую с красными разводами коробочку. — Сегодня руководящему составу в буфете наборы давали: сервелат финский, болгарские помидоры в собственном соку да вот конфеты… А в нагрузку фасоль в томатном соусе да консервы «Завтрак туриста». Совсем обнаглели — даже нам с нагрузкой давать начали… Колбасу с помидорами на Новый год оставила, а конфеты, так и быть, ешьте!
— Угу… — решительно открыв коробочку, Наталья цапнула белый сахарно-пудреный шарик, понесла в рот и, зажмурившись от кисло-сладкого вкуса, произнесла шепеляво:
— Мам, я тебя спросить хотела: в нашем цеху ремонт намечается, да?
— Не знаю… С чего ты взяла?
— Да к нам сегодня парень из стройуправления приходил… Обмерял что-то, приглядывался.
— Что за парень?
— Ну, парень как парень… Симпатичный такой. Девки говорят: молодой специалист из области, после техникума в наше стройуправление распределили.
— Надо же… А лет сколько?
— Да вроде двадцать два… Или двадцать три… Если армия да плюс техникум… В общем, молодой совсем.
— Ну, не такой уж молодой. Он откуда? Из каких мест?
— Не знаю. Говорят, вообще детдомовец.
— Что ж… Детдомовец — это хорошо…
— Ничего себе, сказанула! Чего ж хорошего-то, мам?
— Да я не в том смысле… Получается, у него в наших местах никого нет… Слушай, Натах, а может, мы его на Новый год позовем?
— С чего это?
— А что такого? Доброе дело сделаем… Должен же парень где-то отпраздновать! Почему не у нас? Если стесняешься, давай сама приглашу! Я же парторг, обязана о молодых, перспективных кадрах заботиться!
— Ой, все я поняла с твоей заботой! Жениха мне ищешь, да?
— А хоть бы и так, что с того? Хватит в девках-то сидеть! Двадцать семь стукнуло, а она все сидит как квашня!
— Мам, ты не ослышалась случаем? Ему двадцать два года всего!
— И что? Пять лет — невелика разница.
— Ой, да ну тебя, ей-богу… Не смеши…
— Ладно. Смешить не стану. Но парня Новый год отмечать позову, не обессудь. А там уж как сложится. Какая у него фамилия, говоришь?
— Серый. Сергей Серый.
— Ох, матушки, ну и фамилия…
Надя тихо прыснула в кулачок, лукаво глянула на вмиг смутившуюся Наталью. Всегда краснощекое лицо сестры сделалось совсем жарким, глаза блеснули сердитым огнем, выбившаяся из-под заколки-обруча прядка жестких волос нервно дрогнула над маленьким узким лбом. Вот зря она сердится — лицо совсем некрасивым делается. А когда улыбается, наоборот, вполне даже ничего. Все говорят, в эти моменты на маму в молодости похожа. А та на старых фотографиях такая красавица: взгляд смелый, в глазах веселый задор, толстая коса через плечо! Папа, помнится, ее называл «моя Фурцева»… И никогда ни в чем не перечил. Как-то умел потихоньку проворачивать — спорить не спорил, а делал все по-своему… Мама говорит, что она, Надя, якобы в него характером пошла — тоже молчунья, себе на уме. И пальцем при этом грозит. Хотя чего плохого, скажите, быть себе на уме? Вот Софья Михайловна, их классная руководительница, наоборот, заявляет, что иметь на все собственную точку зрения — это замечательно…
— Надька, все уроки сделала? Сидит тут, взрослые разговоры слушает! Еще и хихикает, главное!
— Да ладно тебе, Наташ… — вступилась мама, — и впрямь неказисто звучит — Сергей, да еще Серый…
— Можно подумать, у нас фамилия княжеская — Истомины! И вообще… При чем тут фамилия? К нам-то с какого боку припеку?
— Конечно, конечно… Ни с какого… — покладисто закивала головой мама, явно думая о чем-то своем. — Значит, на Новый год индюшку в духовке зажарю, пирог с рыбой испеку и с капустой… А для компании можно Полину Марковну позвать, она та еще балаболка, с ее трескотней даже уютнее будет…
— Ты о чем? — сердито осадила ее Наталья. Но чувствовалось, что сестра вовсе не сердится, а будто смущается. Или сердится, но тоже как-то понарошку.
— Как о чем? — мама удивленно подняла плечи. — Решили же паренька-детдомовца в дом на праздник позвать. Надо, чтоб все честь по чести было!
— Так уж и решили?
— Нуда…
— Ой, делай как знаешь! Вечно тебе какая-то блажь в голову придет… Надька, иди уроки учи!
Младшая допила чай, сунула в рот еще одну конфетку и послушно поднялась из-за стола. И впрямь, параграф из учебника географии недочитанным остался. Так, на чем там глаз остановился… Ага, значит, большая часть Восточно-Европейской равнины относится к той области умеренного пояса, где наблюдается постепенный переход от морского климата к континентальному… Вот бы сейчас попасть в тот самый морской климат, как по мановению волшебной палочки! Раз — и уже в море купаешься… Когда отец жив был, они, помнится, всей семьей на море ездили, в Одессу. Он ее там плавать учил… Жалко его. И откуда только эти проклятые смертельные болезни берутся? Когда папу хоронили, девочка для себя решила — обязательно врачом будет, чтобы уметь их лечить. Чтоб другие дети без отцов не оставались…
Хотя у этого детдомовца, которого мама собралась пригласить на Новый год, наверняка никого не было. Интересно, как это — без родителей? Скорее всего, он совсем грустный, этот Сергей Серый. Серенький, жалкенький… Хотя нет, они ж вроде не такие, детдомовцы, судя по известной группе «Ласковый май»! Наоборот, шустрые, песни под гитары поют! А может, этот парень вообще на Юру Шатунова похож? Тогда зачем ему вечно сердитая Наташка? Юра — он же такой… Глаз оторвать невозможно! Как запоет: «Белые розы, белые розы» — аж мурашки по коже бегут…
А мама-то хитренькая. Сразу понятно, зачем его решила позвать… Надеется старшую дочь замуж выдать! Ха, посмотрим…
* * *
— Ох, ну и морозец сегодня! Бегом до дому бежала…
Наталья торопливо расстегнула пуговицы пальто, аккуратно сняла с головы белый платок-паутинку, тут же сунулась к зеркалу, чтобы поправить прическу — немыслимо кудрявое сооружение под толстым слоем лака. Надя смотрела во все глаза — сроду таких кудрей на сестринской голове не было… Не прическа, а мамина каракулевая шуба, которую та надевала по праздникам!
— Посмотри! — звонко выкрикнула Наташка в сторону кухни. — Как тебе?
— Ух ты, помереть можно! — выглянула оттуда распаренная от новогодней готовки мама. — Красавица моя писаная! А я костюмчик тебе нагладила, тот, красненький… Ну, который из Чехословакии привезла, когда меня в поездку от райкома партии включили… Иди-ка надень, посмотрим, как будет с причесочкой-то!
