Известный в городе бизнесмен совершенно не выглядел на свои пятьдесят четыре года: выше среднего роста, худощавый, с густой шевелюрой почти не тронутых сединой волос, он так посмотрел на неё своим проницательным карим взглядом, что в первое мгновение женщина даже растерялась. Довольно привлекательной внешности, с изящной, почти девичьей фигуркой, Ольга не имела недостатка в мужском внимании, но нынешний именинник сразу же запал ей в душу.
В следующий раз они встретились совершенно случайно: Сергею Николаевичу срочно понадобилось приехать в налоговую инспекцию лично, и, взяв в терминале талон на приём, он в ожидании своей очереди присел на стул в холле.
«Добрый день!..» — радостно-удивлённо раздалось откуда-то сбоку.
«Добрый…» — повернувшись, он сразу же узнал в сероглазой соседке молодую хозяйку «Золотого руна». Он боялся признаться в этом сам себе, но с момента их встречи Ольга то и дело всплывала в его памяти… Такое было с ним впервые, ведь за все годы семейной жизни он ни разу не опорочил звание верного мужа и отца… Женившись когда-то на своей Иришке по взаимной и огромной любви, он пронёс эту любовь через все годы… После тридцати четырёх лет их брака Сергей Николаевич мог бы с гордостью сказать, что ни разу не посмотрел в сторону других, даже более очаровательных представительниц прекрасного пола… И — вдруг…
Из здания налоговой инспекции они ушли тогда вместе, и с тех пор Вересень потерял покой. Он гнал от себя все мысли об Ольге, пытаясь с головой уйти и работу, и в семейные дела… но у него ничего не получалось. Вторая по счёту в его жизни любовь никак не отпускала… Она оказалась сильнее всех моральных и семейных устоев, и через несколько дней после их неожиданной встречи Сергей по какому-то пустяковому, на ходу придуманному поводу, приехал в Ольгин ресторан…
Настоящими любовниками они стали не сразу… Несмотря на видимое количество бывших поклонников, Ольга оказалась совсем не «лёгкой» добычей, и Сергею Николаевичу пришлось какое-то время доказывать ей серьёзность своих чувств, одновременно сохраняя лицо порядочного семьянина за дверью своей квартиры… Сама обуреваемая взаимным влечением, молодая женщина, наконец, сдалась… Чем дольше была её «оборона», тем сильнее оказался взрыв их обоюдной страсти… взрыв, напрочь разрушивший всё, что было до этой встречи, начисто стёрший из памяти все прошлые радости…
Вопреки всему, страсть оказалась, отнюдь, не кратковременной — под разлившейся лавой обнажилось настоящее чувство, в простонародье именуемое «поздняя любовь», и Сергей Николаевич понял, что прежняя жизнь закончилась для него навсегда…
Решение уйти от жены он принял незадолго до своего очередного, пятьдесят пятого дня рождения, которое по дате лишь на один день не совпадало с днём рождения Ольги…
Услышав его признание, Ирина Германовна в первый момент подумала, что супруг её разыгрывает… Она даже подумать не могла, что такое возможно!.. Всегда заботливый и внимательный, Сергей совершенно не давал ей повода усомниться в своей верности… Она совершенно не почувствовала тех перемен, которые, оказывается, происходили с ним в последнее время… Он, как и раньше, вовремя приходил домой, они проводили вместе выходные, ну, разве за исключением тех дней, когда он отдыхал со своими старыми друзьями, в чисто мужской компании…
Или… или это была уже не мужская компания?..
Ирина вдруг вспомнила, как пару месяцев назад им на городской телефон позвонил старинный приятель Сергея — Аркадий, и сказал, что не может до того дозвониться — мобильник друга был всё время вне зоны доступа…
«Аркаша, ну, ты что, забыл?! — со смехом ответила тогда ему Ирина Германовна, — Вы же ещё на прошлой неделе договорились поехать на озёра, на рыбалку… забыл ведь?!»
«Ну, да… — как-то растерянно произнёс Аркадий в трубку, — Забыл, наверное… Неужели склероз?..»
«Так езжай немедленно!.. — всё так же весело скомандовала Ирина, — Он тебя ждёт, наверное!.. А телефон там не ловит, всё правильно…»
…Ей бы тогда ещё по тону Аркадия догадаться, что тот ни сном ни духом не знает о рыбалке, на которую уехал Сергей… Но ведь она даже предположить не могла, что…
…«На рыбалку» в последнее время супруг уезжал довольно часто. Горько усмехнувшись, Ирина Германовна вспомнила, как внимательно слушала свою собственную мать, когда та предупреждала её много лет назад о «критическом» мужском возрасте.
«С тридцати пяти и лет до сорока — почти все начинают гулять! — учила дочь пожилая женщина, — Так что как только ему тридцать пять стукнет, начинай следить! И за ним, и за собой!»
«Пронесло… и в тридцать пять, и в сорок… Кто бы мог подумать, что у него этот «критический возраст» наступит только после пятидесяти… Дети взрослые… внуки уже большие… Кто бы мог подумать?!»
* * *
…Услышав сейчас из уст матери имя своего мужа, Элина не стала, как обычно, спорить. Ирина Германовна не любила зятя, и на это у неё были свои, материнские причины. Сама же Элина буквально жила Игорем, растворившись в нём до последней капельки… Вся её жизнь была подчинена ему, но она совершенно не испытывала по этому поводу никаких неудобств — ей, действительно, было легко и приятно жить его интересами, разделять его вкусы, подчиняться его желаниям…
«Да шёл бы он у меня лесом!.. — часто говорила её школьная подруга Марина, когда Элина отказывалась от «девичьих» посиделок вместе с ней и их третьей закадычной подружкой Людмилой, спеша домой к любимому мужу, — Приучила ты его!.. Только что на цепи не сидишь!..»
«Пойду, — виновато улыбалась Элина, — у меня все кастрюли пустые, и Антоху от родителей забрать нужно».
«Сам не дойдёт твой Антоха? — Марина делала удивлённые глаза, — Двенадцать лет парню! Ты что, мать?! Совсем своих мужиков разбаловала! У меня бы они строем ходили!»
«Это ты любишь, чтобы — строем, — улыбалась Элина, — а я так не умею, да и не хочу. Я хочу, чтобы они меня домой не со страхом ждали — к чему я прицеплюсь, а с любовью…»
«С ложками они тебя ждут, да с открытыми ртами, — Маринка, как обычно, перебивала подругу, — чтобы пришла, да в рот чего-нибудь положила, да ещё и пожевала за них!»
«Ну, и что… А мне нравится».
Людмила обычно молчала во время таких разговоров, лишь загадочно улыбаясь уголком губ. Не в пример своим подругам, молодая женщина меняла мужчин довольно часто — не реже одного раза в год. Её страстные хвалебные монологи об очередном избраннике, которые она произносила при встрече со своими школьными подругами, как правило, звучали в первые два-три месяца, пока очередной «принц» строил свои с ней отношения по всем правилам «конфетно-букетного» периода. Но вскоре текст монологов менялся — он становился менее оптимистичным, и через какое-то время превращался в довольно грубую прокурорскую речь, в конце концов заканчивающуюся одним и тем же вердиктом: «Козёл. Такой же, как и все».
