Воспоминания как острый нож пронзили его разум, вернув память о том несчастном, одиноком ребенке, каким он был когда-то.
— У тебя есть я.
Ник не мог поверить, что эти слова сказал он. Если шок в его глазах и мог быть подсказкой к тому, что он чувствует, то только не для его отца. Лу моргнул, и взгляд его снова стал расплывчатым. Он слегка пошевелил рукой. Казалось, он полностью опустошен.
— Меня у тебя никогда не было. Ты всегда знал, что я такое, — всегда. — Взгляд его снова расфокусировался, а голос ослабел. — Твоя мама, упокой Господь ее душу, всегда делала меня лучше. Она верила в меня, пыталась что-то сделать, заставляя меня измениться. Но ты… — Рваное дыхание не давало ему произносить слова внятно. — Ты всегда знал, что она слишком хороша для меня. Я видел это в твоих глазах.
Слова сорвались с языка Ника прежде, чем он сообразил это:
— Мама заслуживала лучшей жизни, чем дал ей ты!
— Да, это так. — Старик со вздохом закрыл глаза. К ужасу Ника, из-под его века выползла слеза и пропала в седых волосах на виске. — Когда я потерял твою маму, я не мог продолжать эти попытки. Для меня все потеряло смысл — и жизнь, и смерть, и даже мой собственный сын. Я пил, потому что ничего не мог больше делать, потому что не хотел видеть ни синяки на твоем теле, ни обвинение в твоих глазах. — Он перевел дыхание. — Я пил, чтобы ускорить время, когда я приду к ней и услышу ее милый голос. Она всегда говорила мне: неважно, что говорят люди, потому что я знаю, что ты хороший человек.
Ник сжал спинку кровати до боли в пальцах. Дыхание входило в его легкие и вырывалось рваными, болезненными толчками. Он боролся за каждый глоток воздуха. Вся боль и одиночество, окружавшие его со дня смерти матери, нахлынули на него, воскрешая ужасные чувства, мучившие его тогда. Он вспомнил свои слезы и боль, такую глубокую, что иногда думал, что умрет, не перенеся ее. Он никогда не предполагал, что его отец мог страдать не меньше. Мужчина, который не проявлял никаких других эмоций, кроме пьяной злобы, вероятно, испытывал ту же мучительную боль потери.
— Ты действительно любил ее. — Только когда Лу открыл глаза. Ник понял, что говорит вслух.
— Она была моей жизнью.
— Но твоя жизнь все еще продолжается. У тебя есть сын.
— Сын, который хотел, чтобы я умер вместо его матери.
Эти слова поразили Ника до глубины души. Лу вздохнул и снова опустил веки.
— Я не виню тебя, мальчик, что ты меня стыдишься. Проклятие, я сам себя стыдился, но не мог стоять и видеть, как ты смотришь на меня как на последнее отребье.
Все, что говорил отец, было правдой. Ник стыдился его. В детстве у него были на это причины. Став мужчиной, он помнил свою боль и незащищенность, крушение надежд. И одиночество, отсутствие любви. Ник выжил потому, что получил от другого мужчины то, что его отец не мог ему дать. Он нашел человека, который поверил в него, дружелюбного офицера полиции, занимавшегося несовершеннолетними, который взял под свое крыло озлобленного юношу и дал ему возможность почувствовать себя человеком. Впервые со дня смерти матери Ник понял, что кто-то верит в него. Это был поворотный момент в его жизни. Теперь он смотрел на измученное лицо отца и понимал, что он получил свое будущее не только благодаря Богу и добросердечному незнакомцу. Ник нашел человека, который любил его и верил в него больше, чем он сам, верил как в человека и как в мужчину. Но никто не поверил в его отца, ни друг, ни сосед, ни незнакомец, ни даже его собственный сын. Лу Парселл был отрезан от мира.
Распрямив плечи. Ник перевел дыхание.
— Похоже, у нас еще есть несколько лет, чтобы узнать друг друга.
Слабая язвительная улыбка скользнула по истончившимся губам, подчеркивая печаль в глазах.
— Слишком поздно, сын. Я виноват, мальчик, я бросил тебя в тяжелом положении. Я не тот отец, который был тебе необходим. А теперь уходи.
— Никто не может вернуться назад, можно идти только вперед.
— Ты совсем взрослый и не нуждаешься во мне. Я чертовски уверен в этом. Уходи и оставь мне немного гордости.
— Тогда почему ты попросил сообщить мне о твоем состоянии?
Лу моргнул.
— Почему? Попрощаться, наверное, извиниться за то, что причинил тебе много зла. Ты не заслужил того, что произошло с тобой. Все могло бы быть по-другому.
— Все можно изменить, если ты захочешь. Врач говорит, что, если ты будешь за собой следить и не станешь снова пить, сможешь прожить еще много лет.
Лу прикрыл глаза, не желая продолжать разговор. Но Ник не хотел даже слышать об отказе.
— Я знаю, ты считаешь, что никому не нужен. Но ты не прав, па. Ты нужен мне. — Он кивнул в сторону дверного проема. — И ему.
С трудом повернув голову, Лу проследил за кивком и уставился на появившегося там маленького мальчика с широко раскрытыми глазами.
— Кто это?
Ник втащил Бобби внутрь и положил руку ему на плечо.
— Твой внук.
Глаза старика расширились и наполнились слезами.
— У меня есть внук?
— Да, папа, — сказал Ник тихо. — Видишь, нам обоим выпал второй шанс.
Из коридора Чесса наблюдала, как встретились Ник, его отец и ее сын. Она не слышала, что говорится в комнате, но, когда Бобби подошел к кровати старика и засопел, она увидела, как Лу Парселл положил ему на голову руку и посмотрел на своего собственного сына с удивлением и зарождающимся в глазах восторгом. Тронутая таким проявлением чувств, она отодвинулась от двери и уселась в мягкое кресло на другой стороне коридора.
Через несколько минут Ник вышел и сел рядом с ней, стараясь не показать, как все перевернулось в его душе.
— Он уснул. Бобби сказал, что хочет немного посидеть рядом с ним. С тобой все в порядке?
— Конечно. — Она сжала в ладонях его руку, и их пальцы сплелись. — Как твои дела?
Судя по его потерянному виду и ввалившимся глазам, он чувствовал себя не слишком хорошо.
— Ты достаточно побыл с отцом наедине?
— Да. Мы поговорили.
Стараясь быть тактичной, она молча ждала, видя напряжение и незащищенность в его взгляде.
— Он знал, — промолвил Ник наконец. — Знал, что я мечтал о том, чтобы умер он, а не мать.
— Но ты был ребенком! — возразила Чесса.
Он обратил страдальческий взгляд на нее.
— Ты можешь себе представить, как, должно быть, это отражалось на нем? Как он, наверное, страдал, зная, что его собственный сын хотел его смерти!
— Ты был маленьким мальчиком, который страдал, лишившись матери. Он наверняка понимал, что ты на самом деле не хотел этого.
— Я мог бы быть тогда рядом с ним, но я отвернулся от него. От своего собственного отца!
— Расскажи мне, — мягко попросила Чесса.
Ник покосился на нее, и она подумала, что сейчас он ничего не скажет. Однако он положил руку ей на плечо и медленно притянул ближе, как будто черпая силы от ее близости. Когда он описывал свое детство, его голос был спокойным и отстраненным. Он всей душой любил мать, и ее смерть страшно отразилась на нем, разрушив всю его жизнь. Затем Ник произнес вслух то, чем никогда еще не делился, и эта тайна разбила сердце Чессы.
Поздним вечером Чесса вглядывалась в темноту из окна своей спальни. Она вспоминала боль в глазах Ника, желваки на его скулах и жесткое выражение лица. Он говорил спокойно, как будто описывал сюжет старого кинофильма или прочитанную когда- то книгу. Он не просил ни жалости к себе, ни сочувствия к тому страдающему ребенку, каким он когда-то был. В его голосе звучали покорность и спокойная печаль. Это было мужество человека, сочувствующего другим настолько сильно, что для себя самого он ничего не оставил. Слова, которые он произнес, преследовали Чессу. Слова, которые однажды поразили душу юного мальчика и почти погубили его. Ты не мой сын. Я тебе не отец!
Вспомнив эти слова и страдание в глазах Ника, когда он рассказывал об этом, Чесса уткнулась лицом в подушку и заплакала о человеке, который не способен рыдать.
— Неплохо. — Лу Парселл рассматривал обстановку большой просторной комнаты. Мускул на его щеке немного дергался. — Для старого деревенского дома совсем неплохо.
Ник кивнул и поставил чемодан со всеми отцовскими пожитками на пол.
— Это лучшая реабилитационная клиника в штате.
— Психушка для алкоголиков, — фыркнул Лу. — Никакой разницы.
Неделя непрекращающихся споров выдалась утомительной.
— Ты предпочел бы жить в трейлере вместе с крысами и упиться до смерти?
— Нет, дедушка, не надо! — Бобби выскочил вперед и ухватил старика за руку. — Папа говорит, что ты должен заботиться о себе. Лучше переезжай к нам! Ты будешь жить вместе с нами, когда мама и папа… — Глаза мальчика широко распахнулись в ужасе, как будто он ненароком раскрыл тщательно охраняемый секрет. — Я хочу сказать, что у нас есть отличная комната для гостей. Мама говорит, что ты сможешь жить там, когда совсем поправишься. — Прикусив губу, Бобби искоса поглядел на Ника, который подмигнул ему и ободрил кивком.
