— Я понимаю.
Неожиданно руки Пьера обхватили сзади ее шею, его пальцы перехватили пряди ее волос так, что ее волосы шелковистой массой взъерошились вокруг его руки. Наклонив свою голову, он коснулся губами ее шеи, и она резко вздрогнула.
— Нет, — он стонал ей в шею, — нет, ты не понимаешь, Ребекка. Дай мне рассказать о своей жене — о Дженифер.
Ребекка судорожно закрыла глаза, не желая облокачиваться на него и позволять ему нежно ласкать ее. Она наконец с силой отодвинулась от него и сказала:
— Адель говорила мне о Дженифер.
Лицо Пьера казалось отрешенным.
— И что она сказала, мне интересно? Ты скорее поверишь ей, чем мне, да?
Ребекка беспомощно всплеснула руками.
— Что тут можно сказать? Ты женат. Я просто хотела бы, чтобы ты никогда не приезжал на Фиджи!
Лицо Пьера напряглось, как если бы она ударила его, и он прошел к окну и встал к ней спиной. Ребекка печально качала головой. Почему именно она, самая невинная в этой ситуации, должна испытывать чувство вины?
Наконец он повернулся и сказал холодно и бесстрастно:
— Ты говоришь, что уезжаешь?
— Да, — кивнула Ребекка.
— Куда? В Англию?
— Конечно.
— Конечно, — повторил он уныло. — Ты устроишься на другую работу сиделкой.
Ребекка пожала плечами.
— Если смогу, то в больницу.
Он наклонил голову. Они могли бы сойти за двух незнакомых людей, которые стояли и обменивались банальными фразами…
— Я полагаю, что должен пожелать тебе удачи, — сказал он. — Ты увидишь Адель снова?
— Нет! — быстро ответила Ребекка. — Нет. Я должна позвонить Розе. Она уложит мои вещи и отошлет их мне.
— Скажи мне, — спросил он жестко, — ты всегда бежишь от своих проблем?
Ребекка дрожала. Что она могла сказать? Как ответить на такое обвинение? В конечном счете, это была правда. Она убегала и раньше — от Питера Фельдмана.
— Я должна идти, — сказала она, поворачиваясь к двери.
— Да, иди! — Глаза Пьера были холодными и презрительными. — Убирайся отсюда!
Ребекка рывком открыла дверь и кое-как выбралась наружу, в этот прекрасный, обитый шерстью коридор. Когда она подошла к лифту, то ощущала себя ошеломленной, и даже когда она вышла на дневной свет улицы, у нее не было ощущения реальности. Реальность была там в этом гостиничном люксе — с Пьером. Но как она могла пойти назад и принять что бы ни было то, что он намерен был предложить? Уж по крайней мере, она всегда считала, что имеет к себе уважение. Но ох как холодно будут звучать эти слова через двадцать лет, в отчаянии думала она.
Ребекка пересекла внешний двор госпиталя Сент-Бартоломью и вошла в просторную приемную комнату. Сент-Бартоломью был новым госпиталем, и все в нем было чистым и современным, и он хорошо вписывался в ансамбль построенных вокруг новых зданий. Это было как раз за Лондоном, в одном из пригородов.
Ребекка поприветствовала носильщиков, которые дежурили в холле, и пошла наверх в свой кабинет, прилегающий к палате номер пятнадцать. Сестра Анет Флеминг, которую она пришла заменить, улыбнулась ей, когда та вошла в комнату и повесила на вешалку свой плащ.
— На Западном фронте без перемен, — шутливо заметила она. — О черт, я рада, что ты пришла. Я устала!
Ребекка сверкнула на нее глазами.
— Тебе бы пойти поспать, если так хочешь, вместо того чтобы полдня проводить с Берри Моррисоном. Разве он не знает, что ночные медсестры нуждаются во сне?
Анет оттолкнула назад свое кресло.
— Мне довольно трудно засыпать днем, когда постоянно звонят по телефону! — воскликнула она. Она зевнула и, как бы извиняясь, прикрыла рот ладошкой. — Ты же знаешь, какой он.
— Настойчивый, — сухо отметила Ребекка, взяв лист с отчетом, над которым работала Анет. — Тебе надо сказать, чтобы он был более терпелив. Он сам служащий и должен понимать, как важно приходить на работу хорошо отдохнувшим.
Анет накинула плащ на плечи.
— Если хочешь, то в кофейнике немного кофе. После всего, что было, мистер Халидей провел спокойную ночь. Новых поступлений не было, и мистер Портеос сегодня утром спустился, чтобы самому осмотреть мистера Вильсона. — Анет нахмурилась и посмотрела через плечо Ребекки, когда та изучала отчет. — О, и этому мальчику, Дэвиду Фельпсу, похоже, сегодня утром было лучше.
Ребекка кивнула.
— Как думаешь, его мать сегодня к нему придет? — Она закусила губу. — Бедный ребенок! Ее, похоже, не волнует, что с ним случилось.
Анет пожала плечами.
— Я думаю, что непросто приносить еще сладости, имея четырех детей без мужа.
Ребекка вздохнула.
— Я думаю, да. А где отец?
— Не спрашивай меня, дорогая. Он не доверил мне своих тайн. — Она печально улыбнулась. — Хватит об этом, Ребекка! Мы тут не социальные работники, а просто медсестры, помнишь об этом? — Она похлопала по плечу свою подругу. — О Боже! Я чуть не забыла. Тебе был телефонный звонок, как раз перед твоим приходом.
Ребекка посмотрела сердито на Анет.
— Уж не опять ли Пол Виктор?
— Именно он. — Анет хихикнула. — И ты называешь Берри настойчивым!
Ребекка хлопнулась в кресло, которое освободила Анет.
— Ради Бога, почему он продолжает мне звонить?
— Я думаю, что он считает, что влюбился в тебя. Анет улыбнулась и наклонила голову набок.
Ребекка бросила на нее рассерженный взгляд.
— Я почти на шесть лет старше его! — воскликнула она.
— Дорогая, не говори мне — скажи ему.
— Я сказала. — Ребекка съежилась. — Почему я всегда должна куда-то с ним идти?
— Потому что он красивый и он тебе нравится, — откровенно заметила Анет.
— Он совсем мальчик!
— А ты — женщина, я знаю, — весело хихикнула Анет. — Честно говоря, Ребекка, ты глупая. Ты просто не понимаешь, что надо быть решительной! Твои неубедительные отказы на него не действуют. Разве ты не видишь?
Ребекка тяжело вздохнула.
— По-видимому, нет. — Она покачала головой. — Он… он мне нравится. Это все так, но он для меня слишком впечатлительный. И я думаю, что для меня всегда будет иметь значение разница в возрасте.
Анет пошла к двери, с сомнением посмотрев на нее.
— Тут не только разница в возрасте, не так ли? — Она нахмурилась. — Тут кое-что еще, кое-что, что не дает тебе серьезно воспринимать никого из мужчин, которые обращали на тебя внимание.
Ребекка склонилась над отчетом.
— А сейчас, Анет… — начала она.
— А сейчас, Анет, ничего! — Анет сердито фыркнула. — Раньше или позже тебе придется кого-нибудь принять серьезно.
