— Правильное решение, подруга. Сжигать все мосты! Только так.
Лена выкинула в окно окурок и, предвосхищая мою реакцию, сделала большие глаза, мол, знаю, что так неправильно, отстань!
Мы перешли в гостиную, сели на диван и обнялись.
— До сих пор поверить не могу, подружка! Замуж выхожу я, а рожать будешь ты! Ничего — прорвёмся! Слууушай! У Вадьки друзья, москвичи, на Кипр свалили — квартира свободная стоит, я поговорю, за комуналку поживёшь первое время, а там видно будет. Метро Сокольники, парк рядом, воздух, красота! А мы свадебку сыграем — и сразу к тебе, все вместе на море махнём! Эх, жаль только, что без любимой свидетельницы остаюсь…
Она замолчала, потом положила руку на мой живот и всхлипнула.
— Анька! У нас малыш будет! Только, подруга, роди пацана, а!
Я засмеялась:
— Лена, кто должен родиться — тот и родится.
— Ой, ты же знаешь, я ведь с девчонками как-то не очень… с самого детского сада. Ну, я не виновата, что все лучшие мальчики всегда в меня влюблялись, а девчонки за это ненавидели. Только одна ты — исключение. Остальные завистницы подколодные, знаешь сколько таких «подружек» отвалилось, как только я с Вадькой сошлась? Как же, теперь я не в тусе, кто их с мужиками то знакомить будет?! Присоски! Да и хрен с ними! Так что, рожай пацана — уж я его научу!
— Ленааа, — уже в голос смеялась я. — И чему же ты его учить собралась?
— Как «чему»?! Как с женщинами правильно обращаться! Как любить и восхищаться ими! Вангую, у тебя родится мальчик, такой же красавчик, как и твой выпускничок!
По сердцу сразу резануло. Я встала и ушла на кухню. Слёзы градом катились по щекам.
— Ань, прости меня, — виновато сказала Лена, — я такая дура, как всегда ляпнула не подумав! Прости, милая!
Она крепко обняла меня.
— Всё будет хорошо, подружка, слышишь?! Я с тобой! Я всегда буду с тобой!
Часть вторая
Пролог
Я вся вплелась в тебя, скрутилась
Душой, больною головой.
Я вся в осколочки разбилась,
От мыслей и разлук с тобой!
Я потихоньку истончаюсь,
Я рву себя, крича в тиши:
Услышь меня, приди, я знаю
Ведь я любима,
Ты — любим!
Оксана Романенко
Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже.
Джаред Лето
— Дамы и господа, мы приветствуем вас на борту нашей авиакомпании… Пожалуйста, пристегните ремни…
Я на автомате выполнила то, что положено выполнять, находясь в кресле при взлёте. Мои мысли, чувства, любовь навсегда остались в родном городе. Город, в который я больше никогда не вернусь. Я сожгла все мосты и начинала новую жизнь — уже второй раз за год. Первым, было моё возвращение после развода, второй — сейчас, когда я покидаю, а если быть точнее, убегаю от того, кто так стремительно и ярко вошёл в мою жизнь, оставляя к истерзанному сердцу и кое-что другое — невероятно важное и бесценное.
Такой короткий и такой длинный год…
Я положила руку на живот. Мне не было страшно начинать всё сначала, наоборот, я пребывала в удивительной эйфории, в странном сочетании горькой потери и счастливого приобретения.
Оказывается, у сердца есть безграничные возможности, гениальная способность умирать и возрождаться. Я умерла в тот момент, когда вынужденно произнесла те проклятые слова, и воскресла вновь, узнав, что во мне будет жить частичка того, чью любовь я так жестоко уничтожила…
Я никогда не смогу забыть его, забыть нашу страсть, ведь именно с ним я по — настоящему стала женщиной: любимой, желанной, единственной… Наша запретная любовь была обречена сразу, я всегда это понимала, но как каждая мечтающая девочка, выросшая на сказках о прекрасных принцах, наивно верила в счастливый конец.
И всё же, всё же — я счастлива! Теперь я никогда не буду одинокой! У меня есть любящие родители, есть замечательная подруга и есть он…
Мой будущий малыш.
Глава 1
Москва
Пять лет спустя
— Мамааааа!
— Давай, малыш, беги ко мне, я тебя ловлю!
Мой четырёхлетний сыночек мчался через всю лужайку со всей силы своих маленьких крепких ножек. Я поймала его и закружила. Тёмочка радостно захохотал, и я счастливо засмеялась вместе с ним. Поставила и крепко прижала к своему сердцу. Вдохнув родной детский запах, который действовал круче самого сильного наркотика, в шутку повалила его на траву.
— Мамочка, отпусти! — смеясь и выкручиваясь, запищал малыш.
— Ах, ты мой сладкий пирожочек! Попался? А вот, не отпущу!
— Я не пирожочек, я — мужчина!
— Дааа? И кто же тебе это сказал, а? — я поставила его и отряхнула.
— Тётя Лена.
— Понятно, кто же ещё. — Я улыбнулась. — Ну, пойдём к тёте Лене, она уже, видимо, заждалась меня. Мамочка твоя сегодня — именинница!
— Я знаю! Я нарвал тебе букет! Тетя Лена говорит, что мамам надо всегда дарить цветы!
— Ох, ты ж мой рыцарь! Правильно тётя Лена говорит. А бабушка не ругала тебя?
— Нет, бабушка мне показала где можно рвать. Я сам рвал! Я уже большой!
— Конечно, ты большой, сыночек!
Мы подошли к дому, Тёмочка вырвал свою ладошку и пулей забежал внутрь. Через секунду выскочил, и со смешным поклоном вручил мне криво сорванный букетик:
— Поздравляю, мамочка! Будь хорошей девочкой!
Я засмеялась, и снова стиснула в объятьях, зацеловывая его сладкие щёчки.
— Спасибо, мой родной! Это тебя тоже тётя Лена научила?
— Да! — крикнул он и, с чувством выполненного долга, убежал прыгать на своём любимом батуте.
Мама накрывала праздничный стол в глубине нашей террасы. Во главе стола, как принцесса, восседала моя подруга, медленно затягиваясь ментоловой сигаретой.
— Что так долго? Опять на работе задержали?
Я кивнула:
— Плюс пробки. Пятница же. Все за город едут. Лен, ну ты хотя бы здесь не курила, да и маме могла бы помочь! Что расселась, как Изабелла Кастильская? — упрекнула я подругу.
Наши отношения давным-давно перешли с тарифа «дружеский» на «супер-родственный», поэтому я могла себе позволить по-всякому её отчитывать, как в прочем, и она меня.
— Ой, девчонки, отдыхайте! Я сама справлюсь! Ещё двадцать минут — и готово!
Лена развела руками и улыбнулась, дескать, видишь, что пристала!
Тридцать пять лет — совсем не та дата, которую мне хотелось отмечать с размахом, да и вообще, я не любила праздновать свои дни рождения. Но, как оказалось, Лена мне готовила какой-то грандиозный сюрприз. Хорошо, что я вовремя узнала — мама случайно проболталась, и я, в приказном порядке (что, кстати, редко со мной случается) застравила её всё отменить. Полтора дня обиженного молчания — и снова любовь: Лена не представляла своей жизни без меня и Тёмочки, особенно после того, как…
— Ну всё, все садимся за стол, Валера, открывай шампанское!
Я откинулась в плетёном кресле и расслабилась с бокалом в руках. Все тосты сказаны, пожелания любви, здоровья, денег — тоже. Тихий праздничный семейный ужин подходил к концу. Я с бесконечной любовью смотрела на своих родных: сыночек устроился у бабушки на коленях и уже клевал носиком; Лена — со знанием дела обсуждала с дядей Валерой, моим отчимом, какие — то крутые марки машин.
Уфф, наконец-то эта адская рабочая неделя закончилась! Впереди целых три дня ничегонеделания; на правах юбилярши, я всё же смогла выбить у своего начальника лишний выходной. Имею право — и так пашу как лошадь.
Кайф! Три дня с сыном, на природе, а не в загазованной Москве. Часто работа не позволяла мне вырваться домой, и я оставалась ночевать либо у Лены на Маяковке, либо на корпоративной квартире. Как же хорошо, что Тёмочка рос на свежем воздухе под присмотром бабушки и дедушки — лучше любого детского сада. У дяди Валеры своих детей не было и Тёмку он просто обожал! Малыш был смыслом их жизни — единственный внук, да ещё мальчик, но слишком баловать его я не позволяла. Так что, мужское воспитание у моего сына имелось, а женского — даже с избытком.
