Слушать ее дальше не было смысла, и я помчался на своей тарантайке вперед, по лесной дорожке, к месту, где можно перебраться через поле и оказаться на шоссе. Там рядом остановка. Настолько же я ей действительно неприятен, что она рванула в ночь. Или ее тайна настолько страшна, что она боится в ней признаться?
— Ева! — заорал я, и стайка ворон слетела с дерева, создавая вокруг ауру кладбища. Именно оно здесь и было. Родовое кладбище Черепановых. Еще не было рублевки, а наш дом уже стоял. Часто сжигаемый и часто перестраиваемый. Я ненавижу его, но продолжаю здесь существовать, словно наказывая себя за все. Словно имея совесть. — Ева!
Парни охранники уже отстали, а я продолжал ехать вперед, выкрикивая имя. Снова и снова. Срывая горло.
— Ева! — закричал я снова и вдруг увидел впереди тень. Она была быстрой, но я быстрее. — Ева, да постой же ты!
Именно в этот момент колесо моей коляски не нашло опоры, и меня накренило. Уцепиться было не за что, и я перевернулся, слетев в овраг и последний раз крикнув:
— Ева!
Наверное, тут я и умру, ведь парни пробегут дальше, а униженно кричать: «помогите» я не хочу. Поэтому просто лежу, пытаясь найти в себе силы ползти вверх. Тут невысоко и, будь ноги здоровы, я бы преодолел препятствие. Но есть ли смысл, если я ей настолько противен. Можно, конечно, пошутить, что она просто не пробовала меня на вкус.
Шевелю пальцами ног, рук, поворачиваю головой из стороны в сторону, замечая свою коляску. Пытаюсь повернуться и встать хотя бы на четвереньки, но боль в мышцах такая, что я вою сквозь зубы.
— Харитон… Геннадьевич, — никогда еще ее голос не звучал такой музыкой. Вместо того, чтобы подняться, я наоборот расслабился и повернулся, чтобы посмотреть на прекрасное видение, что стояло сверху.
— Может быть, пора перейти на «ты»?
— Может быть, мы позже об этом поговорим, когда вытащим вас оттуда.
— А зачем. Здесь ничего, присоединяйся, — улыбаюсь, словно под кайфом. Не бросила. Вернулась. Нет ничего слаще этой мысли. Кто бы она не была. Ведьма. Мошенница. Приведение, умеющее проникать в голову и питаться мозгом. Я сдаюсь. Я отдаю себя ей в полное владение, но хочу владеть ею тоже. Быть ее хозяином. И никуда больше не отпускать, даже если придется стать долбанным романтиком.
Она аккуратно спускается и, сминая траву маленьким ножками, подходит ближе, садится на корточки. Смотрит так внимательно. Словно что-то ищет. Словно ждет чего-то. А я не собираюсь ничего говорить. Мне достаточно того, что она рядом. Что не воспользовалась возможностью уйти.
Я поднимаю руку, убираю прядь волос с ее лица. Они другие, ее волосы. Не жёлтые, а словно лунный свет напыленный на прическу.
— Ева… — мне не нужно другое имя. — Я готов даже на твою жалость, только не убегай больше.
Она не дергается, просто убирает с моего лица травинки, задевая губы, что я не оставляю без внимания, вбираю ее тонкий пальчик в рот. Сладкая. Очень, очень сладкая.
— Нужно вас вызволить отсюда. Кому позвонить?
— Гошу набери. Он придет.
— Он неплохой. Вроде даже адекватный.
— А должно быть иначе?
— Он же работает на вас, — пожала она плечами с легкой ухмылкой и быстро позвонила на пост охраны дома, затем посмотрела на меня.
— А ты поэтому сбежала. Хотела снова быть адекватной.
— Снова… — она словно пробует на вкус это слово. — Да, пожалуй, я хотела снова быть адекватной.
— Значит, — я поглаживаю ее руку, скольжу вверх, к плечу, к шее, жилка на которой пульсирует слишком часто, а глаза блестят в темноте. — Я тебя настолько волную, что ты боишься стать неадекватной? Боишься стать моей любовницей?
— Я не буду вашей любовницей. Я уже говорила, что говорить об этом бесполезно.
— А как насчет того, чтобы стать моей женой?
Глава 29. Харитон
Она в шоке. Я и сам не ожидал такого поворота. Но, черт, это же гениально. Она, конечно, будет отнекиваться, но по итогу согласится. Хотя бы потому что для нее важно будущее ее сына, которое я обеспечу. Ее ко мне тянет столь же сильно, как и меня, но становиться просто подстилкой она не собирается. А и не надо. Есть гораздо лучший выход. Я никогда не хотел стать мужем. Никогда не видел ничего хорошего в браке, который мне навязывал отец, или стать банкоматом какой-нибудь жадной до денег суки, но жениться на Еве. Разгадать ее тайны, стать ее владельцем, иметь право прикасаться к этому лицу, когда захочется. Разве может быть что-то лучше?
Она все еще молчит, легонько приоткрыв губы, часто-часто выдыхая горячие, сладкие пары.
— Замуж? — еле выговаривает, хриплый голос током пробегает по венам, а язычок облизывает пересохшие губы, вытворяя с моей выдержкой что-то невообразимое.
— Замуж.
— Замуж?
— Повторяй это снова и снова, мне нравится, как это звучит, — провожу пальцами по прохладной щеке, спускаюсь к подбородку, трогаю часто бьющуюся жилку на шее. Черт, как она прекрасна в своем удивлении.
Она меняется в лице, отодвигает мою руку и хмурится.
— Это не смешно.
— А кто смеется. Если хочешь убедиться, насколько я серьезно, потрогай мой…
— Хватит. Причем тут похоть? Ты… Вы… позвали меня замуж. Как вы вообще это объясните?
— Нужно объяснять?
— Да, хотелось бы, — требует она. — Неужели вы зовете каждую замуж, кого не сумели уложить в постель.
— Не веришь мне, — догадался я. — Но это значит, что замуж ты хочешь, но не доверяешь, что это вообще возможно, я прав?
— Я не… — она поднимается, отворачивается. — Я не знаю.
— Посмотри на меня, — преодолевая боль, сажусь, берусь за ткань юбки и тяну на себя. — Посмотри на меня, Ева!
— Ну что? Как вообще можно быть таким? Как можно предлагать такое и вести себя… Просто потому что я не раздвинула ноги…
— Скорее потому что ты убежала. И попытаешься снова. Тебя пугает то, что происходит между нами, и, поверь, меня тоже. Думаешь, я ожидал, что захочу на тебе жениться? Но знаешь, что?
— Что?
— Помнишь, как в мультике «Кто сказал мяу»? Вместе бояться не так страшно.
— Вы смотрели этот мультик? — улыбнулась она и убрала с моих волос пару листочков. Я всегда ненавидел, когда девушка была сверху, смотрела свысока, но с Евой нет ощущения унижения, наоборот кажется, что она уже подо мной. Уже стонет и просит еще. Даже если стоит сейчас выше.
— Я же не робот. Иногда я тоже смотрю телек. Ева, я хочу тебя, это правда. И если для того, чтобы ты была со мной, нужно жениться, тогда я готов пойти на этот шаг.
— Но… Это так…
— Просто, Ева. Это очень просто.
— Вы обманете, вы поимеете меня и скажите, что свадьба отменяется.
— И я так делал, — признался я, отчего она попыталась отодвинутся. — Делал не раз. Но обычно девки уже после предложения прыгали на меня, но с тобой мы сделаем все по-настоящему. Мы поженимся. Организуем самую лучшую свадьбу. Купим тебе самое красивое платье.
Не знаю почему, но ее начало потряхивать. Она все-таки отодвинулась, отошла и обняла себя руками.
— И вы готовы сидеть на свадьбе в инвалидной коляске?
— А ты готова выйти за меня?
— Не переводите стрелки…
— Я буду стоять на своей свадьбе, если там будешь ты.
Она только открыла рот, чтобы сказать что-то, как раздался голос Гоши, которого я тут же захотел уволить…
— Харитон Геннадьевич, мы сейчас! — кричит он в панике, и они с парнями спускаются в овраг, чтобы помочь мне. Тут же выкатывают наверх коляску и помогают выбраться мне и Еве. — Простите, что мы так долго. Мы переживали.
— Конечно, переживали, какой еще идиот будет столько вам платить, — усаживают меня в коляску, но, когда собираются везти, я откидываю руки Гоши и зову Еву.
— Иди сюда.
Часть парней идут впереди, другие сзади, как будто конвоируют нас. Но меня сейчас волнует только то, что Ева еще здесь. Значит, всерьез обдумывает мое предложение.
— Наверняка ты когда-нибудь мечтала о свадьбе, — поднимаю я голову и вижу, как сведены губы Евы, как напряжены мышцы лица. Она бросает на меня взгляд, но снова его отводит, продолжая толкать
