Посмотрев на Еву, я замечаю, как она прячет улыбку за чашкой.
— Нравится?
— Не то слово. Пожалуй, иногда я буду просить тебя делать мне такие вафли.
— Я не против. Я люблю готовить для благодарной публики.
Меня смутила эта фраза. Сразу представилась счастливая семья, где Ева готовит для кого-то другого.
— Такой, как твой сын?
Она меняется в лице, но не встает, не сводит брови, просто становится другой.
— Для тебя это проблема?
— Не знаю. Нет, наверное. Кто его отец? Он не заявится набить мне морду за то, что я отнял его семью?
Ева вдруг звонко смеется. Буквально хохочет.
— Боишься, что не сможешь ответить?
— Еще как смогу. Видела колеса? Я его перееду.
— Точно. Переедешь. Не волнуйся. Его отец даже не знает, что имеет сына.
Я задумался. Хотел бы я знать, что у меня есть ребенок? Не знаю. В моей жизни всякое бывало, но я всегда пользовался резинками, но если бы… Все равно не знаю.
— Считаешь, ему не нужна семья? Ребенок?
— Не знаю, — честно ответила она и внимательно на меня посмотрела. — А ты бы хотел знать, если бы…
— Я всегда был осторожен.
— Всегда? — поднимает она брови, и я даже откашливаюсь.
— Ты знаешь о чем-то, о чем не знаю я?
— Нет, конечно. Но слепая уверенность в себе часто приводит к непоправимым последствиям.
— Согласен. Но… Я богат. Уверен, что залети от меня какая-нибудь кошечка, она бы тут же объявилась на пороге с требованием алиментов. Как думаешь?
— Большинство, пожалуй, так и сделали бы.
— Вот видишь.
В этот момент на телефон позвонили. С поста охраны. Приехал Лёня, и я, доев последний кусочек и поцеловав Еву в губы, отправился в тренировочный зал, преисполненный энтузиазма. Но переодеваясь, я увидел в дверях Еву. Она стояла с шприцом в руках, как самая грозная медсестра.
— Я забыл.
— Хорошо, что я помню. Разворачивайся и оголяй зад.
— О, Ева. Ты такая шалунья, — подчиняюсь, чувствуя, как от боли в мышцах раскалывается и голова, но все равно чувствую, как близко подошла Ева. Как горячо ее дыхание.
Легкий укол отвлекает от боли, и я чувствую, как по телу течет похоть. Боль на боль равно удовольствие, и я, не думая, что делаю, тяну Еву на себя и глубоко целую.
— У меня шприц, — напоминает она, и я смеюсь, дергая ее бедра и усаживая на себя верхом.
— У меня тоже. И укол будет весьма ощутимым, — тяну ее волосы, что текут сквозь пальцы, проникаю глубже в ее рот, чувствуя, как ее потряхивает, как скользит в ответ ее язык. Такая податливая, словно готова прямо сейчас, здесь…
— Харитон Геннадьевич, — слышится голос Лени, и я рычу в мягкие губы.
— В этом доме никогда не будет покоя.
— Но разве это не чудесно…
— Боль в яйцах? Нет.
Ева смеется, целуя меня в щеку и проведя рукой по плечам, ниже, чуть касаясь самой выпирающей части. Она уже стояла рядом, а я весь горел, желая, чтобы она не смела отстраняться.
— Предвкушение, Харитон. Предвкушение.
— Боюсь, я скоро взорвусь от него.
В этот момент нам окончательно помешал мой тренер и Ева, взмахнув длинными ресницами, ушла, оставляя меня мучиться от неутоленной, извечной жажды.
— Красивая, — заметил Леня, смотря ей вслед.
— Ты пришел на бабу мою пялиться ил работать?
— Простите. Пойдемте. Я разработал новый комплекс упражнений, раз уж мы будем заниматься ежедневно.
— Так. А скажи мне, балбес. Когда я встану и смогу пойти.
Леня нахмурился, что мне не понравилось.
— Точные сроки здесь не поставить. Вы сможете полностью оправиться, если будете соблюдать некоторые…
— Так, так. Твоя болтовня утомляет. Мне нужен день. День, чтобы я смог пойти к долбанному алтарю и сказать «да», — чтобы Ева больше никуда не делась, и чтобы сестра и прошлое перестали влиять на мою жизнь.
— На один день, если только в теории… Но нужно будет закачаться обезболивающими, это стопарнет процесс на месяц…
— Живее, ботаник! Срок!
— Недели через две.
— Поставишь меня на ноги через две недели, заплачу в два раза больше обещанного.
Его лицо надо видеть, насколько оно стало вытянутым и напряженным. Глаза загорелись от нулей, которые он себе нафантазировал.
— Через две недели вы будете стоять на ногах на своей свадьбе. Кстати, поздравляю…
— За работу, поздравитель.
Глава 31. Харитон
— Две недели. Ты, надеюсь, понимаешь, что это нереально? — интересовался Кирилл, когда после разговора о делах мы обсудили мою свадьбу. У него были нужные связи. С его мордашкой и манерами он вхож в любую тусовку Москвы. — И куда ты торопишься? Серьезно, думаешь, что после предложения от миллионера официантка сбежит? Ты последнее время головой не ударялся?
— Она не обычная официантка. Она вообще не официантка, — в который раз талдычу я.
— Точно, она стала поваром и, судя по всему, отлично делает минет, а иначе я не вижу других причин в столь скоропалительной свадьбе.
— Она не… — хотя какого хрена я оправдываюсь перед этим чистоплюем? Пусть даже он мне партнер и друг. — Она ничего не делала.
— Алло, алло! Тут помехи. Плохо слышно. Это Харитон? Не узнаю этого засранца, который ни одной юбки не пропускал…
— Хватит придуриваться, я сейчас трубку брошу.
— Я просто в шоке. И за каким хреном ты на ней женишься? Она что пообещала тебе небо в алмазах? Или срет радугой?
— Она ничего не обещала, она хотела сбежать, вот я…
— Ладно, это можно обсуждать бесконечно. И что пообещал тот Леня? Что через две недели ты пробежишь стометровку?
— Не бзди, всего лишь встану и пройду пару шагов до алтаря. Знаешь, я очень хочу увидеть лица всех этих людей, которые жалели меня последние пять лет. Они ведь уверены, что я навсегда остался инвалидом. Мой триумф будет незабываем.
— Тебе бы только что-то кому-то доказывать. Ладно, что от меня нужно?
— Ты же в тусовке? Дай организатора, который сделает все быстро и не будет ничему удивляться.
— Надо подумать. Дай мне пару часов. Я перезвоню.
— Отлично.
— Ты будешь в офисе сегодня?
— Да, заеду, после ЗАГСа. Наверное…
— ЗАГСа? Стой… — что-то еще говорит Кирилл, но я уже не слушаю.
В этот момент зашла Ева, уже готовая к поездке в город. На ней синее пальто в пол и черные лакированные лодочки. Очень стильно. Но самое главное, что ее волосы струятся по плечам, как я и люблю.
— Я не помешала? Ты разговаривал…
— Ерунда. Ты не можешь помешать. Сестра не доставала больше?
— Даже она не обладает сверхспособностью открывать запертые двери, — улыбается она и подходит ближе. Я тоже выезжаю. Из-за рабочего стола. Направляюсь к ней и беру дрожащую руку. Почему она все вреся рядом со мной дрожит. Можно конечно бесконечно убеждать себя, что из-за возбуждения. Но что-то здесь не так. Надо спросить…
— Волнуешься?
— Не то слово. Мне все время кажется, что ты спешишь, что может тебе нужно подумать. Мне подумать. Тем более ты наверняка захочешь стоять на своей свадьбе, а сейчас…
— Тихо… Во-первых, я уверен в том, что делаю. Во-вторых, тебе думать противопоказано, теперь этим буду заниматься я. А насчет этого кресла не волнуйся, я найду, чем тебя удивить.
— Может не надо? — испуганно выпучивает глаза, и мы смеёмся. — Сама по себе эта встреча, твое внимание, свадьба… Куда еще удивительнее? Тем более, ты ничего обо мне не знаешь…
— У меня будет время раскрыть твои самые грязные тайны, достать всех скелетов. Тем более, ты ведь продолжишь свои таинственные рассказы. И этот про четырех убитых жен. Я ведь понял. Это же Синяя Борода…
— Точно, — улыбнулась она так искренне, что внутри все сжалось от желания. Когда там свадьба? — Ну, тогда поехали. Сегодня в пять должен прийти повар. Судя по отзывам, он профи своего дела.
— Вкуснее тебя все равно никто готовить не сможет.
— Ну, не забывай, что в твоем доме есть еще люди, которых тоже требуется кормить….
