раз, когда со снежной королевой нас разделяют какие-то долбаные сантиметры, преодолеть которые – пара пустяков.
– Куда мы едем? – спрашивает Ксения, когда машина развивает предельную скорость.
Господи, храни нас от алчных гайцов.
– Боишься, что я тебя в лес завезу и оставлю там? – слежу за Ксенией в зеркало, стараясь тем временем не слишком отвлекаться от дороги. – Я не настолько плохой мальчик, хотя… если подумать…
– Ты не можешь ничего не испортить, да? – спрашивает с мнимой строгостью, но в глазах лукавый огонёк блуждает.
– Я тебя смутил? Прости, я не хотел.
– Чёрта с два ты не хотел, – отрезает, но в голосе прячется смех.
К нужному месту мы добираемся минут за двадцать, а мне не терпится отвести Ксению на крышу. Там хорошо, там днём летают птицы, а ночами звёзды настолько низко, что кажется, достаточно всего лишь протянуть руку вверх и можно пригоршнями собирать их. А ещё в этом доме живёт мой старинный друг – один из немногих, кто терпит меня, несмотря ни на что. Потому у меня всегда есть свободный доступ на крышу этого дома – одного из самых высоких в городе.
– Подожди минутку, – прошу, доставая самое необходимое из багажника.
Плед и вино – то, что может понадобиться этой ночью. Взял бы ещё презервативы, но нет, не сегодня.
Я не спрашиваю, ждёт ли снежную королеву кто-то дома – меня это не волнует. Я знаю, что у неё есть родители, знаю, что есть сестра – Ксюша рассказывала об этом во время танца. О чём-то ещё думать отказываюсь. Она не замужем и этого более чем достаточно. Есть ли у неё кто-то… тот, кто имеет полное право любить её тело, целовать до головокружения? Я не в курсе и, если честно, вникать не собираюсь. Этой ночью она со мной, а завтра будет новый день и новые возможности растопить толстые льды.
Боюсь ли я конкуренции? Хрена лысого.
– А ты, я смотрю, подготовился, – замечает, указывая рукой на большую спортивную сумку в моей руке.
– Я ещё тот стратег, – подмигиваю и взмахиваю рукой в сторону входной двери в подъезд. Не хочу тратить время на пустые разговоры.
Ксюша лишь хмыкает, а я кладу руку на её талию и слегка подталкиваю в сторону входа. Она не спорит, идёт, послушная, и, спустя пару минут я нажимаю на кнопку вызова лифта.
– Ты же знаешь, что маньяки очень любят приставать к женщинам в лифтах? – интересуюсь, а Ксюша кивает. На меня не смотрит, словно боится то ли расплакаться, то ли рассмеяться. Мне нравится, как она смущается после моих слов, хотя всеми силами пытается мне этого не показать. – Не боишься?
– А ты будешь ко мне приставать?
Когда за нашими спинами две створки съезжаются, и лифт трогается, я ставлю свободную от сумки руку рядом с головой Ксении, а она замирает, опираясь спиной о стену.
– Ты же понимаешь, что делаешь со мной? – спрашиваю без надежды на ответ. Это риторический вопрос, но Ксюша говорит:
– Я ничего не делаю… совсем ничего.
– Ты просто существуешь, и этого уже достаточно.
– Лёгких путей не ищешь, да? – Она очень серьёзная сейчас, а я пытаюсь понять, что она чувствует, но это сложно – слишком Ксения закрытая.
– Когда легко, скучно.
Лифт возносит нас на последний этаж за считанные секунды, а я борюсь с искушением нажать на большую красную кнопку, останавливая бездушную кабинку. Интересно, если я так сделаю, снежная королева меня по яйцам или по морде двинет? Или просто окатит ледяным презрением?
Створки услужливо разъезжаются, а я беру Ксюшу за руку и утягиваю за собой на просторную лестничную площадку. Здесь светло и очень чисто, а тишина такая плотная, что можно на куски резать и к столу подавать вместо еды. Чёрно-белая плитка под ногами, как костюм арлекина, а стены белоснежные и, что удивительно, ни единым матерным словом не испорченные. Образцово-показательный подъезд, не иначе.
– А туда вообще можно? – упирается Ксюша, когда стремительно увлекаю её за собой к спрятанной в углу лестнице, ведущей на крышу.
– Трусиха, – выношу вердикт, а Ксюша снова изображает из себя гневного ежа. Но руку не вырывает, ужа хорошо. Значит, хоть немного, но доверяет. – Не устала? Сегодня был насыщенный день.
Мы поднимаемся по лестнице, а я держу Ксюшу крепко, чтобы если что-то пойдёт не так – ступени всё-таки довольно крутые, – я смог бы поймать её. Впрочем, я снова просто-напросто ищу повод прикасаться к ней.
– А если и устала, на руках к звёздам отнесёшь?
– А если и отнесу, станешь вырываться?
Я разворачиваюсь, а Ксюша негромко вскрикивает, когда наши тела почти соприкасаются. Сумка с пледом падает на ступеньку, но сейчас она волнует меня меньше всего. Как и то, что вино может разбиться. Всё это неважно, когда я обхватываю руками лицо снежной королевы, а её кожа такая нежная, что впору слагать ей оды.
– Так что, станешь вырываться? – повторяю вопрос, поглаживая большими пальцами её кожу.
– Я скажу, что ты маньяк. – Её тихий голос проникает в мою кровь, стрелой несётся по венам, а я отрываюсь от снежной королевы, призвав на помощь жалкие остатки своего самообладания.
– И права будешь. Я одержимый.
Поднимаю чёртову сумку и продолжаю восхождение по лестнице. Когда отпираю замок и толкаю крышку люка, горящую огнём кожу остужает прохладный ветер. Здесь, на высоте двадцати пяти этажей, довольно холодно, а ароматы кристально чистые и напоённые свежестью вновь родившейся весны.
Плоская крыша огорожена и, в сущности, здесь безопасно, но я всё равно подаю Ксении руку, помогая подняться. Захлопываю люк, придавливаю лежащим неподалёку камнем и бросаю сумку на бетонное покрытие.
– Не холодно? – спрашиваю, когда Ксения смотрит на небо, где расцветают бутоны созвездий.
Она лишь отрицательно качает головой, а я подхожу сзади, почти вплотную. Этот вечер слишком волшебный, а Ксюша слишком красивая сегодня, чтобы я смог удержать себя в рамках дозволенного. Впрочем, она же обещала меня остановить, вот пусть и останавливает, потому что сам я вряд ли сумею.
– Тут очень красиво, – говорит, а голос
