Нечитаемо посмотрел на девушку. Та поспешила ретироваться.
— Уже поздно. Пойдём? — кивнул Давид на выход.
— Да, давай, — согласилась я и осталась сидеть на месте. Куда я пойду, если мои пальцы в таком приятном плену.
Алиев улыбнулся, отпустил мои руки.
Я медленно встала и направилась к вешалкам. Администратор быстро нашёл мои вещи и с всё такой же вежливой улыбкой вручил мне их.
— Приходите ещё, будем рады вас у нас видеть.
— Обязательно.
Застегнув куртку и нацепив шапку, я обернулась. Давид стоял возле обслуживающей наш столик официантки и что-то её говорил. Довольной она не выглядела. Напротив. Казалось, ещё пара секунд — и она расплачется.
Словно бы почувствовав мой взгляд, парень развернулся и направился ко мне. Без слов забрал свой бомбер и, придерживая мне дверь, натянул его по пути на улицу.
Вне помещения было очень холодно. Что я и озвучила:
— Давид, очень холодно.
— Зима ведь. Садись быстрей в машину.
— Так мне тепло. А у тебя ни шапки, ни шарфа. Ни перчаток.
Алиев подошёл к пассажирскому переднему сиденью своего автомобиля, открыл дверь и кивнул, мол, садись шустрее.
Я глубоко вздохнула и выдохнула. С бараном проще договориться.
Через несколько секунд Давид уже сидел на водительском месте.
— И чего вздыхаешь? — повернулся ко мне парень.
— Что ты сказал Алине?
— Алине?
— Той официантке.
— Откуда ты знаешь, как её зовут?
— Имя на бейджике. Давид!
— Попросил, чтобы она внимательнее следила, к кому клеиться.
— По-моему, ты не просто просил. Она там чуть не рыдала.
Давид завёл машину. Сиденья сразу начали нагреваться. На парковке было очень много автомобилей, но Алиев быстро и ловко крутил руль и вскоре мы выехали на дорогу.
— Ты жалеешь её?
— Конечно.
— Она поставила тебя в неудобное положение, и ты расстроилась. Я это просто так оставить не мог.
— У тебя полумер вообще не существует?
— Какие полумеры, Ася? Мне надо было улыбнуться ей, как ты, и вежливо попрощаться?
— Она с самого начала всё поняла, ещё когда заказ принимала.
— Нет. А вот теперь сейчас всё поняла.
— И чего ты добился? Только испортил ей настроение, — я сложила руки на груди.
— Почему её настроение волнует тебя больше, чем твоё?
Я промолчала.
Что там делают родители в таких ситуациях? Ищут компромиссы?
— Ладно, хорошо.
— Ладно, хорошо-о?! — со смешком переспросил Давид.
— Только давай в следующий раз я сама за себя постою. А то тебе сразу бы носы ломать.
Алиев вдруг по-мальчишески улыбнулся.
— Хороший был тогда вечер.
— Нет, — фыркнула я.
— Хороший-хороший. Ты меня послала ещё, я даже загордился тобой, если бы так не злился.
— Давид, мы договорились? — с нажимом переспросила я.
— Конечно, Асенька. Ты у нас главная.
Я недоверчиво посмотрела на Алиева. Тот вроде и смеялся, но сказал он это серьёзно. Ответить я не успела.
— Ты завтра домой?
— Да, — с сожалением ответила я. Как бы мне сейчас хотелось разорваться. — Я уже несколько выходных не ездила. Мои уже переживают.
— Ты на поезде?
— Да.
— Подвезу тебя на вокзал.
— Поезд в девять утра, — улыбнулась я.
— Значит, в восемь буду на парковке.
Мы быстро, даже слишком, доехали до общежития. Я никуда не спешила выходить, нервно теребя ручку сумки в руках. Никуда не хотелось идти. Совсем-совсем.
— До завтра? — улыбнулся парень, следя за мои пальцами.
— До завтра.
Я открыла дверь и уже выставила одну ногу из машины. Как вдруг сама решилась и повернулась к Алиеву.
— Давид, — он внимательно в меня всмотрелся, — я очень рада, что ты не бросил университет.
— Я тоже, Ася.
Глава 18
Lina Lee, Ваня Дмитриенко — Ты со мной
"…Я с тобой,
Потому что влюбилась, как дура,
Но знаешь,
Зато я почувствовала себя живой…"
Прислонившись к окну электрички, слушала музыку в наушниках, взглядом провожая поля и деревья, ещё больше покрывающиеся снегом.
Зажмурила глаза, вспоминая сегодняшнее утро.
Алиев не опоздал. Даже больше. Я спустилась на первый этаж, а парень уже стоял в холле.
— Доброе утро.
— Привет, — буркнул парень в ответ, забирая мои сумки.
— Ты не выспался?
— Не выспался.
— Так написал бы мне, — забеспокоилась я. — Нет проблем, я бы сама добралась. Давид!
— Ася, успокойся. Мне только в радость.
Да, радостью за версту несёт.
Парень удивлённо обернулся. Я что, сказала это вслух?!
— Ох, Громова, рано или поздно придёт время…
— Какое придёт время?
Тот только хмыкнул.
В машине Давид вдруг стало резво интересоваться моими родителями. Ими мне было хвалиться только в радость.
— Ты очень их любишь.
— Очень-очень, — закивала я. — Они у меня самые лучшие.
Парень вызвался провожать до самого поезда.
Куртка другая, на вид ничуть не теплее. Ни шапки, ни шарфа.
— Снова холодно? — заметил мой взгляд Давид.
— Мне холодно на тебя смотреть, — пожаловалась я.
— Ты любишь дарить подарки?
— Ты доверяешь моему вкусу? — засмеялась я, понимая, на что он намекает.
Мы остановились на перроне. Встали друг напротив друга. Алиев не стал отвечать, а я и забыла, что задала вопрос.
Давид вдруг поднял руку и аккуратно положил на щёку. И рука такая тёплая. И синий взгляд такой пронзительный. От блаженства я прикрыла глаза и чуть подалась вперёд. Парень нежно коснулся горячими губами моего лба. Я открыла глаза и, нахмурившись, посмотрела на Давида.
— Что? — улыбнулся тот.
— Думала, что ты меня поцелуешь, — смущённо сказала я. — На прощание.
— Знаю, что ты думала, — криво улыбнувшись, ответил парень. Кивнул на вагон. — Садись, не мёрзни.
Я нехотя повернулась к поезду.
— Напиши, как приедешь.
— Пока, Давид.
Тот лишь кивнул, проследив, чтобы я, наконец, забралась в вагон.
* * *
На вокзале меня, как всегда, встретил папа.
— До-оча, наконец, — подскочил он и сразу стиснул в объятиях. — Мать уже переживает, куда ты пропала. По телефону, говорит, почти не разговариваете уже, — и сочувственно добавил: — Совсем учёба голову задурила?
— Сложно бывает, да, — главное, что не соврала. По телефону я с мамой меньше разговариваю совсем по другому поводу. По такому Давидному поводу.
Пока мы ехали домой, папа вкратце рассказал про их с мамой будни. В целом, ничего не поменялось. Уже в квартире папа сдал меня маме неизменным полотенцем на плече в объятия и вдруг с хитрой улыбкой куда-то убежал:
— Девочки, я скоро! — и только хлопнула входная дверь.
— Вот точно с Валерой со второго этажа договариваются про зимнюю рыбалку, — сузила глаза мама, забирая у меня из рук куртку.
— Зимняя рыбалка? — ахнула я. — Мам, а не рано? Совсем же недавно морозы стукнули.
— И я боюсь. Но кричат оба, мол, не бойся, Лена, мы не дураки, не полезем…
Мы обе напуганно промолчали. Хотя на календаре уже декабрь. Да и правда, не дураки.
— Ладно, пойдём на кухню, солнышко. Ты меня прости, конечно…
— Ма-а-ам, — успокаивающе протянула я.
— Посмотри ты на себя. Худая, как щепка, — вмиг запричитала мама.
Знала бы мама, на что я променяла её жаркое в горшочках и морковный пирог с тыквенными семечками, то лично приставила бы мне Давида в качестве охраны.
Уже на кухне я честно справилась со своей порцией, пока мама ласковым взглядом пробегала по моему лицу.
— Скучаю по тебе, малышка.
Слова "Я тоже, мам" застряли в горле. Это правда, я тоже скучала. Но вдруг поняла, что скучаю по Давиду, которого видела три часа назад. И которого увижу завтра. Который всю жизнь мне перевернул.
Я огляделась. Всё такое родное, домашнее. Я даже себя виноватой почувствовала, что в такую минуту единения с мамой думаю совсем про другого человека.
Обычно я спрашивала про работу родителей или про дела соседей. А мама рассказывала, что видела и слышала что-то новенькое про моих одноклассников или просто друзей детства.
