Обычно.
Но не сегодня.
Я решилась.
— Мам, — я сделала глубокой вдох. — Мама, расскажи, кто мой отец?
Улыбка на лице мамы даже не дрогнула. Но я почувствовала.
— Ну кто ж? Александр Громов, которого, видимо, консервированные огурцы в подвале съели.
Я промолчала.
Мама вздохнула.
— Ма-ам, нам пора про это поговорить, — подтвердила я ей своё настроение, положив свои руки на её ладони.
Мама нежно погладила мои кисти большими пальцами.
— И ты всегда знала, доченька? — смущённо спросила она.
— Конечно.
— Откуда?
— Мам, — усмехнулась я, — я же рыжая, а вы тёмненькие с папой.
— Твой биологический отец, кстати, тоже рыжим не был, так что плохой ты детектив, — грустно рассмеялась мама, — зато его мама была. Ты очень на неё похожа.
— Кто они? — осторожно спросила я.
— Настенька, — мама обхватила мою руку своими тёплыми ладонями, — если тебе нужны имена их, то я скажу. Да только мне вспоминать придётся. Не ужасные они люди, но и хорошего они ничего нам не сделали… Он бросил меня, твой… тот отец. В нашем институте учился. Я влюбилась без памяти, и он, как мне казалось, тоже. Но судьба решила иначе, точнее… Его мать решила иначе. Он послушал её, и вот… расстался со мной. Там такая история была… Расстался, когда я беременная тобой уже была. А Саша всегда любил меня, говорит, — мама тепло улыбнулась. — Я уже в академ уходила, когда Громов вдруг ухаживать за мной начал. Сначала поверить не могла, а уж когда он мне вдруг сделал предложение! Согласилась. И я ни дня не пожалела! Надеюсь, и Саша не пожалел.
Мама вытерла слезу. Я и сама не заметила, как и мои глаза увлажнились.
В раньше рассказанной мне истории было всё совсем по-другому. В одном университете учились, влюбились, женились, ребёнка родили. Мама и правда пару курсов пропустила, но потом нагнала всё. А потом и вовсе переехали из города М в маленький городок неподалёку. Да, поначалу сложно было. Квартира, деньги, работа, ребёнок. Но мои родители справились.
У меня всегда были подозрения. Но я каждый раз всё это отметала. Зачем ворошить прошлое, если мы все очень счастливы? Но сейчас вдруг мне это показалось очень важным.
— Почему ты раньше не спрашивала? — спросила она, вытирая бегущую на моей щеке слезу.
— Я чувствовала, — ответила я, прижимаясь щекой к маминой руке. — Тебе ведь грустно иногда было, да? Не всегда, конечно, но было.
— Настенька…
— Маленькая я вообще иной раз ничего не понимала. Любишь, обнимаешь, смеёшься. А иногда гладишь по волосам и плачешь…
— Я плакала?..
— Давно… да.
— Настя! — ахнула мама, прижав руки к губам. — Девочка моя. Милая моя девочка, прости…
— Ты не виновата, — перебила я, замотав головой. — Мам, расскажи всё. Хочу… знать.
— Настенька, прости, давно надо было это сделать, — мама решительно вытерла слёзы. — Просто… Вот я счастлива сейчас, веришь. Я так счастлива! Единственное, что все эти годы гложет меня… Я его мать просто забыть не могу. Отца того твоего, дурака простила, — мама махнула рукой, — он молодой был, глупый, пусть и влюблённый. Но вот что она натворила. Пусть бы ничего не вышло у нас. Но зачем было так грешить да менять чужую судьбу? Счастлив ли он теперь там далеко, зная, что тут растёт его дочь?
— Далеко? — вдруг в горле встал ком.
— Мать его как в ссылку отправила, — мама пожала плечами. — Настенька, он говорил мне эти слова прощальные и сам плакал. Я тоже плакала. Но недолго, — мама нежно улыбнулась.
— И где он сейчас? Тот… отец?
— Не знаю, доченька. Не узнавала я. И мне даже неинтересно. Мать его умерла давно. Может, он здесь и не появляется больше.
— И он не искал тебя? Меня?
Мама снова пожала плечами.
— Может быть, и искал. Да только у кого бы он это узнавал. Друзей близких в городе М у меня не было, чтобы кто-то подсказал ему, где нас найти.
Я кивнула. Вот и узнала я всю правду. Почему-то от этой правды только грустно стало.
— Настенька, — ласково позвала мама, — ты простишь меня?
— Мам, ты что? Всё в порядке.
— Моя маленькая, — мама потянулась ко мне, прижала к себе.
— Уже не маленькая, — сказала я, усмехнувшись.
Мама быстро отодвинулась, взглянула в глаза.
— Ты очень-очень хорошая и красивая девочка. Я даже думать забыла про ту семью и не вспоминала до сегодняшнего дня. Давно отболело, веришь? Люблю тебя. Люблю тебя с любыми волосами. Веришь, солнышко?
— Верю, — улыбнулась я. — Мои волосы ещё одному парню нравятся.
Я смущённо поправила прядь.
— Так и знала, что это не учёба, — рассмеялась мама. — А парень-то тебе нравится?
— Конечно, — радостно кивнула я. — Он сын одного хирурга. Мой, кхм, одногруппник.
— Федя Магомаев? — напрягла память мама.
— Нет-нет. Я тебе про него никогда не рассказывала.
Ни разочка за три с половиной года.
— Расскажешь? — мамины глаза аж заискрились.
— Да пока нечего рассказывать. Вчера только первое свидание было.
Опуская некоторые подробности, конечно. Но вчерашнее свидание действительно было первым.
Входная дверь открылась. Мы с мамой синхронно повернулись в сторону прихожей.
— Девочки мои! — на всю квартиру прокричал папа, разуваясь.
— Саша, не рано ли? — сразу стала в позу мама.
— Рано что?
— Ты думаешь, что я не поняла, куда ты лыжи навострил, хитрый жук!
— Леночка! Какие такие лыжи?
Я радостно наблюдала за шутливой перепалкой родителей, как вдруг вспомнила, что обещала написать Давиду, когда приеду.
Забыла.
Быстро подскочила, подлетела к сумке в поисках телефона.
Один пропущенный.
Перезвонила. Ответил сразу.
— Да?
— Давид, привет.
— Здоровались уже, — усмехнулся парень. — Как доехала?
— Хорошо, — ответила я, направившись в свою бывшую комнату. На душе стало так легко и тепло, что мамин пирог с мятным чаем даже рядом не стоял.
Я хотела к Давиду. Вот прямо сейчас. Да, я хотела пропустить сегодняшний такой любимый вечер с родителями, когда мы пересматривали какой-то старый фильм по десятому разу, и уехать.
Это что-то невероятное.
— Ася?
Мне почему-то показалось, что Давид без слов всё понял. Каждую мою мысль.
Я в шоке осмотрелась. Домой же приехала. К родителям. Куда меня всегда тянуло. Что со мной вдруг случилось?
— Ты встретишь меня завтра? — охрипшим голосом спросила я.
— Конечно.
— Какие сегодня планы?
— На юбилей к Смолину-старшему пойдём. А у тебя?
— Фильм будем смотреть.
— Какой?
— "Белые росы" давно не пересматривали, — прилегла на кровать, прижимая телефон близко-близко к уху.
— То есть на приключенческие боевики в кино тебя даже не приглашать? — по голосу было слышно, что Алиев улыбается.
— Приглашай. С тобой на любой фильм пойду, — прошептала я.
Давид шумно вздохнул.
— Во сколько ты завтра приезжаешь?
— В пять с чем-то вечера.
— Понял.
— Побегу, меня мои потеряли, — с сожалением сказала я, слыша, как мама зовёт меня с кухни.
— Пока. Напишу?
— Напиши. Пока, Давид.
Я с нежностью уставилась в экран. Мама, постучавшись, заглянула в комнату. Увидев меня с телефоном в руках, испуганно зашептала:
— Говоришь с кем-то?
— Уже всё, — поднялась с кровати. — Что у вас там? Всё-таки рыбалка?
Мама всхлестнула руками.
— Так первого января мужиками собираются, представляешь? Других дней у них нет. Ох, сил нет.
Я хмыкнула. Мама ругалась для вида. Она ещё ссобойку завернёт по высшему классу и в термосе чай заварит.
Смотрели вечером действительно "Белые росы". Папа тоже решил, что давненько этот фильм мы все вместе не пересматривали.
И в первый раз за все наши семейные вечера я улетала мыслями. Не за смеющимися и обнимающимися родителями я с любовью наблюдала. Не за сюжетом фильм я следила.
Вместо этого я чуть ли телефон не обнимала.
"Спокойной ночи, Ася. Скучаю"
