же ты, шесть лет не было и явилась. В трусы к моему мужу успела залезть или он на тебя не позарился?
Не знаю, что ранит меня сильнее — ее презрительный тон или осознание, что именно так это и выглядит со стороны. Все шесть лет, что меня не было, они наверняка были счастливы, а я вернулась и в одно мгновение встала между ними. Как она выразилась “залезла в трусы к ее мужу”.
— Я знаю, что залезла, — Жанна усмехается. — Макар всегда был падким к красивым женщинам, тебе ли не знать. А тут такой шанс — переспать с бывшей, которая вовсе не прочь раздвинуть перед ним ноги.
— Не могу сказать, что рада была увидеться, — говорю совершенно спокойно и встаю из-за столика. — И надеюсь, мы больше не встретимся.
Вступать с ней в конфликт не собираюсь, потому что мне, в отличие от нее, бороться не за что. Ну и достоинство я бы хотела сохранить, а не втоптать в ту кучу дерьма, которую она вывалила за жалкие минуты.
Я надеюсь уйти тихо, но у меня получается лишь запахнуть пальто, когда ко мне подбегает сын.
— Мы уже уходим? — спрашивает, а я стою и немо смотрю на него. Ни слова сказать не могу. — Мам… — настаивает. — Мне одеваться?
— Одевайся, — киваю. — Мы уходим.
Тимофей исчезает так же быстро, как и появляется. Бежит к детской комнате, чтобы забрать свою одежду, а я поворачиваюсь к Жанне, которая переводит взгляд с меня на него и обратно.
— Это что? — брезгливо уточняет она.
Я набираю в легкие побольше воздуха и подхожу к ней ближе. Хлопок ладони об стол привлекает ее внимание и она ошарашенно на меня смотрит.
— Обо мне говорить можешь что угодно и как угодно, а на сына моего даже смотреть не смей. Живите себе спокойно, мы завтра уезжаем и надеюсь никого из вас больше не увидим!
— Ты не сказала ему о сыне? — ошарашенно летит мне в спину.
— Нет. И тебе советую заткнуться. В твоих же интересах сделать так, чтобы Измайлов о нем не узнал.
Я запахиваю пальто и перебрасываю тот самый рюкзак с оторванной ручкой через плечо. Уцелевшая лямка, к счастью, это позволяет. У детской комнаты помогаю Тимофею одеться и веду его к выходу. Хочу поскорее уехать, потому что чем больше времени мы здесь находимся, тем больше людей начинают узнавать мою тайну.
Глава 23
— К сожалению, издательство не может напечатать роман в таком виде, — мой агент смотрит на меня с сожалением.
— И в чем причина отказа? — непонимающе спрашиваю.
За последние несколько лет Линда, мой неизменный агент, успешно меня продвигала и мы не получали ни единого отказа, да и мои постоянные читатели ждут выхода новинки. Они будут разочарованы, если книга не увидит свет в ближайшее время.
— В депрессивности, — Линда вздыхает. — Я прочитала то, что ты прислала и согласна с издателем.
— Согласна?
— Может, ты не ту рукопись прислала? — с надеждой спрашивает Линда. — Та, что я читала, действительно депрессивная. Читателям не понравится. Они привыкли к твоей легкости, к юмору, к реальности, которую ты не стараешься приукрасить, но высмеиваешь.
После встречи с Макаром прошел всего месяц. За это время я завершила книгу и считала, что отлично с этим справилась, но… видимо, что-то все же пошло не так. Мое состояние после отъезда сильно повлияло на творчество, и я согласна с Линдой — завершение было депрессивным. Я это понимала, но хотелось закончить именно так и не иначе.
— У тебя есть два месяца на то, чтобы переписать. Сделай, как обычно. Заверши счастливо и без излишней драмы. Там ведь можно. После третьего переломного момента можно было свернуть в счастье.
— Для этих героев я вижу такой финал.
— То есть, переписывать ты не будешь?
У нас с Линдой сложились доверительные отношения, благодаря которым мы обе выходили в хороший плюс. Мои книги печатали, мне платили неплохие гонорары, а Линда зарабатывала свои проценты. Чем больше продвижение, тем больше денег она имела, а сейчас я задержала завершение, да и получилось оно не таким, как все ожидали. Издательство отказывается печатать, а это существенное снижение доходов, да и Линда права — неизвестно как отреагируют читатели онлайн-площадки.
В том, что они купят, я не сомневалась, но станут ли покупать и дальше? Начало романа был веселым и интересным, но к концу я свернула не туда. Думаю, купившие останутся недовольны концовкой и со следующими романами будут аккуратны.
— Я не вижу другой концовки.
— Оля… — Линда вздыхает. — Я тебе сказала, какие варианты. Есть еще один — писать новый роман и пытаться протолкнуть его, но это, ты сама знаешь, не пару месяцев. Все затянется, плюс пока напечатают, люди снова будут ждать, часть о тебе забудет. Мы не можем так рисковать. Ты читала комментарии? Там шквал недовольных, ждут, когда книга выйдет, а мы ее отодвигаем. Ты ведь обещала им этих героев.
— Обещала. Я пока не знаю, что буду делать. Дай мне несколько дней, я подумаю и решу, стану ли переписывать роман.
— Хорошо, конечно. Я передам издателям, что тебе необходимо подумать.
Мы с Линдой сидим еще некоторое время. Я пью карамельный латте, она имбирный чай. Почти ни о чем не разговариваем. Нас сложно назвать подругами или даже приятельницами. Нас связывает ее умение продвигать писателей и мой талант. Поэтому когда Линда встает и кладет на стол купюры, чтобы оплатить свой заказ, я сдержанно с ней прощаюсь.
Что делать я пока не знаю. Я закончила роман без счастливого конца, потому что так видела, но вместе с тем, прекрасно понимаю, что на меня повлияло случившееся с Макаром. Я ведь не зря приписала главному герою ребенка, которого он втайне растил от героини и
