– Снова хочешь сказать, что ребенок – это моя блажь? – злюсь на его слова.
– Блажь, прихоть, назови как угодно, но ты сделала выбор – и сделала его за двоих. Так дай мне время принять ситуацию, как обещала.
– Я не давлю на тебя, Глеб, – говорю совершенно искренне, давя в себе зачатки обиды. Надо попробовать успокоиться и позволить времени и разлуке сгладить острые углы.
Вплоть до командировки отношения у нас держатся на прохладном вежливом общении. Я пытаюсь понять, как буду совмещать ребенка и работу, занимаюсь своими проектами, а Глеб пропадает на работе, но допоздна не задерживается, за что я ему очень благодарна. Тошнота изводит по утрам, и весь день я чувствую себя измученной. Но показывать слабость не спешу, чтобы у Глеба не было и шанса обвинить меня в недальновидности и незрелости.
Его командировка длится неделю. Глеб пишет, что скучает, а я дежурно отвечаю ему на все вопросы о здоровье, распорядке дня, питании и своей работе. Глажу еще незаметный животик, крутясь перед зеркалом, и стараюсь настраивать себя на позитивный лад. Без постоянного присутствия Глеба рядом у меня есть время подумать, и я постепенно успокаиваюсь. Может, он прав и я слишком себя накрутила из-за гормонального всплеска.
А потом наступает день перед его приездом.
Решаю закупить продукты и приготовить ужин самостоятельно. Да, я вряд ли стану гуру кулинарии, но, в конце концов, будущей матери необходимо уметь готовить маломальский набор блюд.
На телефон падает странное СМС от Глеба. Он только что скинул мне номер рейса и сообщил о времени прибытия, а вдруг приходит еще одно. С улыбкой гляжу на строчки и не понимаю их смысла. Я думала, это привычная фраза о том, что он любит меня и по приезде зацелует с ног до головы, но нет.
«Хорошо, я побуду с Вовой до процедуры. Но это в последний раз. Я ведь говорил, чтобы ты наняла няню. Займись этим, у меня не так много свободного времени».
Сначала сообщение кажется ошибкой, да и вообще бредом. Я не понимаю ни одного слова. Кто такой Вова? Какая, к черту, няня? Для кого? Он явно скинул мне сообщение по ошибке, а значит…
Значит, у моего мужа есть та часть жизни, о которой я не подозреваю.
Зажимаю рот рукой и холодею, замирая посреди огромного супермаркета с тележкой в руках. Продукты бросаю в нее машинально. Не слышу и не замечаю ничего вокруг, пытаясь понять, что мне делать. Что происходит? Глебу не звоню, потому что мгновенно понимаю, что сейчас могу докопаться до сути. Он, скорее всего, не понял, что совершил оплошность, ведь не звонит мне. И я могу наконец узнать, по какой причине между нами разверзлась такая зияющая пропасть.
Глеб
Мужу Алисы пришлось отложить свой приезд еще на неделю, чтобы не потерять работу, из-за чего она начала нервничать еще больше и беспокоить меня чаще. Я предупредил ее, что уезжаю в командировку, предложил нанять няню за мой счет, но она отказалась, сказав, что справится до приезда мужа одна.
Однако, когда до моего возвращения из командировки остался лишь один день, я обнаружил у себя несколько пропущенных звонков от нее и длинное сообщение, в котором она просила меня немедленно приехать и побыть с Вовой, которого на ночь положили в клинику, потому что она была вынуждена немедленно ехать в родной город и проверить мужа, с которым произошла производственная травма.
«Вова ночь проведет с другим мальчиком в общей палате, но перед самой процедурой его нужно будет успокоить, потому что он боится. Я не знаю, успею ли вернуться вовремя. Толя в тяжелом состоянии. Пожалуйста, помоги!»
Я снова и снова вчитываюсь в конец сообщения, понимая, что буду последним козлом, если не поеду. Вот только как она хочет, чтобы я успокаивал Вову? Я видел мальца от силы пять раз в жизни, мы не то чтобы успели подружиться. Однако на данный момент я единственный его взрослый знакомый в Москве. Не воспитательницу же из сада звать, чтобы его успокаивать!
Переложив ответственность за последнюю встречу на своего зама, я быстро меняю билеты в Москву и, когда удается найти местечко в эконом-классе (будь он неладен!), пишу сообщение Алисе, так как ее телефон вне зоны действия сети, одновременно совершая покупку через ноутбук.
«Хорошо, я побуду с Вовой до процедуры. Но это в последний раз. Я ведь говорил, чтобы ты наняла няню. Займись этим, у меня не так много свободного времени».
Да, резковато вышло, но она должна понять, что я не несу ответственности, кроме финансовой, за ее ребенка. Сразу же удаляю сообщение у себя, когда отображается галочка о доставке, так как не держу никаких доказательств общения с Алисой на телефоне, потому что Ксюша хоть и не берет мой мобильный, но, если случайно увидит, начнет задавать вопросы. До тех пор, пока я сам ей не расскажу все как есть, лучше не вызывать подозрений. Зная ее, она надумает себе самое худшее.
Завершив покупку, собираю вещи и еду в аэропорт, едва успевая на посадку, так как рейс оказался реально ближайшим, а приехав утром в Москву, забираю машину с платной стоянки и еду в клинику. Вову должны забрать в операционную в двенадцать, так что я едва успеваю приехать к одиннадцати.
Номер палаты и этаж Алиса сообщила мне в сообщении, так что я без труда нахожу Вову. Он сидит на кровати и играет в телефон, когда я захожу.
– Дядя Глеб, привет! – нервно улыбается мальчик, махая мне рукой.
– Так ты, значит, приехал! – раздается за спиной резкий голос, и, обернувшись, я вижу стоящую на пороге Алису, которая смотрит на меня злым взглядом.
Ее лицо опухшее и покрасневшее от слез, но глаза уже сухие и колючие.
– Конечно, – не понимаю ее злости. – А ты почему здесь? Не поехала к Анатолию?
– Не смогла бросить Вову, потому что кто-то не удосужился ответить на мои звонки и сообщения, – язвит она. – Так трудно было просто сообщить, приедешь ты или нет? Я, конечно, понимаю, что мы для тебя ничего не значим и даже скорее мешаем, но разве нельзя хоть раз подумать о ребенке? Он ведь не только мой сын, почему в тебе нет ни капли…
– Алиса! – обрываю ее, бросая выразительный взгляд на растерянного Вову. – Пойдем-ка выйдем.
Она испуганно смотрит на сына, словно только осознав его присутствие, и выдавливает из себя улыбку.
– Мы сейчас вернемся, Вов. Пять минуточек, ладно?
Тот послушно кивает и смотрит с беспокойством, переводя взгляд с нее на меня, и, видя этот затравленный взгляд, я ощущаю приступ тошноты, потому что он слишком мне знаком. Черт дернул эту дурную бабу затевать разборки перед ребенком?!
– Никогда больше не смей выяснять отношения при нем! – зло рычу на Алису, как только мы оказываемся в коридоре, за закрытой дверью. – Он не должен знать обо мне, ясно? Не делай глупости на эмоциях!
– Пошел ты! – шипит она мне в лицо и, осознав, как близко мы стоим друг к другу, отступает на шаг назад.
– Я же написал тебе, что приеду, – отвечаю на ее претензии. – Не смог дозвониться, поэтому написал сообщение. Ты вообще проверяешь телефон?
– Ничего ты мне не писал! – возмущается Алиса, доставая телефон из кармана джинсов и тыкая мне в лицо нашей прошлой перепиской, в которой отсутствует мое последнее сообщение.
Я достаю собственный телефон и, хотя помню, что удалил сообщение после отправки, все равно проверяю его. Пусто. Как и в других чатах.
– Блин, это, наверное, какой-то глюк приложения, – в отчаянии запускаю руку в волосы. – Слушай, не психуй, ладно? Я понимаю, что ты волнуешься, но я правда написал тебе, что приеду. Иначе какой смысл мне появляться тут? Давай сделаем так: как только Вову заберут в операционную, ты поедешь к Анатолию, а я останусь здесь и успокою его, когда он проснется. Все равно мне сегодня домой нельзя, жена не знает, что я приехал раньше. Могу остаться на ночь как ухаживающий.
– Но Вова после операции будет... Не знаю, Глеб, – качает головой Алиса. – Какой уже смысл? Я все равно не застану Толю в сознании, когда поеду. А Вове может быть больно, он же совсем малыш…
– Никакой боли, разве ты не помнишь, что сказал врач? – напоминаю ей. – Он уже через три дня снова пойдет в сад. Это же не совсем операция, его даже вскрывать не будут.
