мне приезжает сводная сестра, – усмехается и опускает голову. – Я ведь ей говорил, что в этой клинике не всё чисто, но подозреваю, ей это только на руку.
– Почему? – интересуюсь я.
– Да всё банальнее, чем кажется: она меня недолюбливает, скажем так, – по его лицу вижу, что он что-то недоговаривает, но он и не обязан открывать мне семейные тайны. – Ты сегодня долго держишься, – говорит и смотрит на меня с прищуром.
– Я не выпила таблетку, – говорю, понимая о чём он.
– Что? Ты серьёзно? – поворачивается всем корпусом ко мне.
– Я не дошла до Ксении, то есть дошла, но…
– Построились по двое в ряд, – перебивает грубый голос одного из надзирателей.
– Анна, – парень схватил меня за руку. – Не принимай ни одной таблетки, ничего, – поспешно шепчет он. – Ты меня поняла?
– Д-да, – смотрю на него во все глаза. – Поняла.
– Встретимся на следующей прогулке, и, надеюсь, ты будешь в себе.
– Как тебя зовут? – додумалась спросить я.
– Майкл, то есть Миша…
– В ряд! Я сказал! – вцепившись в мою руку, один из надзирателей подтолкнул меня вперёд.
Анна
С того дня, когда я узнала, кто виноват в смерти моего ребёнка, прошла неделя. Не принимать никаких лекарств и изображать из себя неадекватного человека не так легко, как может показаться.
Медсёстры следят за тем, чтобы я не пропускала ни один приём таблеток, и мне не каждый раз удаётся избежать этого. Приходится пользоваться туалетом, выворачивать желудок на изнанку и надеяться, что эти разноцветные шарики не успевают выполнять своё предназначение.
На терапии с Ксенией, которую я стала ненавидеть всей душой, с трудом сдерживаюсь, чтобы не закидать её вопросами. Я смутно помню предыдущие сеансы, что говорила, как себя вела, но, судя по её реакции, сейчас делаю всё правильно.
Миша оказался очень хорошим парнем, и только благодаря ему я сейчас в состоянии здраво мыслить. Недели, может, и мало, но я ему начинаю доверять, всё равно больше некому. За это время, что не принимаю таблетки, в моей памяти осталась каждая минута.
Не скажу, что стало легче, наоборот – мне плохо. Потому что события того злосчастного дня снова и снова крутятся в голове. Руки в кровь, толпа людей, скорая помощь и сочувствующий взгляд женщины в белом халате. Сердце в клочья, душа выжжена – вот что я могу о себе сказать.
– Анна, – писклявый голос медсестры вырывает меня из мыслей. – Тебя ждёт Ксения Андреевна, – улыбается она, но я знаю, что ее улыбка фальшивая.
Им всем нужны только деньги, а на нас им плевать.
Кивнув, спускаюсь с подоконника и, спрятав руки в карманы рубашки от бледно-серой пижамы, иду следом за ней. Пропуск приёма лекарств не избавил от страха находиться в многолюдном месте, что огорчило меня. Я надеялась, что это такой побочный эффект, и таким способом из меня делают душевнобольного человека. Но, вспомнив первый приступ тогда, когда мы с братом приехали в Москву, поняла, что приступы паники не связанны с аварией и потерей ребёнка.
– Заходи, – открыв дверь, медсестра приглашает меня в кабинет Ксении.
Сделав испуганные глаза и закусив губу, я переступаю порог и по сценарию забираюсь на широкое кресло с ногами.
– Здравствуй, Анна, – здоровается со мной психотерапевт и мило улыбается.
Только её улыбка не имеет на меня уже того эффекта как раньше, теперь я знаю, что за ней скрывается.
– Как ты сегодня себя чувствуешь? – спрашивает и опускает глаза к своему блокноту.
– Не знаю, – пожимаю плечами, устремив взгляд к окну.
За эту неделю я поняла, что много вещей раньше не замечала. Например, часы на стене в кабинете психотерапевта, что достаточно шумные, или колыбель Ньютона на столе, что непрерывно стукаются. Раньше я могла сфокусироваться только на одном звуке, что подтверждает неспособность мозга работать на всю силу.
– Сегодняшний день отличается от вчерашнего?
– Нет, – сухо отвечаю и перевожу взгляд на настенные часы.
До окончания сеанса осталось один, два, три… Если считать секунды в уме, то со стороны кажется, что я не сконцентрирована. Этому меня научил Миша, и это работает. Ксении иногда приходится повторять вопрос, что говорит о моей невнимательности и выпадения из реальности.
Дальше следуют те же вопросы, что она задаёт каждый день, и на которые я отвечаю уже автоматически. С одним только исключением.
– Как насчёт твоей вины? Ты попыталась снизить процент? – как по списку последовал следующий вопрос.
– Сто, – отвечаю я.
Нет, я больше так не считаю. Моя вина только в том, что не уехала в тот день, когда Артур приезжал. Даже в том, что дала волю чувствам и отдалась Филиппу, я себя не виню. Если бы этого не сделала, я бы не забеременела.
Он и его отец убили моего ребёнка и хотят избавиться от меня, но то глубокое чувство, когда ты носишь под сердцем частичку себя, неповторимо. И несмотря на боль от потери, на пустоту в душе и разбитое сердце, я не хочу забыть его. Хочу помнить всегда тот период жизни, когда была по-настоящему счастлива.
– У тебя бывают мысли избавиться от вины?
А вот и исключение. Каждый раз, когда она задаёт этот вопрос, в память всплывают слова отца Филиппа: «…Если она с собой что-нибудь сделает и избавит всех от проблем…».
Не дождётесь! Я выберусь отсюда. Пусть пройдут года, но я выйду, и одним выстрелом в грудь никто не обойдётся. Это слишком мягко для таких мразей как они.
– Д-да, – неуверенно отвечаю я.
– И каким образом ты хочешь снять с себя вину? – продолжает она, наверняка чувствуя, что близка к цели.
– Умереть, – почти шёпотом говорю и поворачиваюсь к ней. – Если я умру, не буду ничего чувствовать. Правде ведь?
– В каком-то смысле да, – опустив глаза, произносит она фразу, которую я ждала. – Но, возможно, это не решение…
– Почему? – перебиваю, чем привлекаю её внимание.
Несколько секунд непрерывных гляделок, в которых я впервые увидела в её глазах неуверенность.
– Пожалуй, оставлю тебя размышлять над этим вопросом, – отвечает она, нервно вертя карандаш в руках. – А в следующий раз мы с этого начнём наш сеанс, – красиво слилась и встала со своего кресла.
Она бросает блокнот на стол и неровным шагом идёт к двери.
– Можете проводить, – говорит медсестре, которая, зная расписание, приходит за мной в назначенное время.
Следом за медсестрой я иду к своей комнате, опустив голову, чтобы лишний раз не встретиться взглядом с другими пациентами или медперсоналом.
Сегодня меня в комнате ждал сюрприз, и, шагнув через открытую дверь, я на
