же.
Хочется рассмеяться, но смех застревает в горле, когда я смотрю в зелёные глаза. В них горит искреннее несогласие с братом. Как, впрочем, и с любым другим человеком, считающим так же, как он.
В моей жизни больше встречалось согласных, чем нет.
Я смотрю на наши руки у меня на бедре и глажу большим пальцем нежную кожу. Её пальцы напрягаются, а дыхание замирает. Я просто не могу упустить столь удачный момент. Поворачиваю лицо к ней и спрашиваю:
— Значит, веских причин для того, чтобы нам не встречаться, нет? Я правильно всё понял?
— Не-ет, — выдохнув, медленно качает она головой. — Причины есть. И очень веские.
— Нехватка времени, — киваю я.
— Именно, — дергается её рука в моей. — Я и так потеряла бесценные пятнадцать минут, болтая тут с тобой.
— Виноват, — улыбаюсь я. — Но что, если у меня есть решение этой небольшой задачки?
— Ре-решение? — теряется она, снова бросая тревожный взгляд на наши руки. — Какое?
— Я могу быть здесь. С тобой.
— Я же только что сказала, — сужает она глаза, — что так только теряю драгоценное время.
До чего упрямая. Но не упрямее меня. А моё самолюбие, по которому проехались в очередной раз... Оно пострадает гораздо больше, если я проиграю сестре.
Я подаюсь ближе к девчонке и оправляю прядь волос ей за ухо пальцами свободной руки. Мне нравится, что её дыхание вновь замирает, а в глазах вспыхивает испуг.
— Ты уверена, что что-то теряешь, а не приобретаешь, Мелисса?
Коллинз молчит целую минуту, а затем вновь обескураживает меня тем, что говорит:
— Потребуй возврат денег, Лейн.
— Что?
Она чуть отклоняется назад и делает попытку высвободить свою руку:
— Ну... У того, у кого ты брал уроки пикапа. Они не работают.
Не работают, значит.
Я секунду любуюсь порозовевшими щёчками, а затем смеюсь. Коллинз в это время всё же удаётся высвободить пальцы. Она поднимается с дивана, встаёт ко мне лицом и тянется одной рукой к запястью другой. Щипает кожу и говорит, не глядя на меня:
— Давай поступим так, Лейн. Ты никому не рассказываешь о том, что сегодня узнал обо мне, а я взамен... — Коллинз перестаёт теребить кожу запястья и смотрит мне в глаза: — Я стану твоим другом, Ронни.
— Другом? — усмехаюсь я. — Считаешь, мне не хватает друзей?
— Настоящим другом, Лейн, — выделяет она голосом первое слово. — Не сестрой, не школьным приятелем или поклонницей. Другом.
Я киваю и тоже поднимаюсь на ноги:
— Другом. Не меньше и... не больше?
— Да. У нас с тобой... В общем, неважно. Согласен?
— Как от такого откажешься? Но прежде... — Я касаюсь пальцами обнажённого плеча, провожу ими вниз и сжимаю пальцы. — Позволь показать тебе то, от чего ты хочешь отказаться?
— Что именно? — выдыхает она, глядя вниз.
Я поднимаю её лицо за подбородок, склоняюсь ближе и смотрю на губы, которые не знали поцелуев... Или знали? Впрочем, плевать.
— Ронни, — шепчет она. — Не нужно...
Я заглядываю ей в глаза и вижу в них целую бурю чувств. Сомнение, желание, страх, предвкушение. Она ведь может сделать шаг назад — я её почти не держу. Но невинный цветочек его не делает.
Выходит, не такой уж и невинный?
Грудь обжигает незнакомое и не очень приятное чувство, и я резко склоняюсь ещё ближе. Чтобы доказать, что поцелуй со мной будет стоить десятки её предыдущих поцелуев. Если они были.
Но мне мешает раздавшийся телефонный звонок.
Мелисса вздрагивает и отскакивает от меня, как от огня. Прячет глаза, прокашливается и снова щипает кожу на запястье. Я заставляю себя отвести глаза от её рук и лезу в карман джинсов за телефоном.
Бонни.
Надо будет ей сообщить, что ставить палки в колёса не честно.
— Что-то срочное, Бо? — спрашиваю я в трубку.
— Красная карта, Ро: забери меня из школы прямо сейчас.
Глава 12. Дилан: любопытство не доводит до добра
— Чем хочешь заняться, герой?
Я ставлю грязную посуду в раковину и бросаю взгляд за окно, чтобы оценить обстановку. Грёбанные дети, без должного воспитания, бывают слишком жестоки, а наш Сэм — натура ранимая. Всё никак не могу донести до него, что глупые люди не стоят нашего внимания.
— Ты обещал запустить воздушного змея вместе со мной, — радостно напоминает мне младший брат.
И правда обещал.
Я уже хочу развернуться к Сэму, но взгляд цепляет тонкую фигурку за окном. Очень знакомую, с длинными ножками, выглядывающими из-под короткой юбки.
Ну вот какого хрена, Львёнок?
По тому, как Лейн озирается, осторожно ступая между трейлерных домов, я понимаю, что ищет она меня. Проследить за мной девчонка не могла, а значит, видела меня здесь раньше.
Чёрт.
Её красивое лицо озаряет торжество, когда она видит мой байк, но его тут же сменяет любопытство, граничащее с опасениями, когда её взгляд исследует дом. И наконец, на нём появляется страх.
Потому что Львёнок встречается взглядом со мной.
— Будь здесь, — бросаю я Сэму и иду на улицу.
Когда я выхожу, Лейн теребит своё дурацкое детское колечко на цепочке, а её взгляд устремлён в сторону, словно она всё ещё размышляет о том, чтобы сбежать.
Поздно.
— Лейн, — кивнув, останавливаюсь я напротив неё и скрещиваю на груди руки.
— Привет, Дилан, — неловко улыбается она. — А я тут проходила мимо, вижу: твой байк... У кого-то гостишь? У кого?
— Зачем ты меня искала, Лейн?
— Искала? — деланно удивляется она. — Вовсе нет. С чего бы, верно? Здесь живёт... живёт...
— Твоя мать, знаю. Так зачем?
Девчонка бледнеет, глаза расширены от ещё большего страха, но через мгновение её плечи понуро опускаются, а взгляд устремляется в ноги. Голос дрожит будто бы от слёз, когда она едва слышно замечает:
— Тогда мне всё понятно.
Лейн разворачивается с намерением уйти, но я зачем-то ловлю её руку. Кожа тёплая и нежная. Дожидаюсь, когда она поднимет на меня глаза, в которых сквозит озадаченность и собираются слёзы, и ровно спрашиваю:
— Что тебе понятно, Лейн?
— То, почему ты не желаешь со мной связываться. Ты ведь знаешь, кто она, да?
И снова эта дурацкая надежда в глазах, которая пробивается сквозь отчаяние и боль.
—
