я? Что бы было со мной? — сипло спрашиваю, голос пропадает из-за слез, которым я не даю волю.
— Тебя бы отправили в отставку через пару- тройку недель, — отвечает Давид и прячет взгляд. — Но Саша, все изменилось. До этого разговора, что ты услышала, я увидел, что Тимур влюбился в тебя.
— Ну конечно, мы знакомы без году неделя, — усмехаюсь явной неправде, которую мне старательно пытаются залить в уши.
— Ну и что. Я его еще никогда не видел таким, а мы с ним как браться, даже росли вместе. Ни на одну девушку он так не реагировал, а я ревновал. Я ревновал тебя к нему. И злился. Когда ты услышала тетю Диану, я даже обрадовался. Думал, так докажу ему, что ты ни чем не лучше, чем все остальные бабы. А то он только и твердил, что ты не такая, — Давид откидывается назад и задевает затылком тумбочку, морщится от боли. Ощупывает затылок, с которого он уже давно убрал компресс со льдом, и осматривает свои пальцы, на которых блестит кровь.
Я смотрю за всем этим, как в замедленном кино. Как парень размазывает между пальцами кровь. У меня скручивает живот и ком тошноты подкатывает к горлу, я молнией несусь в туалет, где оставляю весь свой ужин.
Вот это я перенервничала, что живот скрутило и стошнило. Вроде все свежее ела, только сегодня приготовила. Наверно все же на нервной почве.
Плетусь в ванну на ватных ногах, умываюсь. Голова кружится, слабость. Выхожу в коридор, где встречаю обеспокоенного Давида. С его помощью, добираюсь до дивана, на котором сплю и свернувшись калачиком засыпаю.
Где-то на периферии сознания, я чувствую, что Давид ложится со мной рядом, но у меня такая странная слабость, что я не могу возмутиться, такой его наглости. Ничего, сейчас посплю и потом выгоню его.
Ночью просыпаюсь от того, что мне тесно, не развернутся. Я резко сажусь, от чего голова кружиться. Наконец-то поймав фокус я понимаю, что преспокойно сплю между двух тел.
Подскочив с дивана, я начинаю расталкивал эти две задницы в боксерах.
— Пошли вон! Вы че, совсем оборзели? — ору в голос. Взгляд падает на настенные часы, почти пять часов утра, вот это я поспала часок, называется.
— Пошли вон! Вы че, совсем оборзели? — ору в голос. Взгляд падает на настенные часы, почти пять часов утра, вот это я поспала часок, называется.
Вот это наглость. Улеглись ко мне, как ни в чем не бывало.
На меня поднимают глаза две пары заспанных глаз.
— Саша, давай утром погорим, — наглости Давида нет предела. Это я вчера его еще пожалела, а он тут мне попой в боксерах светит.
— Да, вы совсем что ли? Пошли вон из квартиры, — Давид покорно встает с дивана и начинает одеваться. — Тебя тоже касается, — тычу пальцев в Тимура, который еще не отошел ото сна.
И как мы только поместились все вместе на диване. Хотя парни и не особо то и поместились, ноги свисали над полом.
— Саш, давай поговорим, что тебе рассказал Давид? — Тимур хочет вызвать меня на разговор, поэтому с одеванием не особо торопиться.
— Он мне все рассказал, многозначительно смотрю на Тимура, а он ошарашено уставился на Давида. Это еще, что за переглядки?
— Все? — растерянно замечает Тимур, и одевает футболку задом наперед, да еще и шиворот на выворот. Я молчу, и не хочу обращать его внимание на этот момент, ничего, пусть так походит. Как там говорят, когда наизнанку вещи одеваешь? Битым будешь. Ну так вот, пусть.
— Тим, все про наш спор, — как то странно делает ударение Давид на моих словах. Но в тот момент я не хочу заострять на этом внимания, не хочу анализировать и думать. Мне надо выпроводить их из своей квартиры и подумать, без них. Не тогда как взгляд опускается на шикарную задницу Давида или обалденный пресс Тимура. Пусть они уносят свои задницы и кубики пресса из моей квартиры, а я успокою гормоны.
Парни, как два побитых щенка из подо лба посматривали на меня, но я все подталкивала их к двери.
— Саша, можно мы приедем днем или вечером, нам все надо обсудить, — просит Тимур, а я киваю. Я на все готова согласится, лишь бы они ушли.
Удовлетворенный моим согласием Тимур уже сам подталкивал мнущегося в дверях Давида. Все же моя квартира, не пригодна к такому большому сборищу людей. Узкие коридоры, маленькая прихожая, в которой не развернуться двум людям. Не то, что у парней.
Давид порывался меня поцеловать, но встретившись с моим взглядом. Отступил на шаг, и я демонстративно захлопнула дверь перед его носом.
Все, достали.
Надо поспать, но как только я улеглась на диван, меня начал преследовать запах парней. Ими пахла подушка, одеяло, простыня. Поворочавшись, я в сердцах вскочила и с ожесточением начала стягивать постельное белье с постели. Такая же злая, сунула его в стиральную машинку, и включила на самый жесткий режим девяноста градусов. Пусть в кипятке постирается белье, что б и духу их не было. Застелив чистое постельное белье, я взглянула на часы, блин больше часа возилась. Смысла засыпать уже нет. Надо собираться на работу.
Душевные резания, душевными терзаниями, а работу никто не отменял.
День прошел быстро, я гнала от себя мысли о парнях и у меня это здорово получалось. Звонила Алина, и мы договорились с ней встретиться, посидеть в кафе. Мне было интересно, как у нее развивается роман с боссом. И почему-то хотелось рассказать о парнях.
После обеда я приехала в ТЦ, в котором договорилась встретиться с Алиной. Она вся светилась, вот что с женщиной делает любовь. Я была искренне за нее рада. Она поделилась историей, из-за которой получила неделю больничного, мы вместе посмеялись. Я решилась и рассказала про парней, но скрыла многие моменты. Не могу точно озвучить причину почему я это сделала, наверно остановил меня шок, с которым Алина встретила мой рассказ о двух парнях, которые за мной ухаживают, и о том, что я отвечала обоим.
Именно в тот момент я поняла, что любой человек, кто бы ни узнал о том, что у меня отношения с двумя парнями, которые знаю друг о друге, будет удивлен, поражен, шокирован. Алина не осудила, и не упрекнула
