за подслушиванием мне хотелось меньше всего. Развернувшись спокойно и медленно, так, чтобы выглядеть непринужденно, я двинулась дальше. Коридор тянулся далеко вперед, и через шагов сто я увидела ещё один выход на веранду.
Сделала аккуратный шаг, боясь увидеть Смоляновых, но соседняя веранда уже пустовала. Веранды были как небольшие балконы, не соединились между собой и имели лестницу, спускающуюся в сад.
Я подошла к перилам, оглядывая огромную территорию, которая простиралась перед моими глазами. Впереди раскинулся целый сад или парк: деревья, дорожки, скамейки, кусты разных мастей и цветов. Поражено вертела головой. Веранда выходила на заднюю часть территории, которую до этого я не видела. Впереди дома было тоже роскошно — газон, цветы, даже небольшой фонтан, но все же задний двор был слишком великолепен.
— Красиво, правда? — раздался сиплый, низкий голос.
Я обернулась, увидев ту женщину, с которой Аркадий обменялся колкими репликами в столовой. Кажется, Лидия. Она курила, с наслаждением глубоко затягиваясь, и смотрела куда-то вдаль.
— Да, — согласилась я. — Не видела дома роскошней.
— Конечно, — с усмешкой сказала она. — Дом под стать самомнению Аркадия. Выпендрежник.
Я вздрогнула, удивленно оглядывая худую женщину. Почему она так открыто показывает незнакомому человеку свое отношение к хозяину дома? Тем более, что здесь мы собрались ради него.
— Вы, молодые девки, любите, чтобы все блестело, сверкало. Любите, когда сорят деньгами и эпатажно показывают свое богатство, правда? — снисходительно продолжила она.
Я нахмурилась, понимая, что мне не нравится, куда повернул разговор.
— А вы любите самоутверждаться за чужой счет? — неожиданно для самой себя, резко сказала я.
Наверное, не стоило нарываться на конфликт. Я даже не знаю, кто она такая.
Она перевела на меня взгляд. Оглядела с ног до головы, будто оценивая.
— И что ты, такая умная, делаешь с этим придурком? — голос ее сочился ехидством.
Почему-то я была уверена, что она говорит про Смолянова-младшего. Как она поняла, что я с ним? Наверное, увидела нас сидящими рядом в столовой и сделала выводы, хотя я и не заметила там её внимания.
Не знаю, почему я все еще слушала ее и поддерживала этот пропитанный ядом разговор. Наверное, хотела всеми правдами и неправдами узнать больше. О Старцеве, о Смолянове. Ведь сами они никогда открыто и подробно не расскажут о себе. И вот, наконец, у меня появилась возможность найти ответы, разузнать, понять. Сложно было отказаться от такого шанса. Пусть в данный момент этот шанс был в виде ворчливой, склочной, непонятной особы.
— Вы не жалуете всю семью Смоляновых, но все равно почему-то здесь? — вопросительно протянула я.
Она вновь затянулась, будто раздумывая, достойна ли я ответа.
— У меня нет выбора, дорогуша. А вот у тебя он есть. Но ты ведь тоже здесь, — с насмешкой, наконец, прервала она молчание.
Что-то в чертах лица ее было отдалено знакомо, но я не могла понять, кого она мне напоминает.
— Может, меня все устраивает?
— Значит, дура. Пропустит тебя Костик через мясорубку и даже не подавится.
Столько в ней было ненависти ко всем и, кажется, даже к миру в целом. Никогда я не слышала, чтобы кто-то настолько ехидно отзывался о ком-то. Имя Смолянова она назвала так уничижительно-ласкательно, будто выплюнула.
— Что здесь происходит? — раздался резкий голос.
Я вздрогнула, почувствовав дрожь и напряжение во всем теле. Только на один единственный голос я реагировала так остро.
Старцев стоял в проходе, внимательно разглядывая нас с Лидией.
— О, мой дорогой племянничек, — с кривой усмешкой поприветствовала она.
Я удивленно перевела взгляд со Старцева на женщину, вдруг осознав, кого она мне напоминала. Этот резкий, угрожающий прищур глаз. Манера чеканить и обрывать слова.
— Развлекаетесь? — спокойно спросил Тимур.
— Сплетничаем, — она подмигнула ему.
Голос ее, на удивление, даже немного потеплел и стал мягче, когда она обращалась к нему.
Лидия достала из маленькой сумочки пачку сигарет. Поймала мой внимательный взгляд и протянула мне открытую упаковку. Я кивнула и вытащила сигарету. Курила я только под настроение. Иногда редко, иногда чаще.
Старцев не дал мне даже прикурить, вырвал сигарету и резко сказал:
— Тебе пора. Наверняка Смолянов тебя потерял.
Я поймала его взгляд, сейчас ни о чем мне не говорящий. Равнодушный, холодный, закрытый.
Почему-то вспомнился его день рождения. Я также, как сейчас, стояла на улице, правда успела сделать один затяг, пока он не вырвал сигарету из рук. И просто сказал: «Тебе не стоит курить». Никогда ему не нравилась моя привычка курить. Прошли годы, а ничего не изменилось. Меня это удивляло. Ведь мы чужие друг другу, тогда были, да и сейчас есть. Так почему его раздражает и беспокоит сигарета в моих руках?
— Я сама решу, когда и что мне пора, — отчеканила я.
Развернулась лицом к Лидии, намереваясь попросить еще одну сигарету. Он не имел никакого права мне указывать или придумывать свои правила. Никакого. Абсолютно. Это злило. Мне хотелось показать и доказать, что он никто, что я не слушаюсь его приказов.
— Сломаю и эту, — тихо и спокойно прозвучало совсем близко от моего уха. Я даже не была уверена, что эту фразу слышала его тетя, которая разглядывал нас с излишним любопытством.
— Бесишь, — прошипела сквозь зубы.
Уходить вот так не хотелось. Как будто последнее слово осталось за ним.
— Позвольте? — я всё-таки потянула руку к пачке. Только прежде, чем Старцев вырвет у меня сигарету, сжала ее так, чтобы он не смог забрать. — Поищу место поспокойней.
Бросила взгляд на Старцева. Мне на секунду показалось, что его развеселила моя выходка. Да, наверное, я повела себя немного по-детски, но не могла я просто уйти, поджав хвост. Нужно было хоть что-то сделать.
Посмотрела на Лидию, которая продолжала курить с интересом наблюдая за нами, сказала краткое “спасибо” и пошла прочь. Только выйдя в коридор подумала о том, что логичней было бы спуститься в сад по лестнице, примыкающей к веранде, но вернуться обратно я бы не смогла даже под дулом пистолета. Тогда я застыла за дверями веранды, надеясь, рассчитывая, услышать что-то не предназначенное для моих ушей, как один раз уже это сегодня получилось сделать.
— Интересно… — раздался протяжный голос Лидии.
— Не начинай, — резко оборвал её Тимур.
— Опять не можете поделить девушку?
— Я женат.
— И когда тебе это мешало? — насмешливо уточнила его тетя. На долгие секунды воцарилась тишина. А потом опять прозвучал ее еще более повеселевший голос: — Значит, ей курить нельзя, а тебе можно?
Старцев так и не ответил. Я простояла несколько минут, они так больше ничего друг другу не сказали, и тогда я пошла прочь, чтобы не
