Моей шеи коснулись тёплые руки и я ощутила как на шею одевают что-то холодное.
— Розовая мечта, — пронеслось в толпе.
— Кажется теперь все вопросы излишни.
Я в первый раз была свидетелем немой сцены. Если почти все замерли с удивлёнными лицами, то только один мужчина, стоящий ближе всех к импровизированной сцене взирал на меня с суеверным ужасом.
— Ирина, — шептали его губы.
Передо мной был отец Лекса.
Через десять минут мы уже весело беседовали. Лекс держал меня под руку, а Аркадий Александрович, так звали отца моего "жениха" рассказывал уже третий по счёту смешной анекдот. Это был мужчина лет под пятьдесят, спросить конкретнее я стеснялась, брюнет, но с сединой на висках. Его синие глаза, такого же оттенка, как и у Лекса, казалось заглядывали в душу, но от этого не было не неприятно или неуютно. Через минуту, когда шок у толпы прошел, и мы под аплодисменты спустились вниз, Аркадий Александрович, словно отец, обнял меня и улыбнулся. И сразу же на душе стало тепло, будто бы меня обнимал собственный отец, а не Лекса. Странно, но я сразу ощутила это, хотя у меня никогда не было отца, вернее был — биологический, но он ушёл от нас, когда мне исполнился год. Но рядом с ним я чувствовала очаровательной маленькой девочкой, да и выглядела наверное тоже.
— Алиса, вот скажи мне, как такой оболтус, как мой сын, умудрился познакомиться не только с начитанной, у мной, имеющей чувство юмора и справедливости, притом совершенной копией его матери, девушкой?
Я покраснела от такого комплимента и ощутила, как Лекс ревностно прижал меня к себе. В поисках ответа я ещё раз обвела зал глазами, удивлённо заметив, что та блондинка, которая хотела просверлить во мне дырку взглядом, о чём-то шепчется с кивающим Максимом. Мысленно взяв это на заметку, я постаралась обворожительно улыбнуться и хлопнула пушистыми ресницами:
— Ой, Вы знаете, на катке.
— Да, а молодёжь сегодня не очень продвинутая, — рассмеялся мужчина. — Я мог предположить, что даже в Интернете, ну или на улице, но на катке? Милое дитя, каким же ветром тебя туда занесло?
— Ветром? Этот ветер называется Дианой.
— Дианой, — Аркадий Александрович нахмурился, на лбу прорезались морщины. Но секунда и его задумчивости как не бывало. — Ну Диана, так Диана. Чудесное дитя, ты же не откажешься потанцевать с такой старой рухлядью, как я?
Уголки его глаз смеялись. Музыканты как раз сменили ритм и теперь пары танцевали самбу. Ну что же, я не только вальс помнила… Я кивнула, отцепляясь от локтя Лекса к его вящему неудовольствию.
— Отец, я думаю, что Алисе, лучше остаться со мной, — с какими-то паническими нотками в голосе заметил Лекс.
Я надула губы, а потом прошептала ему на ухо:
— Ты сказал, что я твоя любовь. Так выходит, что ты мой ПРИНЦ! А ПРИНЦ должен выполнять пожелания ЗОЛУШКИ!
В его глазах плясали волны. И я чувствовала, как он всем своим существом боится отпустить меня. Пересилив себя я закрыла глаза и прикоснулась своими губами к его, хотела лишь коснуться, но мгновение спустя ощутила его руку на своем затылке, губы становились всё настырней. У меня перехватило дыхание, по низу живота растекся жидкий огонь, и я ответила ему, выплёскивая всё, что копила все эти дни. И в тот раз он ПИЛ меня, словно путник в пустыне, который после долгих скитаний набрёл на оазис. Я не знаю, сколько мы простояли так, но сменившаяся музыка заставила меня оторваться от его губ и взглянуть в чёрные, как ночь, глаза.
Я провела рукой по его щеке и прошептала:
— Не у одной меня меняются глаза.
Улыбнулась ему, потом Аркадию Александровичу и вложив свою ладошку в руку последнего последовала за ним на танцпол. Звучал коронный Венский вальс. Не ожидала я, что сначала станцую его с сыном, а потом повторю тот же подвиг с отцом. Его рука легла мне чуть пониже плеча, и мы закружились в этом вихре. Мужчина вёл уверенно, не давая мне выбора. Так вот у кого учился Лекс танцам.
— А ты прекрасно, танцуешь, Алиса. Где-то училась?
— Спасибо. Немного в детстве, — смутилась я.
— Однако на зубок знаешь такой сложный танец.
Я отступала, и он захватывал, я буквально погружалась в музыку, и вот меня уже нет, есть только оркестр, играющий внутри и оркестр партнёра напротив, синхронный дуэт. Я очнулась, когда отгремел последний аккорд. Немного запыхавшаяся, но довольная.
— Вы прекрасны, — я обернулась, позади, осторожно держа в руках алую розу, чтобы не пораниться, стоял мальчик лет двенадцати.
Я покраснела. Странно, но сегодня все мне говорят комплименты. Наверное, пора привыкать и не становиться томатного цвета только от одного красивого слова.
— Спасибо, — я тоже осторожно взяла розу, боясь нечаянно уколоться. — Мне розу подарили.
Я обернулась к Аркадию Александровичу.
— Вот видишь, не только я думаю, что ты превосходно танцуешь.
— Ой, — я снова отвернулась, чтобы поблагодарить ребёнка, но его и след простыл. — Странно. Я думала он будет дожидаться ответной вежливости.
— Ничего. Такое бывает в их возрасте. У моего сына появился конкурент. Пойдём-ка, лучше к Шурику, а то он совсем сейчас завянет без твоего внимания.
Я тут же нашла в толпе синие глаза. Лекс стоял прислонившись к стене и с каким-то страхом в глазах наблюдал за мной. Я улыбнулась, когда он заметил, что я смотрю на него. Может быть от моей улыбки ему станет чуточку легче?
Там же. Лекс.
Лекс наблюдал, как Алиса танцевала с его отцом. Мягко изгибаясь в его руках, соблазняя, маня за собой. Неужели эта та? Пять лет назад, когда его предал второй человек, которому он доверял, единственный человек, которого он считал почти братом — он был в ярости. Но за кровавой пеленой мужчина запомнил лишь несколько слов.
— В этот же самый день твоя любовь умрёт. Её убьют те, которых ты не ожидаешь. Ты проведёшь с ней ровно две недели. Пять лет, Алекс. Пять лет… спустя, — прошептали кровавые губы, и карие глаза Эдика закрылись. Навсегда.
Как же он был зол, когда две недели спустя узнал, что Эдуард был невиновен. Он убил неповинного человека. И с того дня прошло ровно пять лет. А теперь та, к которой он так привязался за эти две короткие встречи, которая пробудила его замёрзшее сердце, она в опасности. И в чём заключается эта опасность он не знает.
Холодная расчётливая ярость накатывалась волнами. Он пробегал глазами толпу, стараясь выявить опасных людей. Но нет, таковых не было. Здесь все свои — её никто не обидит, однако слова Эда бились в мозгу.
— Может её запереть наверху? — он обернулся, Алик стоял за правым плечом.
— Ангела играешь?
— Ага, — Алик посмотрел на плечо Лекса и улыбнулся. — Хранителя.
