М-да, о чем он только думает…
— Могли бы дверь придержать, — заворчала «фигурка» за его спиной.
— Кашу по утрам ешьте, — бросил Сергей, но вторую дверь все же придержал.
Ладно, мужик же он все-таки. А то такую субтильную особу металлической створкой прихлопнет, мало не покажется. Опять же, еще на больничный уйдет, придется самому разбираться со всем этими праздниками.
— Здравствуйте, Наталья Александровна!
К ним навстречу спешила… нет, правильнее будет сказать — плыла… высокая, полная, Сергей прикинул — в два его обхвата, сорокалетняя деваха с накладной русой косой до пояса. Ее псевдорусский прикид — длинный красный сарафан и белая сорочка — заставил его поморщиться. Все слишком нарочито, все слишком вычурно. Деваха улыбалась ему кроваво-красными губищами на половину лица и пронзала насквозь внимательным взглядом. Его хваленая бравада куда-то испарилась, сжалась в комочек, уткнула голову в колени и замерла. Одна мысль молнией пронеслась в голове Сергея: если деваха накинется на него сейчас, придется провести захват с переворотом… И он принялся вспоминать приемы ближнего боя.
Но деваха внезапно переметнулась к Наташе и принялась тискать ее. Сергей с облегчением вздохнул. Пронесло!
— Кто это с тобой?
Ее зычный бас вывел Сергея из состояния легкого шока.
— Знакомься, Степанида, это… мой шеф Сергей Вениаминович Остапов.
Сергей пропустил мимо ушей то, что Наташа наконец-то правильно назвала его отчество. Он мысленно содрогался перед тем, как тетка с косой накинется на него.
Но та выказала странную осмотрительность, просто протянула ему руку:
— Степанида. Повар. Гы-гы, тоже шеф.
— Кто? — не понял Сергей.
— Я, — ткнула себя толстым пальцем в огромную грудь повариха. — Я шеф-повар этой забегаловки. Между прочим, у нас обедает сам Суконкин!
— Кто такой Суконкин? — повернулся Сергей к Наташе.
— Наш мэр, — пожала плечами та.
— Он-то здесь при чем? — пробубнил Сергей и сделал шаг в сторону от Наташи.
— Ребята, — прокричала неожиданно Степанида, — да вы клевая пара!
И хлопнула обоих по плечам, пододвинув, тем самым их друг к другу.
— Ну, ты скажешь, — покраснела Наташа.
— Мы не пара, — бросил Сергей и все-таки отошел от Наташи.
— Ерепенится, — понимающе кивнула Степанида. — Счастья своего не понимает!
— Где уж мне, — процедил Сергей. — С таким-то катастрофичным везением. Нам вообще-то к администратору нужно…
— Это тоже я. Гы, — гыкнула Степанида и плюхнулась за ближайший столик.
Наташа присела рядом с ней, Сергей принялся ходить по залу.
Внутри ресторан был довольно просторным и состоял из двух залов. В том, где они находились, угол украшала своим присутствием наряженная елка, упирающаяся макушкой в потолок. Сергей решил, что распределит места таким образом, чтобы оказаться с Наташей в разных помещениях. Впрочем, залы совмещались общей аркой, за которой ото всех он собирался спрятаться. Слишком надоедливые женщины, слишком…
— …Курицу или рыбу?! Сергей Вениаминович, вы меня слышите?
Сергей остановился и посмотрел на Наташу. Она склонила голову набок и внимательно смотрела на него.
— Мясо! — рявкнул Сергей.
— Какой он у тебя кровожадный, гы.
— Запиши, Степанида, отбивные…
И они вновь принялись увлеченно оговаривать новогоднее меню.
А она ведь завсегдатай этого заведения, внезапно подумал Сергей, разглядывая Наташу. И на самом деле она здесь курит, пьет и по ночам отплясывает ламбаду! И он прямо-таки достоверно представил, как рыжеволосая красавица, отбрасывая в сторону окурок, берет у мускулистого мачо бокал с текилой, залпом выпивает, тянется ко второму бокалу… Затем скидывает свою синюю блузку в белый горошек и в одном лифчике начинает вилять аппетитными бедрами, обтянутыми неприлично короткой юбкой…
— …Какая ламбада?! Сергей Вениаминович, вы о чем?
— Что?
— А что? Гы. Ламбаду найдем. Заказ музыки включить в стоимость обслуживания?
— Включайте! — властно приказал Сергей.
Иначе зачем он здесь?
Наташа пожала плечами и встала. Она пошла вдоль столиков, что-то рассказывая Степаниде. Сергей моментально уловил в ее тоне начальственные нотки. Да, эта девица готовилась повелевать его коллективом. Как бы она звалась в садомазохистских отношениях? Доминантной. Воображение Сергея живо предоставило картинку следующего содержания. Великолепно сложенная Наташа в кожаных шортиках и корсете, в ботфортах стояла перед мускулистым мачо и хлестала по полу кнутом. Мачо покорно вставал на четвереньки, подставляя спину под удары хлыста…
— …Эти столы тоже объединим, получится буквой «п». Все поместятся в одном зале! Так ведь, Сергей Вениаминович? Да что с вами сегодня такое?!
— Ничего. Делайте что хотите!
— Гы, какой он у тебя покладистый.
— Степанида! — укорила ее Наташа.
— А что? Что вижу, то и говорю.
— Разговаривайте быстрее, — нахмурился Сергей, глядя на наручные часы. — Мне пора в офис.
— Так, вроде все обсудили, — подытожила Наташа. — Степа, прикинь по ценам и скинь мне прайс на люкс-обслуживание.
— Это как еще?! — напрягся Сергей, которому на этот раз почудились парни-стриптизеры.
Наташа принялась ему объяснять что-то про дополнительные услуги, а Сергей смотрел на нее и думал…
Он смотрел на нее и думал, отчего это он постоянно думает о ней?
Странное утро. Очень странное, рассудил Сергей, повернулся и пошел к выходу.
— До свиданьица! — прокричала ему Степанида.
И Наташе прокричала потому, что та пошла следом за ним.
Непогода на улице расходилась как разозленная теща — ударила Сергея порывом ледяного ветра, осыпала колючками снега. И он, прищурив глаза и пряча лицо в воротник, стал бочком добираться до своей машины. Сел в салон, отряхнулся и…
— Жуть какая! — Заснеженная Наташа уселась на соседнее сиденье.
Сергей тоскливо подумал, что она похожа на Снежную королеву, только с огненными волосами, способными расплавить любой лед в мужском сердце… Самолюбие Сергея гневно топнуло ногой. О чем он только думает?! Ведь собирался вернуться в офис без нее!
— Э-э-э… — сказал Сергей и пораженно замолчал.
— Действительно, — кивнула ему на переднее лобовое стекло машины Наташа. — Какой кошмар!
Сергей машинально посмотрел туда, куда указывал ее взгляд. Вообще-то он собирался сказать другое: «А не шли бы вы, мамзель, пешим ходом, нам с вами явно не по пути». Но язык, а он уже чувствовал, что и разум отказывались ему повиноваться.
