Стоили.
Слово эхом отдавалось в мозгу. Не это ли она проделывает с Брэдом? Пытается определить, стоит ли он доверия? В той части, за которую ему не платят? Зачем, если их знакомство продлится всего несколько недель?
Сера сникла. Она действительно так ничему и не научилась с детства.
Эта женщина выводила его из себя.
Брэд опустился в кресло на террасе и выпил полбутылки пива, которого даже не хотел. Но нужно же чем-то занять руки, перестать мысленно возвращаться к перепалке. Хотя бы в этом пиво помогло.
Чем больше он старался держать дистанцию, тем сильнее Сера – осознанно или нет – пыталась протиснуться сквозь его защитные барьеры. Будто женщине, отвергнутой отцом и преданной подонком бойфрендом, могло хоть чем-то помочь его сочувствие.
И вот теперь она заставила его чувствовать себя идиотом из-за того, что он пытался держаться в рамках правил, которые обязан соблюдать.
Ехать в пустыню на верблюдах оказалось плохой идеей. Им пришлось достаточно долго находиться вместе, что не могло не вызвать вопросов с обеих сторон, однако трудные времена требуют крутых мер. В тот момент ему нужно было отвлечься на что-то серьезное, чтобы удержаться и не начать обнимать Серу. Она выглядела такой потерянной и одинокой на этой дюне.
Не первая потерянная душа, которой он легкомысленно позволил смягчить себя.
Ему снова вспомнились ее слова, сказанные в тот день, когда они ходили смотреть на птиц. «Разве в интересах ребенка, когда его постоянно держат на расстоянии вытянутой руки?» Это стало как удар в живот. Ему не терпелось объяснить ей, что наилучшим образом защитить интересы ребенка – вовсе не значит сблизиться с ним.
Это случилось с мальчиком по имени Маттео. И едва не стоило ему жизни.
Так же и для Серы. Дружба с человеком, которому суждено присутствовать в ее жизни одну наносекунду, не принесет ей ничего хорошего. Это касалось и той череды воспитателей, которые приходили и уходили от нее в детстве. Ее слова, когда они ехали из аэропорта – «просто, чтобы я знала, что вы настоящий», – имели более глубокий смысл, учитывая так называемых друзей, втянувших ее в протестные акции в защиту животных и использовавших ее известность в целях рекламы. И всех тех, кто воспитывал ее, держа профессионально необходимую дистанцию.
Но ясно одно: его принцип индифферентного сотрудничества не срабатывал. Сера не имеет достаточных навыков сотрудничества, а он, приходилось признать, достаточной беспристрастности.
До сих пор.
Несмотря на все старания Брэда не шуметь, Сера без труда слышала легкий плеск его большого тела в воде. Она стояла у задернутых гардин и думала. Нужно бы извиниться перед ним, но сделать это, наверное, лучше утром.
Хотя он до сих пор не ложился. Да и она тоже. И он уже видел ее в пижаме.
Сера просунула руку между гардин, отперла замок, открыла дверь. Над поверхностью теплой воды поднимался туман, исчезавший в холодном воздухе пустыни. Брэд, не замечая ее, висел в воде у дальней стены бассейна и смотрел в ночь.
Продолжая висеть, держась за стену, он повернулся и молча бросил на нее настороженный взгляд. Сера подошла к бассейну и села на углу, поставив ноги на вторую ступеньку. Вода была такой же теплой, как постель, из которой она только что вылезла, и ее нежное, как шелк, прикосновение согрело начавшее подмерзать от зимней прохлады тело. А может быть, это тепло вызвал вид полуголого Брэда.
– Не спится? – пробурчал он. Из вежливости.
Нет, ее мозг слишком активно работал. Но она пожала плечами.
Он повернулся к ней и, расправив плечи, оперся руками о край бассейна, отчего они стали похожи на крылья могучего ангела. Он выглядел расслабленным и одновременно настороженным. Тонкая пленка воды, блестевшая на мышцах, лишь подчеркивала их силу, не позволяя отвести взгляд. Как в тот раз, когда она тайком подкралась к нему по пескам.
– Я хотела извиниться за свое поведение.
Брэд не двигался, не желая выдать жестом свои эмоции.
– Можете вести себя как вам заблагорассудится. И вы не должны извиняться.
– Потому что это ваша работа? – Или ему вообще все равно? Почему это заставляет ее чувствовать себя такой несчастной?
– Потому что это не мое дело.
– А если я хочу, чтобы это стало вашим делом?
– Тогда я вас слушаю.
Неужели он не может говорить более охотно?
Сера смотрела на рябь, разбегавшуюся по поверхности воды от ее ног, и думала, с чего начать.
– Я понимаю, глупо ждать, что вы по команде начнете открывать мне секреты, например, какие у вас проблемы с погонщиком верблюдов. Я рассказала вам о себе и хотела бы немного взаимности. Как между друзьями.
Господи, какими жалкими показались эти слова!
– Вы моя клиентка, – осторожно поправил он.
Ее нога дернулась вверх, ломая красивый узор на воде.
– Я знаю. И не имею права ждать от вас чего-то большего. Просто, кажется, если я узнаю вас лучше, нам будет более комфортно друг с другом.
– Вам со мной некомфортно?
– Нет, я совсем не то имела в виду. У нас еще достаточно много времени, Брэд, и мне бы не хотелось, чтобы мы провели его, замкнувшись каждый в своей скорлупе. Но мне сложно чувствовать себя непринужденно, пока я ничего о вас не знаю.
Уж лучше быть совсем одной.
– Я отвечал на все ваши вопросы.
Как добросовестный работник.
– Формально да. Вы изложили факты. Некоторые. Но у меня нет ощущения, будто я узнала вас хоть сколько-нибудь лучше.
– Я ваш телохранитель, а не друг. Это важнейшее из правил.
Брэд погрузился в теплую воду по самый нос, так, что над поверхностью остались только полуприкрытые глаза, смотревшие на нее.
– Да, я его помню.
– Но думаете иначе.
– Нет, я согласна. – Была согласна. Но за прошедшие десять дней что-то изменилось.
Брэд высунулся из воды:
– Так в чем проблема?
Какой-то звук со стороны пустыни отвлек ее. Сера отвела взгляд. На самом деле просто воспользовалась этим, чтобы подумать, как лучше ответить.
– Разве я не должна доверять вам? Моему телохранителю? Разве это не важно?
Его взгляд посуровел.
– Вы мне не доверяете?
– Я вас едва знаю. В то время как вы знаете обо мне все. Включая даже то, что мне самой неизвестно. – Кто знает, что еще он прочитал в ее досье? – От этого возникает ощущение неравенства.
– Значит, вы хотите выровнять положение?
– Я просто хочу узнать вас, Брэд.
Серые глаза с подозрением сверлили ее взглядом.
– Зачем?
От пристального взгляда она чувствовала себя не в своей тарелке и гораздо более раздраженной, чем когда вышла с извинениями.
– Затем, что мы живем бок о бок.
