Когда Доминика распахнула дверь и ворвалась внутрь, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, прямо перед собой она увидела Энгуса и свою маму. Та пришла в восторг и, сердечно поцеловав дочку, пожелала ей счастливого дня рождения. Но Энгус медлил. Его глаза впились в Доминику, и она, уже собравшись размотать свое покрывало, замерла.
Он медленно проговорил:
— Ты сейчас похожа па загадочную индийскую принцессу, Доминика. С днем рождения, дорогая моя.
— Спасибо. — Она наконец размотала дрожащими руками покрывало. — Спасибо за заботу, Энгус, но машину я принять никак не могу. — Она протянула ему ключи с золотым брелоком. Зазвучала мелодия «С днем рожденья тебя», Кристи потащила Доминику в гостиную, где тридцать человек пели в ее честь, подняв бокалы, и Энгус опустил ключи в карман пиджака. У него в самом деле не было выбора, потому что Доминика тотчас начала обходить гостей, в первую очередь старых друзей семьи, и все по очереди обнимали ее и дарили подарки. Энгус остановился рядом с Кристабель, которая, как обычно, приступила к нему с расспросами, стремясь узнать новые подробности его биографии для книги своего патрона.
Когда они столкнулись у стола с угощением, он пробормотал негромко:
— Я чем-то обидел тебя, Доминика?
Она пожала плечами и принялась накладывать на тарелку рис с пряностями и жареные креветки.
— Мне бы большее удовольствие доставил букет цветов.
— На букете далеко не уедешь, — заметил он сухо.
Она надменно взглянула на него из-под ресниц.
— Это уж мое дело.
После десерта они снова оказались рядом. Невозможно было бы игнорировать его совсем, это бы вызвало пересуды и встревожило маму. Тем более сегодня, когда Барбара решила не только отпраздновать день рождения старшей, но и поблагодарить обеих своих дочерей, Доминику и Кристабель, за все, что они сделали для нее после смерти Уолтера Харриса.
И Доминика жестом пригласила Энгуса за свой столик и приветливо улыбнулась ему, когда он уселся. Она даже завела оживленный разговор с ним и другими двумя гостями, которые вскоре отошли к буфетной стойке, чтобы взять себе еще порцию восхитительного десерта.
— Я мог бы подарить тебе бриллианты или жемчуг, — предложил Энгус, словно их первоначальный разговор не прерывался. — Какая разница?
— Никакой. — Доминика съела кусочек лимонной меренги и промокнула губы салфеткой. — Я бы их тоже вернула.
— Что же мне позволено тебе дарить?
— Цветы, книги, музыкальные диски… — Она сделала рукой неопределенный жест. — Может быть, слоника для моей коллекции. Скажем, я бы обрадовалась небольшой картинке с изображением слона или…
— Очевидно, это урок хорошего вкуса, который великосветская подруга дает мальчику с Дикого Запада? — перебил Энгус, продолжая улыбаться, но теперь это была улыбка тигра, готового к прыжку.
— Не угадал, — не дрогнув, сказала Доминика.
И, преодолев внутреннее сопротивление, заставила себя продолжить:
— Это урок того, как не дать женщине почувствовать себя.., содержанкой. Вот и все.
— Значит, жене и невесте купить автомобиль можно? — взвился Энгус. — Но нельзя помочь подруге в затруднительной ситуации, используя день рождения как предлог…
Доминика на миг прикрыла глаза.
— Машина мне очень нравится, и… — Доминика беспомощно запнулась, — это был чуткий жест, но.., он обошелся тебе в тридцать тысяч долларов.
Как ты не видишь?
— Я вижу, что к нам идет твоя мать, — вздохнул Энгус, поднимаясь. — Принести тебе еще десерт, Доминика? Миссис Харрис, пожалуйста, садитесь на мое место. Вам что-нибудь принести?
Позвольте поблагодарить вас за чудесный вечер в честь Доминики.
Барбара отказалась от сладкого и с чрезвычайно довольным видом опустилась на стул рядом с дочерью.
— Какой он милый, — произнесла она с восхищением. — Вы замечательно смотритесь вдвоем.
Должна сознаться, я гадала сегодня — подарит он тебе на день рождения обручальное кольцо?
И пытливо посмотрела на Доминику.
Подыскивая слова для ответа, Доминика вдруг поняла: что бы она ни говорила, именно тут кроется главная причина ее досады. Она тоже в сокровенном уголке сердца надеялась, что Энгус в ознаменование ее дня рождения и их любви подарит ей обручальное кольцо…
Она проглотила комок в горле и произнесла, изо всех сил изображая беззаботность:
— Но, мама, прошло всего лишь три месяца.
— Я помню, солнышко, но тем не менее… Барбара взмахнула рукой, явно собираясь пуститься в рассуждения по этому поводу, но очевидно передумав, сказала:
— Но что-то он должен был тебе подарить? Не томи меня, дорогая!
— Я… Он подарил мне новый автомобиль, беспомощно выговорила Доминика. — Его подогнали к моей студии, он весь был в розовых ленточках и воздушных серебряных шариках. Но я…
Барбара заморгала и произнесла с благоговейным трепетом:
— Не может быть!
— Не сомневайся, — ответила ее дочь. — Но я, конечно же…
— Как чудесно! И как романтично — розовые ленточки, серебристые шарики! Доминика, ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
Энгус тем временем вернулся к столику и остановился за их стульями, не привлекая внимания. Он не только слышал слова матери, но и заметил раздраженный взгляд дочери. Доминика явно не получила поддержки там, где ее ожидала.
Не замечая Энгуса, она заявила:
— Но это стоило ему уймы денег.
— Все относительно, дорогая, — возразила Барбара. — У него их действительно уйма. А чего ты ждала? Букета цветов? Едва ли он ограничился бы этим, ведь он без ума от тебя, Доми.
— Вы с Наташей твердите одно и то же, — буркнула Доминика и, подняв глаза, увидела наконец Энгуса. Он ничего не сказал, но с тем же успехом мог бы прокричать: «Какие еще тебе нужны доказательства?»
До полуночи она продолжала играть роль преданной дочери, не переставая надеяться, что мама на этот раз не затеет танцы. В этот вечер ее ожидал и приятный сюрприз. Кристи представила ей молодого человека с каштановой кудрявой шевелюрой и застенчивой улыбкой. Он глаз не спускал с Кристабель, которая сегодня была необыкновенно хороша в аквамариновом платье, более шикарном и открытом, чем те, что она носила обычно.
Но Доминика не успела разузнать подробнее об избраннике сестры, потому что в четверть двенадцатого подали кофе и шампанское, погасили свет в комнате и внесли именинный торт с двадцатью шестью свечами.
Едва Доминика успела задуть свечи и начала разрезать торт, как Энгус снова оказался рядом и заявил, что хочет сказать несколько слов.
— Я предлагаю тост за Доминику, которая привносит радость в жизнь всех своих друзей, — произнес он, обращаясь к гостям, и тихо добавил, устремив на нее пепельно-серый взгляд:
