— Как что? — удивился Энрике. — Ты свободен. Проваливай.
В глазах брата зажегся азарт соревнования.
— Если не ошибаюсь, сейчас ее целовал именно я. Так с какой стати уходить мне, а не тебе?
Энрике не поддался на дешевую провокацию.
— Может, с той, что в эти выходные в ее постели был именно я!
Краем глаза он заметил, что Джемайма закрыла лицо руками. Да, друг, не слишком-то ты деликатен! Ну, ничего не поделаешь, придется извиниться, когда они с Джемаймой останутся наедине. Им предстоит многое обсудить.
— В выходные? На съезде?
— Именно, — подтвердил Энрике. — А теперь давай выкатывайся. Иди соблазняй каких-нибудь манекенщиц или молоденьких клиенток.
Гарсия проигнорировал издевку. Он заинтересованно глядел на Джемайму. Та даже не шелохнулась.
— И все же она целовала меня… принимая меня за тебя… которого, в свою очередь, принимала за меня, — задумчиво произнес Гарсия.
— У меня от вас голова кругом идет, — пробормотала Джемайма, не отнимая рук от лица.
— Все правильно. Она просто перепутала и целовалась не с тем.
— А может, она не с тем спала? — вопросительно поднял бровь Гарсия.
— Иди ты в болото! Найди себе какую-нибудь другую бедняжку и морочь голову ей. А Джемайма не про твою честь.
— Какую-нибудь другую бедняжку? Не про твою честь? — Джемайма выпрямилась в кресле и смерила братьев убийственным взглядом. — Вы не забыли, что я здесь сижу и слушаю вас? Ссоритесь тут, как двое дошколят из-за плюшевого мишки!
— Ну и отлично! Ты сама можешь с легкостью нас рассудить, — обрадовался Гарсия. — Выбирай.
Энрике бесила самодовольная ухмылка, появившаяся на лице брата. Приятно будет наблюдать, как вытянется его физиономия через пару секунд, когда Джулия… то есть Джемайма, отошьет нахала.
— Выбирать? Боже праведный, думаете, я тут в магазине платье себе покупаю? — возмутилась молодая женщина. — Вы всегда так?
— Ну ладно, радость моя, не кипятись, — попытался успокоить ее Энрике. — Мой несносный братец вовсе не так уж плох, просто болван редкостный. Скажи ему, пусть проваливает, да и дело с концом. Мы с ним выработали для себя правила поведения в подобных ситуациях уже давно, еще в первом классе, когда оба втюрились в Кэти Браун. Все просто: выбирает дама, а мы подчиняемся. Тот, кого отвергли, уходит и больше не возникает на горизонте. Все по-честному.
— Бедняжка Кэти, — вздохнула молодая женщина. — Не каждая первоклашка оказывается перед столь трудным выбором.
Энрике не удержался от смешка. Но все же пора было кончать с этой затянувшейся сценой из «Двенадцатой ночи».
— Ладно, Джемайма, скажи, пусть убирается, и мы наконец сможем спокойно поговорить.
Но Джемайма молчала, переводя взгляд с одного брата на другого. Энрике нахмурился. Шутка и впрямь затянулась. Успокаивали лишь воспоминания о том, что произошло между ними всего каких-то пять дней назад. Ну и пусть она принимала его за другого — эта путаница не имеет никакого отношения к тому, как пылко и страстно она занималась любовью именно с ним. С ним, а не с Гарсией. И хотела она его, а не Гарсию. Так в чем же дело?
— Итак, — ехидно произнес Гарсия, — ты думала, что с тобой я, а это был мой брат-близнец. Кто же из нас тебе нужен на самом деле?
Джемайма устало закрыла глаза.
— Просто поверить не могу, что все это происходит со мной наяву, а не снится мне в кошмарном сне.
— Да я ей нужен, я! — не вытерпел Энрике. — А не какой-то ходячий калькулятор, который сам не знает, кого ему больше хочется обнять — девушку или счетную машинку!
Гарсия и глазом не моргнул.
— Кто бы говорил! Думаешь, ей нужен неотесанный чурбан, который так отвык от цивилизованной жизни, что даже мылом пользоваться разучился?
Энрике и не думал сдаваться. Братья привыкли к подобному стилю общения, поэтому всерьез оскорбить друг друга им было трудновато. Да они, собственно, и не пытались, хотя постороннему человеку показалось бы, что вот-вот начнется братоубийство. На самом же деле, несмотря на подобные перепалки, близнецы знали: никого роднее друг друга у них нет на свете.
Вот и сейчас они обменялись понимающими ухмылками.
— Ты, мне, конечно, брат, но все же порядочная свинья, — учтиво заметил Энрике.
— Да и ты мне родная кровь, — столь же учтиво ответствовал Гарсия. Однако это еще не значит, что я собираюсь отойти в сторонку и любоваться, как ты выиграешь.
Энрике собирался сказать еще что-то в том же роде, но тут Джемайма решительно поднялась с места.
— Вы просто невыносимы. Оба! — Она с нескрываемым отвращением посмотрела на них. — Но, кажется, я знаю, кому тут следует уйти.
Братья с немым вопросом уставились на нее. А она, гордо вздернув подбородок, прошла мимо них к двери, легким движением руки сдвинув с дороги вконец обалдевшего Энрике.
— Мне!
Энрике растерянно смотрел ей вслед. Так легко было бы догнать ее. Остановить. Схватить за руку. Но помешало одно: та одинокая слезинка, что ползла по щеке молодой женщины, когда та проходила мимо него.
Он знал, что означает эта слеза. «Пожалуйста, не трогайте меня. Дайте мне время. Мне и так очень больно. Пожалуйста, не задерживайте меня, дайте мне уйти»…
И Энрике не сдвинулся с места. Лишь ласково сказал ей вслед:
— Я позвоню тебе позже. Обязательно позвоню.
Джемайма обернулась через плечо и улыбнулась слабой, жалкой улыбкой. Губы ее задрожали, она хотела что-то сказать, но не смогла и, подавив рыдание, скрылась.
Братья остались вдвоем.
Гарсия проводил молодую женщину задумчивым взглядом.
— Надо же, никогда не обращал внимания на то, что наша маленькая закройщица чертовски мила.
— Где тебе. Она же ничуть не похожа на тех роскошных женщин-вамп, которыми ты обычно увлекаешься.
— Знаешь, — так же задумчиво продолжал Гарсия, — на сей раз я, пожалуй, готов сделать исключение.
Энрике мгновенно оказался рядом с братом.
— Гарсия, добром предупреждаю: забудь про Джемайму. Она моя. У тебя нет ни малейшего шанса.
Тот потер подбородок.
— Если у меня нет ни малейшего шанса, тогда отчего ты так нервничаешь? Хотя сам я в этом не так уж уверен, разве можно заявлять права на женщину, которая даже имени твоего настоящего до сего дня не знала? Кстати, как и ты ее.
У Энрике желваки заходили на скулах.
— Поосторожней в выражениях, братец!
— Да ладно тебе, если разобраться хорошенько, ты ее и в самом деле совершенно не знаешь. Не ты ли только что утверждал, что, если она остановит выбор на мне, ты тихо-мирно уйдешь с дороги?
— Она не остановит выбор на тебе. — В голосе Энрике звучала неколебимая уверенность. — Просто сейчас она растерялась. Вот придет немного в себя — и разберется во всем.
