— Пошли, а то мы простудимся, — сказал он, беря Кейт за руку и возвращаясь к самолету.
Пока они шли, ливень продолжал накрывать их холодным потоком, земля под ногами мгновенно разбухла, идти по вязкой жиже становилось все труднее. Они изменили маршрут возвращения, так что при подходе к самолету остановились у места, где похоронили Макса.
В мокрых комьях коричневой грязи торчали обглоданные кости ног, кое-где виднелись куски человеческой плоти. Кейт с ужасом смотрела и не верила. Он присевшего на корточки и осматривающего место осквернения. Сил сдержать рыдания у нее не нашлось.
— Так вот почему он нападал… — произнес он, вставая и серьезно глядя на Кейт. — Пошли.
Они двинулись в лагерь. Небо, наконец, высветлялось.
— Мы зашли на его территорию, а теперь он попробовал человечину, — продолжал говорить он, как будто для себя.
— Что это значит?
— Возможно, он будет снова нападать.
— Что будем делать? — от перспективы повторной встречи у Кейт побежали мурашки по коже.
— Переждем ливень, высохнем и двинемся в путь. Кажется, скоро закончится.
— Но он же может пойти за нами.
— Только по своей территории.
Они пришли в лагерь и, забравшись в хвостовую часть самолета, сели в кресла, ожидая окончания дождя. Кейт смотрела на носовую часть самолета, поливаемую сверху дождем, на сырую потемневшую землю, на молодой желтый сосняк и не верила глазам. Второй день в тайге, и никто пока их не нашел. Быть такого не могло, чтобы отец не искал.
Владимир принес чистую ткань от второй рубашки и драгоценную бутылку водки, сел рядом, протягивая Кейт.
— Он сильно тебя задел? — спросила она, смотря, как он задирает толстовку и отрывает окровавленную часть рукава от рубашки, которая расплылась под проливными струями дождя окрасившись в нежное алые цвета.
— Не особо.
На его правой руке, чуть ниже локтя кровоточили четыре разреза глубиной по сантиметру каждый.
— Давай полью.
Он взял бутылку и вылил немного жидкости Кейт на ладони, обрабатывая их, а затем смочил тряпку.
— Будет сильно жечь.
— Я потерплю, — Владимир расслабил руку, и Кейт слегка полив на порезы, приложила тряпку.
Тот дернулся, поджал губы, но промолчал.
— Ты сегодня спасла мне жизнь, Кейт, — произнес он, пока та обрабатывала рану и накладывала повязку.
— Если это благодарность, то пожалуйста, — улыбнулась она завязывая узел.
— Я хотел сказать, ты сильно рисковала. Очень рисковала.
Кейт посмотрела на него и, встав, подставила руки под дождь, позволяя струям воды омыть их.
— О чем ты думала?
— Ни о чем, — призналась Кейт, рассматривая воду в ладонях. — Лишь о том, что нужно выжить.
Кейт слукавила и четко осознала это. Она, безусловно, хотела жить, как и Владимир. Но что еще важнее, она сначала почувствовала, а затем и осмыслила, что не может бросить его. Не могла она повернуться и уйти, как когда-то от матери. Не могла сейчас сказать: «Милый, я просто поняла, как ты мне дорог! Поняла быстро, без какой-либо логики».
Все казалось неправильным, запутанным, сложным.
— Ты ведь, не задумываясь, нашел меня в самолете. Зная, что можешь погибнуть, — Кейт повернулась к нему и села в одно из кресел. — Я могу задать встречный вопрос, почему ты так поступил?
Владимир не сводил с девушки серьезного задумчивого взгляда.
— Я поступил, как считал правильным. У тебя не было шансов выстоять против медведя. Я так подумал.
Его взгляд смягчился, и он слегка улыбнулся.
— А оказалось все наоборот. Это у меня не было шансов. Спасибо.
— Знаешь, мы квиты. После всего случившегося у меня не хватает сил злиться на тебя. Даже наоборот, — Кейт посмотрела на Владимира и дружелюбно улыбнулась.
Дождь начал редеть. Холодная свежесть воздуха потихоньку наполнялась таежными запахами. Тучи на небе побелели, пропуская все больше ровного белого света.
— Что ты чувствуешь ко мне, — спросил он, не сводя с нее взгляда.
Скажет ли она то, что он уже замечал последние сутки. Признается ли, что ее тянет к нему, как она смотрит на него, не отрываясь, боясь потерять в чужом, враждебном месте. И при этом час назад Кейт даже глазом не моргнула кинулась на медведя, защищая, спасая жизнь ценой своей.
— Я не знаю, — Кейт отвернулась. — Все, что было до, кажется таким незначительным, несущественным. Я так сердилась на Лейлу, на тебя, переживала за Макса, все кончилось. Теперь не важно. Здесь все иначе.
— Это тайга, — ответил Владимир, глядя на растрепанные волосы из косы, что-то она недоговаривала. Поцелуй у муравейника явно говорил, что это что-то — влюбленность. Но она молчала. Он намочил тряпку, намереваясь обработать царапину Кейт.
— Он лишь слегка задел тебя, даже шрама не останется, — пообещал он, видя как она морщится от пощипывания, но сидит спокойно и даже не плачет. — Ты смелая, Кейт. Если у тебя когда-нибудь будет дочь, я бы хотел, чтобы она была похожей на тебя.
Кейт почувствовала, как смущена и польщена.
— А почему не «у меня»?
Он промолчал.
— Кажется, дождь закончился, — произнесла Кейт, проверяя рукой летящие с неба капли.
Владимир встал и пошел разводить костер. Затем принес один из толстых ремней из багажного отделения и соорудил между деревьями сушилку, пока Кейт бродила рядом, боясь отходить далеко, насобирала грибов и заячьей капусты.
Все время, пока собирала думала вовсе не о бродящем по округе медведе, а о поцелуе. Целоваться было невероятно приятно. Их первый раз оказался таким скомканным, страстным, что будь у них шанс на отношения, она захотела бы повторить, только медленнее. Она плавилась, таяла в его руках, не в силах отказать, чего прежде с ней никогда не случалось. Более того, наоборот хотелось быть как можно ближе, плотнее, хотелось как можно больше чувствовать на себе его руки, объятия, поцелуи.
— Снимай одежду, красавица, нужно просушить, — сказал он, когда она вернулась, завернутый в одеяло, и уже повесивший свои вещи на веревку. Его одеяло было перетянуто на поясе, позволяя Кейт разглядеть загорелый мускулистый торс, начиная от кубиков пресса и заканчивая бицепсами.
Зайдя в пилотскую кабину, она сняла с себя мокрую, льнущую к телу ткань и, заворачиваясь в одеяло, остро ощутила собственную наготу. Дело шло к обеду, и нужно высохнуть, вылезла из кабины, Владимир подошел к ней, полуобнаженный, небритый. Улыбнулся.
— Подними руки, я завяжу потуже, — сказал он, помогая Кейт перетянуть одеяло веревкой над грудью.
— Как первобытные люди, — пошутила она, краснея, чувствуя неловкость, отчетливо наблюдая очередной стояк.
Кейт повесила свою одежду на ремень, натянутый между деревьями.
— На кого учишься?
— На финансиста.
Тот удивленно вскинул брови.
— А ты на кого думал?
— На историческом, филологическом факультете.
Кейт пожала плечами.
— Да, знаю, чтобы выйти замуж и наслаждаться жизнью. А ты по образованию инженер?
Владимир кивнул, сев у костра на бревно и нанизывая грибы на толстые прутья.
— Тоже странное образования для ребенка из богатой семьи, — Кейт вспомнила, что читала в журнале, что он сын от первого брака Алишера Ковальда.
Владимир усмехнулся. Да уж, из богатой.
— Из простой семьи, — поправил он. — Меня с братьями забрали в детский дом, когда мне было пять. Родители пили. Так что…
От изумления Кейт некоторое время молчала.
— А где они сейчас?
— Умерли от церроза наверное.
— Все? — Кейт замолчала, глядя на него — А ГОКи? О слиянии много писали.
— Через несколько лет после смерти матери умер Алишер. Вот мне и досталось два ГОКа. Продал квартиру.
— Я читала, твое состояние оценивается в большую сумму денег, — изумилась Кейт. — Думала, ты их унаследовал.
Владимир улыбнулся и помрачнел.
— Нет. У меня было хорошее образование и верные друзья. И еще желание выбраться из бедности.
Кейт восхищенно кивнула, называется, сделал себя сам.
