Между краем гольфов и черными хлопковыми трусиками, что она надела, пикантно виднеется несколько сантиметров мягкой, нежной кожи. Я прижимаюсь к ней поцелуем, вдыхая ее запах. Джана дрожит от моего прикосновения, но не издает ни звука. Отлично. Я прослеживаю край ее трусиков языком, затем скольжу к другой ноге, дразня ее, пока она не начинает извиваться.
К тому моменту, как отодвигаю ее белье в сторону, она уже настолько возбуждена для меня. Облизываю ее киску кончиком языка, поглаживая то одну, то другую складочку. И когда она начинает качать бедрами, желая большего, я захватываю ее голую плоть и целую. Посасываю и тяну обнаженную плоть, а затем трахаю своим языком ее вход. У нее такой мускусный и сладкий вкус, ее соки на моем лице — самая сексуальная вещь, которую я могу себе только представить.
Я сжимаю руками ее бедра, разводя их как можно шире. Джана хнычет себе под нос, когда я терзаю ее клитор, поэтому продолжаю делать это, потому что хныканье — это хорошо. Этот хныкающий звук — требовательный, отчаянный и безумно сексуальный. Я ласкаю ее, пока она трахает мое лицо. Ногами обхватывает мою голову, хоть я и пытаюсь удерживать их. А затем я скольжу сначала одним пальцем, а потом и вторым в ее пульсирующую, нетерпеливую, сексуальную маленькую киску.
Хватая ртом воздух, она кончает и кричит, неспособная оставаться тихой, пока я ласкаю ее. И продолжаю делать это, пока она не умоляет меня остановиться.
— Так хорошо, — выдыхает она.
Осторожно возвращаю ее трусики на место, отодвигаю свое кресло и накрываю ладонью свой скрытый брюками член.
Джана широко распахивает глаза и опускается передо мной на колени.
Безмолвно расстегиваю молнию, и она берет в руку мой стояк, сначала облизывает толстую головку, а затем медленно опускается по моей возбужденной длине.
Ох, ни хрена себе. Это лучше, чем я себе мог представить.
Прикрываю глаза и наблюдаю, как ее рот растягивается вокруг моего члена. Ее волосы распущены, а щеки раскраснелись от оргазма.
Она великолепна.
Мне не нужно много времени, чтобы кончить, и когда я это делаю, Джана проглатывает каждую каплю. Ну, почти каждую. Когда она выпускает меня изо рта, последняя струя брызгает ей на губы.
Блядь, это тоже так сексуально.
Джана хихикает, когда я вытираю ее, а затем берет мой палец в рот и, черт возьми, если это не возбуждает меня снова.
Вместо этого поправляю себя и смотрю, как Джана приводит себя в порядок.
Замечаю, что ее длинные, до середины бедра «не-колготки» до сих пор на месте.
— Твои гольфы волшебные. Они даже не сдвинулись.
Ее глаза лукаво сверкают.
— Они приклеены.
Я удивленно приоткрываю рот.
— Это несколько варварски.
Она приподнимает юбку платья до бедра и осторожно отклеивает от кожи верхний край.
— Ни капельки. Это растворимый клей. Он не оставляет следов и прекрасно отстирывается.
— Черт возьми, это гениально. Я инвестирую в компанию, выпускающую его. Что еще он может удержать на твоем теле?
Джана подмигивает.
— Все, что угодно.
Я обхватываю рукой ее талию и утыкаюсь носом ей в шею.
— Наступающий Хэллоуин будет веселым.
— Хэллоуин?
— Мы можем сделать парные костюмы. Держу пари, твои подруги устраивают вечеринку, да? — Я прикусываю ее кожу. Может, мне стоило взять ее на своем столе.
— Устраивают…
— Ничего страшного, что я уже думаю о Хэллоуине?
— Конечно. Я имею в виду, ты же не предлагаешь, как мы разделим праздники между нашими родственниками.
— Нет, конечно, нет. Мы будем беспокоиться об этом, когда придет время Дня благодарения.
Она пищит и прижимает ладонь к моей груди, удерживая нас от поцелуя, который я хотел подарить ей.
— Что? — Я хмурюсь, когда она делает шаг назад.
— Ничего. Я просто не хочу целоваться, пока мы ведем этот разговор.
— Какой разговор? — Мой член берет на себя все основные мыслительные процессы в моем теле и не стыдится этого.
— Тот, в котором я спрашиваю тебя, насколько у нас все серьезно, и не потому, что я настаиваю на чем-то, а просто для того, чтобы прояснить некоторые, возможно, смешанные сигналы.
— Я сказал тебе, что хочу познакомить тебя со своими друзьями.
— И соединение наших семей за индейкой — следующий шаг?
Я смеюсь и тянусь к ней.
— Нет. Следующим шагом будет поехать со мной летом в Хэмптонс. (Примеч.: респектабельный пригород Нью-Йорка, излюбленное место отдыха богатых жителей мегаполиса). А сейчас я присоединюсь к твоим подругам на Хэллоуин, затем мы выберем с какой семьей проведем День благодарения, а с какой — Рождество. Правда, моя мама никогда не готовит индейку. — Я замолкаю и внимательно вглядываюсь ей в лицо. — Тебя это беспокоит? Что я немного тороплюсь?
Джана смотрит на меня извиняющимся взглядом.
— Немножко торопишься?
— Хорошо. — Я поднимаю руки вверх. — Справедливо. Я так рад тебя видеть. И думаю своим членом. — Я указываю на свою опадающую эрекцию, которая некоторое время управляла ситуацией. — Как насчет того, чтобы ты сказала, каким должен быть следующий шаг в твоем понимании.
Джана подходит ближе и обнимает меня за шею.
— У тебя дома есть вино?
У меня есть целый винный погреб с идеально контролируемой температурой, но что-то подсказывает мне, что это не тот ответ, который она хочет услышать.
— Да.
— И еда?
— Да.
— Отвези меня домой, Джейк. Готовь со мной и расскажи о том, как в вашей семье проходит День благодарения. Давай узнаем друг друга получше, прежде чем начнем планировать наши графики до конца года.
Я целую ее сладкий ротик.
— Это вполне приемлемый план.
Джана смеется.
— Вся твоя жизнь распланирована на год вперед, не так ли?
Я пожимаю плечами.
— Возможно.
Она делает глубокий вдох.
— Тогда я хочу узнать и об этом тоже.
* * *
Два часа спустя я накормил ее и напоил вином, но чем больше мы говорим, тем больше Джана понимает, насколько мы разные.
Мы лежим, свернувшись калачиком, на ковре перед камином. Приехав с ней домой, я переоделся в джинсы, но оставил рубашку, потому что она понравилась Джане.
Ей не нравится, что я никогда не смотрел реалити-шоу или любые другие сериалы, которые она упоминает, или тот факт, что я не покупаю продукты.
Я указываю ей на то, что смог приготовить приемлемый ужин из тех продуктов, что купила моя домработница, и сделал это, совершая небольшие перерывы, чтобы поцеловать ее.
Но теперь она нашла еще одно серьезное различие между нами.
Мой телефон уведомляет о новом письме, которое я игнорирую. А затем говорю, что игнорирую его, чтобы заработать себе несколько очков.
— К слову, я, как хороший парень, не проверяю почту.
— Я бы не возражала, если бы ты это сделал. — Она потягивает вино, глядя на раздражающий девайс, все еще светящийся на столе. — Это стандартная заставка телефона с камнями?
Стоит взять на заметку, что любое усилие, дабы заработать себе очки, может неожиданным образом выйти мне боком.
— Возможно.
Она ухмыляется и тянется к телефону, но ее рука зависает над ним.
— Можно?
Я издаю стон.
— О боже. Какой странной серьезной проверкой будет мой телефон?
— Я не знаю. Думаю, это современная версия проверки бумажника своего парня. Это многое может рассказать о мужчине.
Я жестом указываю на стол в коридоре, куда бросил свой бумажник.
— Валяй.
Вместо этого Джана протягивает мне телефон и хлопает ресницами.
— Разблокируй его? Пожалуйста? Если там нет конфиденциальной информации, в таком случае я все понимаю…
Я фыркаю и ввожу пароль. Я ничего не скрываю в своем телефоне. Он абсолютно скучный.
И в этом, оказывается, у нас тоже нет ничего общего.
— Никаких приложений?
Я хмурюсь.
— Конечно, я пользуюсь всевозможными приложениями. Это для акций, это для погоды во всех городах, где у «Астон Корп» есть офисы…
