Пучки и наушники? Чертовски очаровательное сочетание.
Я мог бы ее съесть.
Моя улыбка становится шире — Скарлетт одета для поездки за Полярный круг, явно не заботясь о том, что кто-то думает о ней, останавливаясь позади своих друзей, когда наши глаза, наконец, встречаются. Она останавливается на краю двора, так, что ее кроссовки располагаются на краю дорожки, и поднимает сумку выше на плечо.
Скарлетт подпирает её бедрами и смотрит в ответ.
Шевелит бровями.
Мои руки выходят из спячки, когда я наклоняюсь вперед, чтобы опереться ими о перила.
Одна из ее подруг хихикает, пронзительно и слишком восторженно.
— Ты теперь официальный комитет по встрече?
— Что-то в этом роде.
Все, включая Скарлетт, обращают свое внимание на дом позади меня, очевидное замешательство падает на их лица, как болельщики делают волну на трибунах на бейсбольном матче. И это неудивительно — свет внутри выключен, жутковато тихо, и никого нет дома.
— А где все остальные? — спрашивает одна из блондинок, прикусывая ярко-розовую нижнюю губу. — Почему в доме так темно?
Я поднимаю свои ладони.
— Сегодня никакой вечеринки.
Следуют протесты разочарования.
— Но мы прошли весь этот путь пешком…
— …и мои ноги уже убивают меня…
Я перебиваю их обоих.
— Вечеринка перенесена в Лямбда-Хаус, леди. Ночь еще не кончилась.
Кто-то прочищает горло. Еще одна получает толчок в спину, спотыкаясь на несколько футов вперед.
— Ты придешь сегодня вечером, Роуди? — выпаливает красивая латиноамериканка, не в силах остановиться. — Ты можешь пойти с нами.
Я смотрю вниз на Скарлетт, чтобы оценить ее реакцию, наши глаза встречаются над четырьмя идеально причесанными головами. Мы молча смотрим друг на друга, и в этом свете я не могу сказать, о чем она думает.
— Да. Я пойду с вами.
Я говорю себе, что делаю это только из рыцарских побуждений и потому, что между точкой А и точкой Б может произойти все, что угодно, независимо от системы безопасности в греческом ряду. Но, по правде говоря, я не живу в бейсбольном доме, и у меня нет причин слоняться на крыльце.
Я не утруждаю себя проверкой, заперта ли дверь за моей спиной, выключен ли свет и сидит ли кто-нибудь внутри.
Вместо этого я спустился по лестнице к Скарлетт, игриво толкнув ее плечом, от соприкосновения наших тел у меня в животе все перевернулось, несмотря на тяжелые куртки, разделяющие нашу кожу.
Я дрожу и, очевидно, должен проверить себя, потому что это дерьмо с ней становится таким чертовски странным.
Стряхнув с себя эту чертову электрическую искру, я помогаю группе свернуть влево, вниз по дорожке к греческому ряду. Большие освещенные дома маячат на переднем плане; музыка такая громкая, что басы можно услышать за несколько кварталов. Отсюда я вижу, как люди выходят на лужайку перед домом Лямбды, и у меня возникает сильное желание вернуться домой.
— Спасибо, что ждал нас сегодня вечером, — наконец говорит Скарлетт, и ее друзья с новообретенной настойчивостью вышагивают в нескольких футах перед нами.
Не их — тебя.
Я ждал тебя.
Мне не нужно было этого делать, но я хотел. Скарлетт добралась бы туда, увидела бы, что никакой вечеринки не было, и в течение нескольких минут поняла, где были все через силу социальных сетей, как и все остальные сегодня вечером, когда они пришли.
— Я знаю, что не должен был этого делать.
Не осознавая этого, мы замедлили шаг с быстрой ходьбы, чтобы не отстать от группы, до медленной прогулки, и вскоре мы уже находились в доброй сотне шагов позади ее друзей, почти целый квартал отделяет нас, сумка Скарлетт раскачивается вместе с ее шагом.
— Что у тебя в сумке? Это сводит меня с ума.
— О! — Она оживляется, придя в себя. — Вчера я испекла пирожные и хотела убрать их из дома, пока не съела все сама.
— Лгунья. Ты сделала это для меня.
— Пфф.
Когда она этого не отрицает, будь я проклят, если мое сердце не трепещет.
Я тычу пальцем в ее сумку.
— Ты заставишь меня умолять тебя попробовать?
Должен признаться, я бросил этот намек, чтобы измерить ее отвращение, ухмыляясь, когда она бросает на меня сардонический косой взгляд, сжимая губы, испытывая искушение возразить.
Скарлетт не так консервативна, как кажется, я бы поставил на это деньги. Она просто прячет это лучше других под этой чертовой курткой.
Интересно, как выглядит ее тело под всеми этими слоями? Она худощавая или с соблазнительными изгибами? Большая грудь или плоская? Она застенчивая и скромная или самоуверенная?
Господи, как же мне хочется это выяснить!
— Нет. Конечно, я не собираюсь заставлять тебя умолять. — Ее голос тихий, чуть выше шепота, и хриплый, как будто у нее тоже грязные мысли обо мне.
Мы останавливаемся на тротуаре, чтобы она могла порыться в своей сумке, вытаскивая прозрачный пластиковый контейнер с красной крышкой и протягивая его мне. Я открываю крышку, вдыхая аромат насыщенного шоколада.
— Да, черт возьми. Я люблю пирожные.
— И я тоже.
Мы продолжаем нашу прогулку.
Я со стоном впиваюсь зубами в большой квадрат.
— Черт возьми, это вкусно.
— Спасибо.
— Влажно, — не удержавшись, добавляю я, просто чтобы посмотреть, что она скажет.
Скарлетт стонет.
— Господи, ненавижу это слово.
Да, я так и думал — а кто нет?
— Ты ненавидишь слово влажно?
— Прекрати это говорить, — смеется она, и ямочка на ее щеке подмигивает мне.
— Я бы так и сделал, если бы эти пирожные не были такими… влажными.
Она тихо смеется, когда мы снова идем бок о бок в темноте.
— Хочешь перекусить?
Она нерешительно скребет зубами нижнюю губу.
— Наверное, не стоит.
— Всего чуть-чуть. Вот, откуси немного от моего.
Мы останавливаемся под уличным фонарем, и я поднимаю руку, брауни зажат между моими пальцами, предлагая ей немного.
— Попробуй, — уговариваю я, отстраняясь с предупреждением. — Только кусочек — не забирай все сразу.
Скарлетт подходит ближе, наклоняется, выдыхает клубы пара в холодный осенний воздух. Ее губы приоткрываются, зубы откусывают уголок шоколадного пирожного, изо всех сил стараясь избежать моих пальцев ртом.
Глаза закрываются.
— Мммм.
Мммм, это точно.
Ее хорошенький розовый язычок высовывается наружу, облизывая губы.
— Хочешь еще?
Скарлетт в нерешительности прижимает палец к губам.
— Я в порядке, но все равно спасибо.
— У меня их целый контейнер, если ты передумаешь, — поддразниваю я, похлопывая пластиковый контейнер на ее бедре. — Сделал их вчера вечером.
Я пользуюсь случаем, чтобы запихнуть в рот еще один кусок, и зубы натыкаются на шоколадную крошку. Она медленно тает на моем языке, прежде чем я сглатываю.
Небеса. Так чертовски вкусно.
— Ух-ты, посмотри на всех этих людей, — бормочет Скарлетт, замедляя шаг, когда Лямбда-Хаус появляется в самом центре шоу. Мы завернули за угол, и кажется, что весь квартал загорелся, пылающие огни манят всех к огромному, красному кирпичному дому братства.
Он расположен посреди улицы, массивный монолит с белыми Палладианскими колоннами. Дом такой чертовски крутой, что это должно быть преступлением для этих пьяных идиотов жить здесь.
Скарлетт делает несколько шагов назад, а не вперед, вцепившись руками в ремень сумки.
— Ну, знаешь что? Я не думаю, что хочу попасть на вечеринку братства сегодня вечером.
— Ты не хочешь пойти? И почему нет?
— Роуди, посмотри на меня. — Она делает резкий жест вниз по туловищу. — Посмотри на мой наряд.
— Я смотрю на тебя.
И я не вижу ничего плохого в том, что на ней надето, совсем наоборот. Она очаровательна со своими волосами, собранными в эти милые гребаные булочки. Лицо раскраснелось, глаза блестят. А когда она прикусит нижнюю губу?
Мне ужасно хочется ее поцеловать.
Тем не менее, мы застряли посреди тротуара, перед вечеринкой братства, и она не хочет оставаться.
