***
Гилберт никак не мог отделаться от неприятных, гнетущих мыслей. Знал, что сделал все правильно, но вместо удовлетворения ощущал все нарастающее разочарование. То и дело вспоминал стычку с Красновой — он был резок, груб и даже в какой-то мере жесток с ней, но не видел за собой вины. Искренне считал, что Лиза заслуживает только такое отношение. Но не перегнул ли он палку в запале злости?
Внезапно проснувшаяся совесть болезненно сдавливала мозг. Чтобы хоть как-то отвлечься от внутренних терзаний, Алекс решил ненадолго сменить опостылевшую обстановку и спустился к катку.
Наблюдая за игрой хоккеистов, он всегда полностью концентрировался на ее деталях, оставляя посторонние мысли за пределами льда. Так и сейчас, удобно устроившись в середине трибуны, внимательно следил за тренировкой детской команды и отмечал про себя какие-то нюансы, как положительные, так и отрицательные.
Своего недавнего знакомого, Женю, Гилберт узнал сразу, просто на каком-то интуитивном уровне почувствовал, что именно он в желтой майке рассекает лед, и неприятно удивился — мальчик был вялый, постоянно спотыкался, падал и не отрабатывал в полную силу, возможно, он просто ленился, поэтому так плохо выполнял заданные установки. Тренер тоже заметил все эти недочеты и, как следовало ожидать, отправил сорок пятый номер на скамейку запасных.
Алекс горько усмехнулся — когда-то он тоже играл под этим номером. Казалось бы, фантастическое совпадение, вот только Женя Царев совершенно по-другому относился к хоккею, жил им, порой даже бредил. Он всегда выкладывался по полной — неважно, обыкновенная тренировка или игра за сборную — окунался в этот процесс с головой. И пусть Царев остался в прошлом, в душе Гилберта хоккей по-прежнему занимал особое место. А потому он не смог равнодушно наблюдать за тем, как мальчик сидит на скамейке. Решил узнать все из первых уст.
Спустился и, кивнув тренеру, сел рядом с Женей.
— Привет.
— Здравствуйте, — невесело вздохнул мальчик и пожал протянутую руку.
— Что с тобой случилось?
— Нормально все.
— Я наблюдал за тренировкой. Ты отработал, мягко говоря, не очень, — между делом заметил Алекс, дав понять, что такой ответ его не устроил.
— Нормально, — упрямо повторил мальчик и шмыгнул носом, едва сдерживая подступившие слезы.
— Ладно, тренеру ты боишься сказать, но мне-то можно, мы ж друзья, — Гилберт ободряюще улыбнулся.
Он не был силен в дипломатии, не было у него и опыта в общении с детьми, поэтому вел себя так, как подсказывало ему сердце. Просто искренне переживал и хотел помочь, поддержать.
— Правда?
— Да.
Несколько секунд Женя раздумывал над его словами, но все же решился рассказать правду.
— Ноги болят.
— Почему? Может, шнурки затянул слишком сильно?
— Нет, — отозвался он и, грустно вздохнув, продолжил: — Коньки маленькие, жмут сильно.
Алекс не сразу сообразил, что тот имеет в виду, а когда наконец понял, удивленно воскликнул:
— А зачем ты их тогда надел?
— Других нет… Только тренеру не говори, а то не допустит до тренировки, — робко попросил Женя.
— Не скажу, — пообещал Гилберт. — Почему ты родителям не расскажешь? — задал вполне логичный вопрос.
— Я говорил, но у мамы пока нет денег…
— А папа?
— Папа против хоккея. Говорит, лучше играть в шахматы.
Мальчик честно, с детской непосредственностью делился своими взрослыми проблемами. Ни на что не надеялся, просто рассказал другу, и ему стало легче.
Гилберт задумался. Все это не укладывалось в голове: как родители могут так безразлично относиться к своему ребенку? Несколько раз глубоко вдохнув, он попытался подобрать слова, чтобы подробнее разобраться в ситуации.
— Интересная позиция… а сам ты что думаешь? Нравится хоккей?
— Да, это круто!
— Ну и отлично. А проблему твою решим.
— Как?
— Например, я могу дать тебе деньги, и ты купишь себе новые коньки, — Алекс без задней мысли предложил самый оптимальный, на его взгляд, вариант, но Женя нахмурился и отрицательно покачал головой.
— Нет. Мама говорит, нельзя брать деньги просто так. Их нужно честно зарабатывать.
— Какая умная у тебя мама, — саркастично произнес Гилберт. А про себя подумал: «Интересно, много она назарабатывала?»
— Я могу купить коньки и тебе подарить, это же не деньги.
— Нет, — Женя решительно отверг еще один идеальный вариант.
Мозг Гилберта вскипал от переполнявших его мыслей. Он уже настроился помочь мальчику во что бы то ни стало и не намерен был отступать. Только как это сделать, пока не мог придумать. Он уважал Женины чувства, ему импонировал такой серьезный подход к делу, но все это не решало возникшие сложности.
Казалось, ситуация уже обречена на провал, как вдруг блестящая идея прояснила сознание.
— Хорошо. Тогда я могу предложить тебе заработать деньги.
— Как? — глаза мальчика загорелись неподдельным интересом.
— Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю, — заверил его Алекс и протянул руку, чтобы скрепить их договор.
— Хорошо, — радостно воскликнул Женя и пожал его ладонь.
— А пока скажи мне, какой у тебя размер ноги?
— Тридцать седьмой, а зачем это?
— Дома посмотрю. Может, остались мои детские коньки.
— Ты играл в хоккей?
— Конечно, играл, — Гилберт добродушно улыбнулся и встал. — Ладно, я пойду, загляни ко мне завтра.
— Спасибо.
— Пока не за что.
— Женька! — Гилберт услышал взволнованный голос Красновой и в ту же секунду забыл, как дышать. Повернулся к ней лицом и заглянул в полные тревоги глаза. «Узнала», — мгновенно пронеслось в голове, и мир треснул, погребая его гениальный план под острыми осколками. Рассеченное сердце громко стучало в груди, выдавая внезапно нахлынувшее волнение.
Алекс нервно сглотнул и непроизвольно сжал кулаки. Растерялся, не знал, как теперь себя вести, как смотреть ей в глаза и что говорить. Былая уверенность в своих силах вмиг испарилась — Гилберт без труда мог справиться с Лизой, но Царев вряд ли был на это способен.
Как в замедленной съемке, Краснова подошла к скамейке и, не обратив на Алекса никакого внимания, присела рядом с Женей.
— Что с тобой? Почему ты не на льду?
Лиза испугалась не на шутку, в голове возникали мысли одна страшнее другой — упал, получил травму…
— Мам, ну перестань, — недовольно проворчал мальчик, вырываясь из чрезмерной опеки матери. — Все со мной хорошо.
— Мам? — Алекс опешил, отчего голос заметно охрип.
В сознании сработала бомба, едва не сбив его с ног взрывной волной. Он переводил взгляд с Лизы на Женю и обратно, пытаясь найти общие черты, но тщетно — они мало походили на родственников. Если бы он заметил хоть какое-то сходство, то непременно бы догадался, а сейчас чувствовал себя обманутым. И почему он раньше не удосужился посмотреть фотографии? Почему не спросил хотя бы фамилию у этого мальчика? Как позволил себе расслабиться настолько, что оказался в тупике?
— Что вас так удивляет? — раздраженно поинтересовалась Краснова.
— Да нет, ничего, — Гилберт равнодушно пожал плечами, но не сдержался от едкого замечания. — Если вы так и будете сюсюкаться с мальчиком, то лучше сразу отдайте его в балет.
Лиза вскипела мгновенно. Могла стерпеть все что угодно, но, когда дело касалось сына, ее было не остановить. Отбросив страхи и сомнения, она всегда рьяно, подобно львице, бросалась на его защиту.
— Что лучше, я знаю сама. Мой сын будет заниматься хоккеем! Тем более, вас это совершенно не касается.
Мало того, что Алекс морально уничтожал ее на работе, так теперь еще и посягал на ее личные границы. И этот факт вызывало крайне негативные эмоции — кто он такой, чтобы вмешиваться в ее жизнь?
— Что ж, вы правы, — его резкий, металлический голос пронзил насквозь, заставив зябко поежиться. — Всего доброго, Елизавета Андреевна, — окинув ее напоследок презрительным взглядом, Гилберт направился к выходу.
