Когда Магалов уезжает, мне становится по-настоящему страшно. Я ведь осталась одна с Панкратовым. А между тем тихо наступил поздний вечер.
«Что же делать? — размышляю я, пересекая сад, — что делать! Что делать! Мужчина мне точно не причинит вреда. Ведь я не виновата в его бедах».
Прохожу в гостиную. Да, беспорядок присутствует: пара предметов некрупной мебели перевернуты, а с тумбочек сметено все содержимое. Лампы валяются на полу, и я слышу, как под моими ногами хрустит мелкая стеклянная крошка.
Прохожу в коридор, здесь все чисто. Недалеко вижу полоску света. Сглатываю. Все будет хорошо.
— Валентин, — тихо зову я, приоткрыв дверь кабинета.
Глава 34
То, что я вижу, меня удивляет.
Панкратов не рычит от злости и не носится по кабинету. Нет! Он преспокойно сидит в крутом офисном кресле, откинувшись на спинку, и едва заметно вертится туда-сюда.
Догадываюсь, что сдержанность эта обманчива. Валентин пережил стресс и еще не восстановился. А я твердо знаю одно, если человек находится в эмоциональной нестабильности, не стоит ему перечить.
Впервые в кабинете Панкратова улавливаю запах табака. Он что курил? Однако пепельница и сигареты на столе отсутствуют.
Подхожу ближе и замечаю, что голова у мужчины мокрая. А ворот и плечи рубашки влажные. Предполагаю, что он пытался охладить голову в прямом смысле этого слова.
— Валентин, — тихо шепчу я.
— Иди сюда, — ровно произносит Панкратов, смотря в моем направлении. Всякий раз убеждаюсь, что он хорошо видит силуэты, — бери стул и садись со мной рядом, — он взмахивает рукой в ближайшем от себя пространстве.
Валентин говорит спокойно. Ведет себя мирно. Спрашивается: чего тогда Магалов страху наводил?
— Ага, — отзываюсь я и, покорно прихватив стул, семеню, обходя стол.
Устанавливаю четвероного друга рядом с креслом хозяина дома и присаживаюсь. С лету улавливаю его мятное дыхание, сквозь который слышу запах табака. Мне не показалось, мужчина точно курил.
— Что дальше?
— Справа от тебя ящики. Выдвини первый и достань папку, которую ты привезла.
Мое сердце так и упало. Затем отскочило назад и стало биться где-то в области горла.
Новых идей никаких нет. Решаю исполнить роль послушного сотрудника. Чуть наклоняюсь к ящикам, выдвигаю первый и, выудив папку, возвращаю в исходное положение.
— Вот, — кладу документы перед Панкратовым.
Пока течет время, осознаю, что моя идея не так уж и плоха. Валентин наверняка ждет, что я окажу жесточайшее сопротивление по поводу его решения. Однако нестандартные действия в подобных ситуациях, зачастую отрезвляют «злоумышленника».
От моего взгляда не ускользнули изменения во внешности мужчины. Он стал давать реакцию на мое поведение, значит, стал переключаться со своих негативных мыслей. Я опять вижу складочку меж его бровей. Панкратов то повернется в мою сторону, то вновь уставиться перед собой. Наконец с его губ срывается:
— Свет, ты понимаешь, что я решил подписать документы.
— Да, — продолжаю я тем же невозмутимым тоном. Обычно так я разговариваю на начальной стадии деловых переговоров.
— И ты не будешь пытаться отговорить меня? — в полном изумлении произносит он.
— Да, не буду, — после короткой паузы, натянуто выдаю: — И плакать не стану и рвать на себе волосы от горя.
Валентин выглядит крайне удивленным. Я понимаю, что после встречи с Алисой ему трудно и невозможно держать лицо. Но в данный момент мне кажется, что он вообще находится в состояние ступора.
— Света, прости меня, — с усилием выдает он, сжимая обложку документов.
Да пошел ты! Из-за какой-то бабы сдаешь всю партию. Тюфяк!
— Хм. Валентин, я всего лишь наемный работник. Я не могу повлиять на тебя, раз ты принял такое решение. Я понимаю, что это далось тебе с большим трудом, — играю голосом сочувствие как могу, а саму аж разрывает.
Это же надо, неделю парить мне мозг. Готовить из меня главного сподвижника переворота и противно взвизгнуть тормозами перед финишной линией.
— Прости, — повторно срывается с его губ, и я четко представляю, что если он произнесет это слово в третий раз, я не выдержу!
— Приступим? — сиплю я. Пододвигаю папку ближе, вынимаю листы из первого файла, готовя их к подписи.
Я хорошо запомнила, что в оригинальных бумагах было девяносто шесть страниц. Разумеется, подпись нужна не на всех. Панкратов заверял в среднем каждую третью страницу.
Мне представилась возможность прикасаться к нему. Точнее к его рукам. За те минуты, которые мы потратили на подпись бумаг, я поняла, что Панкратов и в самом деле находится не в лучшем состоянии. Казалось бы стоит пожалеть… Но меня захлестывает волна возмущения и боли. В глазах ощущаю резь, еще немного и из них брызнут слезы.
— Это все, — объявляю я, возвращая листы в последний файл, — что ты чувствуешь.
Да, сейчас многое будет зависеть от его ответа.
— Чувствую, что я предатель.
Этот ответ меня вполне удовлетворяет. Я закрываю папку, поднимаюсь и выхожу из-за стола.
— Я надеюсь, у тебя в ближайших планах сон.
— Да, — Панкратов устало прикрывает глаза.
— Валенти-ин.
— Да.
— Ты действительно думаешь, что я бы так просто дала бы тебе подписать ТАКИЕ документы?
Глава 35
— Это не те бумаги! — доходит до Панкратова.
— Конечно не те, — подтверждаю я, — оригинал договора я приговорила еще утром. Сожгла в печи барбекю, которая в саду. Валентин, что произошло такого, что ты вдруг сдался? Эта капитуляция из-за Алисы?
— Это не твое дело, — холодно подмечает он.
— Не мое дело? Тогда я пошла, — сама себе поражаюсь, как спокойно мне даются эти слова. Я разворачиваюсь и выхожу из кабинета, плотно притворив за собой дверь.
Поскольку только вечерние часы — спать не хочется. Решаю прибраться в гостиной. Насколько мне известно, обычно сюда три раза в неделю приходит наемный работник и все прибирает. За мной не убудет, если я наведу порядок в гостиной, уничтожив тем самым следы скандала.
Ставлю мебель на место. Поднимаю лампы, стряхивая с них осколки. Завтра нужно будет заказать специальные лампочки. Крупные стекла собираю с помощью веника и совка, которые приволокла с террасы. Все остальное — дело робота-пылесоса.
Сажусь на диванчик, подбираю под себя ноги и, наблюдая за тем, как пылесос выполняет работу, размышляю. У меня возникло слишком много вопросов, чтобы оставлять их не озвученными.
Я вздрагиваю, когда чувствую прикосновение мужской теплой ладони к своему плечу.
— Ты здесь, — произносит Панкратов и, обойдя диван, он присаживается рядом.
Я выключаю пылесос с помощью пульта.
— Чего ты хочешь? — внезапно спрашиваю я. Сама пугаюсь своего вопроса, еще больше возможных вариантов ответа на него.
Напрасно. Мужчина отвечает очень лаконично.
— Я хочу покоя, — разбито роняет он, опустив затылок на диванную подушку.
— Он у тебя будет. Но впредь ты не делаешь мне непристойных предложений. Даже в шутку! И не прикасаешься ко мне, если на то нет необходимости. Сугубо деловые отношения. Понятно?
— Я согласен, — не сразу отвечает он.
— Взамен я тебя не буду мучить допросом, сам понимаешь о ком, и не стану напоминать о том, что ты едва было не сдался.
— Прости…
Я нервно подбираюсь на диване.
— Я то прощу! А вот Виктор Станиславович не простил бы! Сотрудники компании и их семьи тебя точно не поймут, если все отдашь Григорию. Так что даже не начинай!
Мужчина молчит.
— Я понимаю, что ты любишь ее! — я не в силах больше сдержаться. — Я понимаю, что ты совсем недавно потерял отца. Я так же знаю, что твой старший брат спит и видит себя единоличным владельцем бизнеса. Но ты должен быть сильнее обстоятельств, Валентин!
— Света…
— Не стоило играть мной, потому что я тоже человек! — срываюсь я на крик, в попытке достучаться до Панкратова. Спустя секунды продолжаю гораздо тише, но в моем голосе прекрасно слышны слезы. — Нужно проводить четкие и видимые границы между работой и прочим. Ты хотел, чтобы я помогла тебе пойти против брата — я пойду. Однако больше ничего делать не нужно!
