Оторвавшись от моей груди, устроился между ног, широко развёл – скрутил меня таким образом, что колени оказались возле лица, и ворвался резким движением. Замер на доли секунд, после чего, уже не сдерживаясь, начал вколачиваться в беспощадном темпе.
«О-о-о… эта наполненность… дарит фееричные ощущения… эмоции зашкаливают до максимального предела» – Богдан входит глубокими толчками-ударами, часто дышит и утробно рычит сквозь сомкнутые зубы… м-м-м… мой хищник…
Но так хочется, чтобы поцеловал… И он угадывает все желания без слов. Склонился к губам и смачно засосал их.
А ещё знаю, одной позой мы не обойдёмся.
Словно услышав, о чём я подумала, и, не разрывая сплетения тел, быстро перевернулся на спину вместе со мной, увлекая за собой. Теперь я сверху и сама могу задавать ритм – выбираю медленный, чтобы продлить блаженство, оттянуть пиковый момент. Богдан сжимает мои ягодицы, с силой мнёт, насаживает на себя… стонем в унисон друг другу… от звучания его голоса – бархатного баритона с соблазнительной хрипотцой, впадаю в некий транс…
«Восхитительно» – уношусь на невероятные высоты, погружаясь в сладкую негу…
Мой мужчина опять сменил позицию: уложил меня на живот, устроился сзади и продолжил вторгаться, приближать нас к оргазму. Подставляю бёдра навстречу безумному натиску – почти «у цели», немного и взорвусь…
Всегда считала выражение «трахаться» обидным и оскорбительным, применимым к девушкам, не обременённым нравственностью – древнейшей профессии, хотя то, чем занимаемся сейчас – называется именно так и уже не кажется унизительным. Это красивый страстный танец – вот, на что похоже. Идеально подходим…
Собрав мои волосы в пучок, Богдан намотал их на ладонь и потянул на себя, заставляя выпрямиться и прогнуться в пояснице. Повернул лицом в свою сторону.
Смотрим друг на друга прямым взглядом, глаза в глаза — это по-особенному возбуждает… двигаемся в такт… свободной рукой он дополнительно ласкает, стимулирует клитор…
И тут же ускорился…
Накопленная мощь направилась в центр удовольствия: я содрогнулась, затряслась всем телом и протяжно застонала, прикрыв веки. Голова плывёт в пьянящем ощущении.
«Как же хорошо-о-о».
Богдан совершил ещё несколько толчков и тоже кончил, изливаясь внутрь горячей струёй – по моим ногам обильно потекло густое семя.
А я вдруг поймала себя на мысли, что во мне ничего не останется, ни один сперматозоид не приживётся, не пустит росток, не превратится в мальчишку или девчонку.
Пустая, никчёмная, дефективная в этом смысле…
Здоровый, молодой, тридцатилетний мужчина рядом со мной обречён на бездетность, никогда не увидит своё продолжение. Если однажды он захочет стать отцом, а рано или поздно это случится, я не смогу дать ему желаемое, не осчастливлю, не подарю ребёнка… И это заранее причиняет нестерпимую невыносимую боль. Ведь придётся снова столкнуться с теми же трудностями, муками выбора, испытать все те чувства, которые старалась методично травить долгие годы, заглушая навязчивые мечты о материнстве, похоронить глубоко в душе и не вспоминать больше...
Мы обессилено рухнули на постель.
– Ты чудо, сокровище, – прошептал в ухо Богдан, крепко обнимая со спины. Моих беззвучных слёз не замечает...
«Имею ли я право так поступать с ним?» — уже сейчас это терзает меня.
25
Богдан
Поведение Жасмин выглядит странным, вызывает подозрения… Причём, началось это не сегодня… Не понимаю, с чем связано? Внятных причин не нахожу, и сколько бы ни спрашивал, что с ней происходит, каждый раз отвечала: «всё в порядке, тебе просто показалось». Нет, не показалось… Я же не слепой – вижу, как что-то сильно гложет мою женщину, тревожит душу… ранит и причиняет страдания..?
Это чувствуется во всём: в звучании голоса – с грустью и некой обречённостью; во взгляде – какая-то необъяснимая тоска и нескрываемая боль поселились в её красивых выразительных глазах; в прикосновениях – стоит обнять, она прижимается так крепко, словно боится лишиться этого навсегда (или потерять меня?); когда близки тоже остро ощущается подавленное состояние – в жадных и при этом отчаянных поцелуях, в ласковых словах и даже томных с придыханием стонах, отдавалась как в последний раз, будто постепенно тем самым прощается со мной, стремится успеть напитаться энергией, хочет получить больше тепла, нежности… и, конечно, любви…
Что случилось особенного за вчерашний день, чтобы это повлияло на настроение, привело к таким последствиям? И ведь молчит, не рассказывает, как бы ни пытался узнать… А вспоминая прошедшую ночь: сумасшедшую, крышесносную во всех смыслах, чувственную, по эмоциональному накалу запредельную — вовсе теряюсь в догадках… Возможно, она боится, и поэтому так себя ведёт?
Но пока решил не донимать Жасмин вопросами, не давить на неё, добиваясь ответов. Обязательно поговорим позже, как только вернусь домой – не оставлю без внимания эту ситуацию.
Сейчас пора уходить.
Я зашёл в спальню и протянул ей папку с ручкой:
– Подпиши, – в гостиной дожидается нотариус, надо оформить генеральную доверенность на право управления фондом и передачи дел на моё имя.
– Сразу в «Надежду» поедешь? – она быстро поставила свою подпись и отдала документы обратно.
– Да, нужно в срочном порядке провести проверку, подготовить анализ и подробный финансовый отчёт о целевом использовании средств, поступлениях-расходах, переводах, назначениях платежей, – команда помощников во главе с юристом и аудиторами приедут туда к назначенному времени. И сегодня же сотрудникам выплачу долги по зарплате. Потом – постепенно займусь реорганизацией.
– Марату незамедлительно доложат о твоём визите и вмешательстве… – с беспокойством произнесла Жасмин.
– Ну и пусть. Готов с ним встретиться, и так собирался это сделать. Рано или поздно нам пришлось бы столкнуться, и, как мы с тобой договорились – о нас не расскажу ему, буду действовать в рамках того, что на днях ты обратилась за помощью, а где конкретно находишься – мне неизвестно, больше не виделись, не созванивались. Это вполне правдоподобно выглядит, учитывая, как часто я принимал участие в благотворительных акциях.
«Пообщаюсь с «муженьком» детально…» – руки зудят от желания врезать Хасанову по наглой роже. Сдержаться бы только... и не выдать себя…
Не сомневаюсь, примчится он по первому зову доносчиков – сколько у него пригретых деньгами прихвостней имеется в фонде? – это тоже надо выяснить. Всех вычислю, кто предал мою женщину, воспользовался её добротой и доверием – вышвырну оттуда.
– Боязно как-то… – она обняла себя за плечи в защитном жесте, поникла, а взгляд опустила в пол.
– Послушай, – кинул папку на кровать. Заключил лицо Жасмин в ладони, заставляя смотреть в глаза. – Справлюсь, ни о чём не волнуйся.
– Он же чудовище, монстр в людском обличии… если с тобой что-нибудь случится…
– Не развивай мрачный сценарий в своей прекрасной головке, – остановил от дальнейших размышлений.
– Богдан, я не смогу без тебя… как представлю… – прижалась в резком порыве, уткнувшись носом в мою грудь. Ощутимо дрожит… и, кажется, прячет слёзы…
– Скажи уже: что происходит? Кроме очевидного, конечно… – зарылся пальцами в её густые пышные волосы и, вдыхая их цветочный аромат, поцеловал в макушку.
– Всё хорошо, – опять отмахнулась этой стандартной фразой, которая вообще ничего не значит.
– И почему я не верю тебе… Ты сама не своя, – начались эти «странности», когда ночью предавались личному безумию, а продолжилось утром, плавно перетекая изо дня в день. – Мы же обещали быть честными друг с другом.
– Не бросай меня… – внезапно выдала она. Крепче обняла мой торс – цепляется, сминая пальцами рубашку.
– Что..? Не бросать… – «вот это заявление!» – я удивился. – Откуда подобные мысли? – поводов не давал.
– Ну-у… – тяжело вздохнула.
– Давай-ка, присядь, – усадив Жасмин на кровать, опустился перед ней на корточки. – Теперь обо всём подробнее.
