– Спасибо… что довез, – панически быстро добавила, чтобы не казалось, что я благодарю его за оргазм.
– Жду тебя в понедельник, – улыбнулся Максим и надавил на педаль газа.
Спустя мгновение его «Ауди» скрылась за поворотом, а я осталась наедине со своими мыслями-тараканами. Те сгустились как самые черные тучи и въедались в подкорку своей безысходностью.
Итак, Романова, ты переспала с боссом.
Глава 7
Если ты хочешь извиниться перед девушкой за непристойное поведение, то последнее, что стоит делать – переспать с ней. Если собираешься наладить с ней деловые отношения – не раскладывай её на столе для совещаний. Не доводи до оргазма. Убери за спину руки, спрячь в трусы член.
Казалось бы, непреложные истины.
Так в какой момент что-то пошло не по правилам? Как можно было прожить тридцать три года, но остаться таким идиотом, чтобы за один вечер испортить и себе, и девушке репутацию?!
Твою мать, Максим.
Почему вообще у тебя сорвало тормоза, как у школьника-задрота, который впервые потрогал женскую грудь? Чем это назвать, если не помутнением рассудка? Нестерпимой жаждой, которую невозможно утолить ничем и никем.
В ту пятницу Лика перестала вызывать у Максима какие-либо эмоции. Он приехал домой, долго пересматривал её эротические снимки – Лика не стесняла себя одеждой, даже минимальной – и пытался возродить хоть толику прежних чувств.
Да, изменил, да, козел безрогий, но есть ли шанс, что это было ошибкой. Что всё наладится? Что он вымолит прощение у Лики? Проблема заключалась в том, что ему не хотелось просить прощения. Извиняться перед Ариной – запросто; перед Ликой – нет. Никак.
А любил ли он её вообще?
Свыкся, повелся на комфорт. Холостяцкая жизнь тоже может тяготить, и неосознанно начинаешь тянуться к стабильности. Пусть даже такой, неполноценной, без совместного жилья, зато с редкими бурными встречами.
А Арина?..
Где гарантия, что это не минутная страсть, которая закончится так же быстро, как и вспыхнула?
Да и бес с ним! Нужно ловить момент. За двадцать лет бурной половой жизни Максима Скворцова впервые вставило настолько, чтобы ехать домой и глупо насвистывать, вспоминая, как ноготки вцепились в плечи, и зрачки в янтарных, медовых глазах расширились от удовольствия.
В любом случае, Лика не заслужила того, чтобы оставаться «второй». Раз уж всё кончилось, надо по-человечески попрощаться.
Скворцов напросился к ней сам, и субботнее утро они посвятили разбору полетов. Максим говорил сухо и мало, не вдаваясь в подробности, ограничиваясь скупыми фразами. Никакой Арины Романовой упомянуто не было. Никаких измен.
«Чувства прошли», «ты встретишь другого мужчину», «я недостоин тебя» – есть ли более банальные вещи, которые можно сказать при расставании?
Но, на удивление, Лика отреагировала… адекватно. Ни один мускул не дрогнул на её кукольном личике. Не встрепенулись наращенные реснички. Не искривились пухлые алые губки.
– Понятно, – пожала она острыми плечиками.
А где слезы, где истерика? К такому Максим оказался, по правде, не готов. Даже специально зазубрил утешительную речь и запасся носовыми платками. Он ожидал катастрофу. Ураган из слез и упреков. Предвкушал скандал неведомых масштабов.
Но обошлось.
– Мы взрослые люди и имеем полное право разлюбить друг друга, – сказала Лика с буддистским спокойствием.
Ничего себе. Вот это выдержка. Максим был благодарен ей за понимание. За то, как они разошлись. По-человечески, что ли.
Казалось бы, вот и всё.
Только как быть дальше? Наверное, оставить Арину в покое? Захочет – сама придет за добавкой. Все-таки она не такая уж скромница, какой пыталась казаться. Он вспомнил бесстыдно разведенные ноги и сбитое дыхание, всхлипы, когда пальцы Максима скользили внутри её мокрой щелки.
Вспомнил и не смог забыть.
Всю субботу он гонял по городу как шальной мальчишка, чтобы привести сознание в чувство. С трудом вписываясь в повороты, подрезая сонных водителей. Пытаясь сбежать от личного сумасшествия по фамилии Романова.
Ничего не получалось. Скорость и адреналин не могли прогнать назойливые мысли о том, как ему бы хотелось позвонить Арине со словами: «Приезжай немедленно, я должен тебя отыметь».
Так, надо остановиться. В прямом и переносном смысле. Максим затормозил на светофоре и набрал на смарт-часах номер лучшего друга.
– Алекс, ты сейчас что делаешь?
Тот отозвался с ленцой:
– Нахлобучиваю какой-то разговорчивой куколке. Так сказать, занял её рот праведным делом. Эй, куда отвлеклась? – произнес он, отнеся трубку подальше. – Не останавливайся. А что, Макс?
– Мне срочно надо убраться в хлам.
Разумеется, Евсеенко Александр Маркович, генеральный директор завода, а по совместительству – собутыльник Максима ещё со школьной скамьи, не мог отказаться от столь заманчивого предложения. Вскоре они забурились в любимый ирландский паб, где собрались напиваться под зажигательную музыку.
Порою нужно забыться, и нет ничего лучше, чем крепкий алкоголь.
Особенно, если тебе повсюду мерещится аромат спелой вишни.
Миловидная официантка расставила на столе десяток стопок и колбасную нарезку. Когда она уходила, виляя попой, Александр аж свернул голову. Неисправимый бабник. По юности даже от каких-то неприятных половых инфекций лечился. Сейчас-то, конечно, солидный бизнесмен, глава завода. Может позволить себе презервативы. Но пятая точка как требовала приключений, так и требует.
– Я не отвлек тебя от важных занятий? – ухмыльнулся Максим, закусывая первую рюмку жгучего рома лаймом.
– Ты думаешь, я сорвался к тебе, не дав Светочке закончить начатое? – Александр откинулся в кресле. – Не, Скворец, ты хорош как друг, но яйца мне не вылижешь. Поэтому вначале мы довели меня до оргазма, а потом уже распрощались.
Максима всегда восхищало то, с каким снобизмом Александр относится и к женщинам, и к интиму, и к жизни в целом. Дают – бери. Бьют – нагибай их сам. Полный жизненный дзен, который были неспособны пробить ни конкуренты, ни многочисленные пассии. Скворцов так не умел, вечно то накручивая себя, то додумывая лишнего, то мучаясь от собственных эмоций.
