должна переживать. Я готов сделать все, чтобы Снежана не чувствовала, что ей чего-то не хватает.
Лали поджала губы и стала теребить край своей безразмерной кофты. А мне захотелось отвезти ее в какой-нибудь брендовый бутик, чтобы она купила себе те вещи, которые бы шли ей гораздо больше этих балахонов.
– Значит, о ее матери вы ничего не знаете? – спросила она, и тут в дверь номера постучали.
– Это ужин, – сказал я няне и пошел открывать дверь.
Мы расставили тарелки на невысоком столике. В комплекте к еде шла бутылка вина, но, открывая ее я уточнил:
– Тебе ведь нельзя, наверно?
Лали покачала головой.
– Я буду сок.
Несколько минут мы ели в молчании. Я обдумывал, что ответить на вопрос няни, а она бросала на меня взгляды, но тут же отводила глаза.
– Я знаю, что ее зовут Оля. И что она родила мне ребенка, которого потом мне и подбросила. А больше – ничего, – наконец выдал я те крохи информации, которыми обладал.
Лали поежилась, отставила тарелку и отпила глоток сока. И я спросил, переводя разговор на другую тему:
– А ты? Расскажешь о себе?
И тут же понял, что дал маху, потому что Лали вскочила с дивана и принялась еще быстрее теребить край одежды. Все же я был дураком, потому что лез туда, куда не следовало. Она не знала, где сейчас ее ребенок! Что, б*ядь, Лали могла мне рассказать?
– Извини, я не хотел давать тебе поводов нервничать, – сказал я, поднимаясь следом за ней.
– Все нормально, – пробормотала она. – Если вы не против, я пойду.
Я даже не успел сказать, против я или нет, как Лали ушла в комнату к Снежане, и на этом наш вечер за ужином был окончен.
К моему сожалению.
Кругом была ложь.
Состоявшийся у нас с Ильей разговор подкинул мне новые поводы для размышления. По всему выходило, что о ребенке он не знал до того самого момента, как Снежану ему якобы «подкинули». Но как же записка? Как же деньги? К кому все это попало и кто пожертвовал мне эту подачку?
Я уже не знала, что думать. Что мне было известно о Родионове? Не так уж и много. И если он изменил Валерии со мной, то, вероятно, изменял ей с другими и раньше. А значит – подобные новости о беременности для него могли быть не в новинку. И от меня он мог просто отмахнуться мимоходом и даже об этом не помнить.
Нет. Я и сама в это не верила. Конечно, особых чувств к дочери Илья пока не проявлял, но он наверняка просто не знал, как и многие мужчины, как обращаться с младенцем. Во всяком случае, он даже не думал скидывать с себя ответственность за Снежану. И это меня подкупало. А еще заставляло надеяться, что именно Родионов сможет мне помочь, если я открою ему правду.
Нужно было с ним сблизиться. Я уже готова была пожалеть, что позорно сбежала с совместного ужина. Но пока не была готова к вопросам о себе и открытому общению. А больше всего – к его близости, которая будоражила и нервировала одновременно. И мне никак нельзя было поддаваться всем тем чувствам, что Родионов во мне вызывал. Потому что такие, как я, для него развлечение на один раз. В этом я вполне успела убедиться.
О чем говорить? Он ведь даже меня не помнил! И этому стоило бы радоваться, но я вдруг поняла, что при мысли об этом у меня внутри что-то скребет.
Но мои эмоции были не так уж важны. Снежана и ее благополучие – вот что оставалось для меня главным. И какой бы пыткой ни было нахождение рядом с Ильей и понимание, что этот мужчина моим никогда не будет, ради дочери я готова была вынести все.
Следующий день был для Родионова выходным. Утром, за завтраком, заказанным им снова прямо в номер, Илья неожиданно сказал :
– Лали, как ты считаешь, Снежана выдержит поход по магазинам?
Я посмотрела на него с удивлением. Затем улыбнулась:
– Ну, она ведь все-таки женщина, хоть пока еще и маленькая. Уверена, Снежана будет не против небольшого шоппинга.
– Тогда решено, – кивнул Илья. – Закончим завтрак и поедем. Говорят, тут есть отличный торговый центр. Я заметил, что у Снежаны совсем немного вещей.
– Я просто не была уверена, что стоит их покупать, – ответила я. – Когда вы отправили меня в магазин, я подумала, что, может быть, вы с Валерией потом захотите купить все сами….
Упоминание Леры явно стало ошибкой. Родионов нахмурился, потом решительно отрезал :
– Я и хочу. Купить все с тобой. Ты ведь в этом разбираешься?
– В этом волей-неволей разбирается любая мама, – усмехнулась я и прикусила язык. Согласно тому, что я была вынуждена наплести Илье, говорить о своем материнстве мне стоило с исключительно скорбной миной.
Я старательно помрачнела. И вдруг ощутила, как рука Родионова накрыла мою ладонь и крепко ее сжала.
– Нужно надеяться, Лали, – сказал он негромко.
Я подняла на него глаза. И сказала твердо :
– А я и не отчаиваюсь.
Этот мужчина, что проявлял ко мне участие, и был моей единственной надеждой, только пока об этом и не подозревал.
– Лали… – выдохнул он вдруг. – Я хочу, чтобы ты купила что-нибудь и себе тоже.
Я испуганно отпрянула.
– Вы очень добры, Илья Алексеевич. Но мне ничего не нужно.
Он выразительно посмотрел на мою старенькую безразмерную одежду и сказал:
– Молодая девушка не должна хоронить себя в бабушкиных тряпках.
Я вздернула подбородок и возразила :
– Я работаю у вас просто няней. Но если вы считаете, что со мной стыдно появиться на людях…
– Я этого не говорил! – поморщился Родионов. – Можешь хоть старую простыню и валенки на себя надеть!
Не успела я сказать, что думаю об этом бьюти-совете, как Илья вдруг наклонился ко мне (так
