я слоняюсь без дела. Но когда я подняла тему, которую вот уже почти три года мы не обсуждали, она немного растерялась.
— С чего это ты вдруг…
— Не начинай, — опередила я ее, зная, что после этих слов может последовать грозная тирада. Тема была запретной.
— Ах, этого уголовника уже выпустили, — воскликнула она, когда я объяснила ситуацию. — Ему просто нужно найти крайнего.
— А вы?
— Мы просто хотели для тебя счастья, — мама потянулась за корвалолом, который всегда стоял в кухонном шкафу на случай бунта ее нервишек. По помещению сразу разнёсся приторный запах лекарства, от которого всегда тошнило. Правда в этот день у меня он никакой реакции не вызывал.
— Мам, вы посадили человека, заботясь обо мне? Ты себя слышишь? — слов подобрать я просто не могла.
— Так было нужно. И тем более, он не такой безвинный, как тебе хотелось бы, — отрезала она. Оказывается, я жила со страшными людьми, более того, я находилась с ними в родстве.
— По-моему, вы не обо мне заботились, вы заботились о том, что скажут люди. Ваша дочь связалась с каким-то непонятным типом. И я не верю, что ты не могла повлиять на действия отца. Вы что? Элита! Куда ж нам бедным родственникам до вас? Нашли мне подходящую кандидатуру, да, мам? Я же невестка самого генерала Агеева, — фонтан слов поперек из меня вместе с эмоциями. Боже, как же было больно. Они все утверждали, что думали обо мне, а сами поломали мою жизнь и жизнь человека, которого я любила. Это было эгоистично и мерзко. Вот так в одночасье я потеряла своих близких. Я бы могла их понять, если бы не дополнения мамы, когда всей моей браваде: «А ты ещё умудрилась забеременеть от этого типа». Вот оно что! Тимофей ведь был согласен на воспитание чужого ребенка, но родители снова сделали выбор за меня, воспользовавшись моей депрессией.
Что я чувствовала, убегая из родительского дома? Я ненавидела их, ненавидела всем сердцем. И единственным правильным решением было бежать, чтобы все обдумать.
Зная маму, Я предполагала, что времени у меня немного, потому что она обязательно позвонит Тимофею, который примчится в скором времени. Закидав в рюкзак самые необходимые вещи, я направилась на вокзал. До Питера я решила добираться на автобусе, так как для билета на него документы не требовались. А то, что мой муж будет меня искать, я знала наверняка. Ещё бы, бывший следователь, к тому же отец полковник, тут волей-неволей начнешь задаваться вопросом, куда делась твоя любимая жена. Но тут дело не ограничится просто вопросом, действия в этом случае тоже будут иметь место. И поэтому чем дальше я сейчас уеду, тем дольше он меня будет искать.
В Питер я уже прибыла ближе к полуночи, всю дорогу я проспала. И только сейчас я вспомнила, что не предупредила Арину. Поэтому, не задумываясь ни минуты, я набрала ее номер, даже не посмотрев на время. Объяснять что-либо я сейчас не хотела, поэтому сказала, что мне пришлось срочно уехать, что обязательно с ней свяжусь, и если Тимофей меня будет искать, то она не должна говорить, что разговаривала со мной.
— Ну, ладно, — сонным голосом прохрипела подруга. — Ты только сообщи, как устроишься. Это так серьезно?
— Да, Арин. Для меня очень серьезно.
— Ты ведь знаешь, что тебе предстоит многое мне объяснить, — вздохнула она.
— Знаю. Извини, что разбудила.
А через час я уже была возле дома у Костика. Конечно, звонить в такое время Ему не хотелось, но не ночевать же мне на улице. Мой старый друг трубку взял почти сразу.
— Ключи у консьержки. Ты только документы предъяви, а то она у нас дама строгая.
А дальше у меня вёлся почти получасовой допрос. Казалось, что бабушка Божий одуванчик была не просто консьержкой, а чекистом на пенсии, на что я получила подтверждение от Кости, когда он перезвонил узнать, как я устроилась.
— Я послезавтра приеду, мы поговорим. Я может, смогу тебе чем-то помочь, — радушно предложил мужчина. То, что он был меня влюблен в институте, знали все, но мне он нравился в качестве друга. И сейчас, я просто не находила себе места, не зная, как его благодарить.
— Документы сделаешь и за границу отправишь? — горько усмехнулась я.
— В Европу могу, ты только страну выбери и через неделю, ты будешь ее гражданкой, — заверил он, на что я просто рассмеялась, впервые за последние двое суток.
Зря не поверила своему однокурснику.
Когда через день его тушка ввалилась в квартиру, я с трудом узнала в этом мужчине вечно лохматого с бешенным взглядом, Костю Кипеня. Дорогой костюм идеально сидел на фигуре, которая раза в два была больше той, что я помнила, модная стрижка, очки, которые, как я понимала, нужны были для особой солидности. Я сначала даже милицию вызвать хотела, так как не узнала его. Да-да, на то время ещё милицию.
— Да, я изменился! — начал он с порога, принимая меня в свои медвежьи объятия. А потом мы пили на кухне текиллу, и я поняла, что Костик мог измениться внешне, мог иметь связи, стать большим человеком, но никогда он не изменится внутренне. Это был все тот же Костяной с теми же привычками, повадками и характером.
— Ты решительно собралась поменять жизнь? — поинтересовался он, когда за окном начало светать.
— Да. Считай меня ненормальной, легкомысленной, но я не хочу иметь ничего общего с людьми, которые меня предали.
— А может, просто попробуешь их понять? Они ведь не со зла…
— А с чисто-человеческого эгоизма, — заключила я.
— Я помогу. Я не шутил на счёт другой страны, — самодовольная улыбка наползла на его широкую морду.
— Есть, у меня такое ощущение, что ты крёстный отец мафиози, — рассмеялась я. — Откуда такие связи?
— Секрет фирмы, — ткнул он в воздух указательным пальцем. — А если честно, то благодаря тебе.
— Батюшки, какое заявление. Не прояснишь? — нет, симпатия и влюбленность это одно, но вот такими фразами разбрасываться как-то слишком серьезно.
— У меня была цель, точнее даже мечта, — начал Кипень. — Ты, плод моего вдохновения, однажды через много лет после института вдруг попадешь в беду. И тут появляюсь я, весь такой красивый, авторитетный, спасаю тебя из лап злоумышленника, ты влюбляешься в меня, и… Ну, дальше меня фантазия не доводила.
— Убить тебя мало, Кипень. Видимо, слишком у тебя желание сильное было.
— Ну, ты теперь ещё обвиняйте, что в мужиках не умеешь разбираться, — всплеснул он руками.
— И по твоей схеме я теперь должна влюбляться в тебя? — пьяно рассмеялась.
— Не
