— Можно подумать твой Синицын — потомок Рокфеллера.
— Нет, но он популярен. Сечешь?
— Уль, гонками не так много людей интересуется. Это, во-первых, а, во-вторых, он если и известен, то в узких кругах. Я сомневаюсь, что за ним по пятам ходят папарацци.
Повисла тишина. Фролова обмозговывала мои разумные доводы. Час от часу, мне приходилось подрабатывать мозгом этой сумасбродки.
— Думаешь, не ходят? — расстроено переспросила.
— Уверена, что нет.
— Но все равно, я его хочу!
И так было всегда. Сперва она придумывала небылицы, накручивала себя, затем когда кто-то разумный (в данном случае я), заверял бестию, что дескать это туфта полная и, она, разочаровавшись, бросала глупую затею.
— Слушай, Дунь, а ты вообще как после вчерашнего?
Помедлив, тихо и неуверенно обронила:
— Нормально, а ты?
— Пф-ф! Точу ножи! Чтоб бубенцы им отрезать, к чертовой матери! Я им сделаю яйца всмятку! Ой, блин, тут меня уже Эдик полчаса ждет. Опять наяривает! Ладно, я побежала. Удачки!
— Пока, — но это уже было сказано гудкам. Фролова ускакала навстречу приключениям.
Целый день ушел на то, чтобы отвлечься, чтобы сбежать от себя и мыслей, но сейчас в памяти всплывало то, что мне хотелось стереть навеки. Грубые руки. Гадкие слова с грязными ухмылками. Кричащее зыбкое заявление, обещающее скорую расправу. Озноб прошел по спине и рукам. В обычно уютной библиотеке, стало холодно.
— Глупости, — прошептала, отложила мобильник, взяла в руки книгу, открывая на нужной мне странице.
Но текст расплывался перед глазами, а буквы заплясали. Затем что-то ударило в окно. Негромко, словно хотело привлечь внимание, но не разбить его. Подпрыгнув, обернулась на звук. Ледяной ужас сковал мое тело.
Вот, он конец. Он пришел за мной.
Глупость не мой удел, и мне хватило ума, дабы не переться полюбопытствовать, кто там такой храбрый стучался в окно.
Стрелой слетела с кресла, галопом побежала в кладовку, чтобы за секунду натянуть куртку и прихватить сумку. Хлопок двери, раздался в ту самую секунду, когда я сделала шаг на выход из маленького пространства с кучей тряпок, ведром и шваброй с веником. Мое бедное сердце износится раньше, чем ему отмерено, и чем я бы того желала. Чрезвычайно часто ему приходилось замирать в ужасе и биться о ребра.
Легкий непринужденный свист заиграл в библиотеке, и такие же легкие шаги в такт прошлись по скрипящим деревянным половицам. Мой вечерний нежеланный гость, очевидно, был в духе. Мне, увы, не похвастаться тем же. Тут как бы кони не двинуть… Свист удушливой волной подбирался все ближе. Мне казалось, что я громко дышу, а когда неизвестный остановился напротив двери, я вся обратилась в один сплошной слух.
Нас разделяла лишь хлипкая деревянная дверца, которая слегка была приоткрыта. Так себе защита, я вам скажу. Дверь медленно, будто меня испытывая, потянулась, впуская в темное помещение слабый отголосок света. Еще несколько сантиметров, и я схватила первое, что попалось под руку. Швабра. Старая. Деревянная. Резко дверь дернулась на себя.
— А-а-а! — с воплем налетела на обидчика, долбанув его.
— Твою мать, — простонал он, согнувшись.
— Так, тебе! Получай! — била по спине.
Удар! Удар! Удар!
Шикнув, швабру резко и несколько больно вырвали из моих рук, а после маньяк отшвырнул ее от себя. С громким стуком, она приземлилась на пол около вахты.
Делать ноги! Быстро! Немедленно!
И я побежала!
Пробежала несколько шагов, прежде чем меня схватили за капюшон.
— Стоять! — руки сомкнулись на талии.
Руками и ногами я начала отбиваться, как никогда в своей жизни, борясь за свое выживание. Жестоко цепляясь ногтями, со всей дури наступая на ноги этому гаду.
— Помогите! Помогите! Убивают! Кто-нибудь! Пом… М-м-м, — рука закрыла мне рот, но я не растерявшись, укусила ее что есть мочи.
— Чтоб тебя, — прорычали сзади, снова закрывая мне рот.
Повернув, мне отвесили не сильную, но ощутимую оплеуху. Одну, вторую.
— Бобрич! Бобрич! — потрясли меня за плечи.
Раскрыв широко глаза, увидела перед собой Белова с перекошенной от гнева физиономией.
— Ты что шизу поймала? Совсем тронулась со своими книжками?
— Я… я подумала, — стушевалась, опуская голову в пол. — Прости, я не знала, что это ты, — буркнула.
— Чокнутая, — поттер он свою ладонь, на которой остался след моих зубов. — Ты на всех так бросаешься или я избранный?
— Я думала, что ты маньяк! — выкрикнула и вскинула гордо голову, но под его ироничным взглядом отвернулась и сложила руки на груди.
— И вообще нечего так пугать… Постой, — дошло до меня, — а ты что тут делаешь? — недоуменно спросила.
Белов с роду в библиотеки не ходил. Этот пройдоха даже от школьных экскурсий в библиотеки отлынивал. А тут на тебе! Явился! И так не вовремя… Когда-нибудь наступит тот день, когда перестану себя перед ним выставлять посмешищем?!
— За книгой, — пожал плечами и прошел вдоль стендов. Взял первую попавшуюся книгу, открыл, начал читать, — и она громко начала стонать под ним, отдаваясь со всей страстью. В пылу жара, повторяя: «Профессор, быстрее! Жестче!», — пискляво пародировал женский голос, — Его…
— Прекрати! — вырвала книгу из его рук, пылая. — Нет, там такого!
— А ты почитай, — ухмыльнулся.
Опустив глаза в книгу, насупилась.
«Менеджмент и его основы»
— Точняк! — хлопнул себя по лбу. — Ты права! — издевался этот шутник. — Нет так нет. — Герман сделал еще несколько шагов, повернулся, и, хищно блеснув своими омутами, бросил, — а где есть?
— У нас такого точно нет!
Рядом с ним я вновь потерялась. Однако, с учетом последних скудных обстоятельств, что дали мне нехилую встряску, я, набравшись храбрости с щепоткой злости, выдала:
— Мы уже закрыты!
— Да, ладно? — на его неприлично красивом лице, нарисовалась кривая полуулыбка, а бровь приподнялась вверх. — А мне так не показалось.
— Библиотека работает до шести!
— Но ты же здесь.
— Библиотека закрыта, — повторила, сама себе напоминая попугая.
— Закрытая она была бы, — сделал шаг ко мне, становясь напротив и глядя на меня сверху вниз, — если бы здесь никого не было. А ты тут. Дверь открыта. Заходи, кто хочешь! — выкрикнул он последние слова, словно привлекая невидимых людей.
— Мы не работаем, — процедила, понимая, что Белов просто играл словами.
— Мне по блату, — хмыкнул, — у меня тут одногруппница работает.
Это бесполезно! Проще поезд сдвинуть с рельс. В одиночку!
Фыркнув, потопала к вахте. Отчаянно надеясь, что Герман просто не потерпит к своей персоне такого пренебрежительного отношения и свалит в заказ. Точнее, в ночь.
Взяв пакет с книгами для Игорька, поставила швабру на место, стала пробираться к выходу, но на моем пути вырос упрямый болван.
— Да ладно тебе, мышь, не обижайся, — произнес. — И, вообще, это я должен обижаться. Это ты ж меня отхерачила, а не я тебя, — обвиняющим тоном проворковал. — Но я на тебя зла не держу, — тут же добавил. — Проси, что хочешь!
Его хотела. Целиком и полностью, но не осмелилась произнести вслух то, что уже много лет крутилось на языке.
— Что, Стрельцова тебе уже не помогает? — в моем голосе звучала ревность, и это было лишнее. Испугавшись, того что сейчас необдуманно ляпнула, развернулась и перевела тему, — какие тебе книги?
— Ты что ревнуешь, мышь? — пропустил он мой вопрос мимо ушей.
Как же! Он не мог себя лишить возможность поглумиться надо мной, как и я не могла лишить себя способности позориться.
— Нужен ты мне больно, — тщетно скрывая тревогу, пробормотала.
— Больно не надо - только приятно — весело кинул Белов, подмигнув. — Мне нужны книги по которым можно подготовиться к экзамену по философии.
На мой немой вопрос, Белов вяло ответил:
— Пархитько отправил на пересдачу. Заметил шпору, собака сутулая.
— Зачем они тебе? Конспект же есть.
— Как зачем? — искренне изумился парень, и для полноты картины приложил руку к груди. — А как ты тогда будешь меня к экзамену готовить? Странная ты, Бобриха.
