не простушка — обман в два счета распознает. И будет трындец тебе, дорогой.
Мне-то что?
— Э-ээ… — я снова тяну, кивая в сторону кофе-машины, с которой вроде как разобралась.
Только вот что делать с молоком? Признаюсь, в холодильник я тоже заглядывала. И ничегошеньки там не обнаружила.
И? Что делать?
— В крайнем шкафчике стоит пакет с сухими сливками, — шепчет мне Глеб на ухо, пока его мама гордо дефилирует к креслу, а после и усаживается в него, закидывая ногу на ногу.
— Спасибо, дорогой! — шепчу в ответ, придавая своему тону максимум сарказма.
— Я тоже тебя обожаю, — смеется этот негодяй и…
Нагло прижимает меня к себе и целует в висок.
— Прекращай! — я снова шепчу, правда, это больше похоже на шипение, но Глеб непробиваем сегодня.
— Иначе не поверит.
— Твоя смерть будет долгой и мучительной.
— Ты такая красивая когда злишься.
— Молодежь, я вам не мешаю? — влезает мама Глеба в нашу негромкую перепалку, а мы оба вздыхаем довольно громко.
— Ну что ты, мам, — мой спутник мне подмигивает, пока женщина этого видеть не может, а после поворачивается к матери лицом и направляется к пустому креслу. — Как ты могла такое подумать!
Вот же гад такой! Снова меня переиграл. Нет бы, сам сделал кофе маме, так он, видите ли, подсказал мне, где лежат эти чертовы сливки.
«Ты у меня еще попляшешь!» — это первая мысль, которая приходит мне в голову, после чего я направляюсь к этому самому шкафчику.
— И мне сделай, пожалуйста, кофе, дорогая! — слышу за спиной голос моего «любимого» и сильнее сцепляю зубы.
Я тебе, дорогой, мышьяка бы с удовольствием подсыпала. Ни секунды не раздумывая.
Я же не знаю, как он любит кофе! Катастрофа!
Да что за утро-то сегодня такое? Плюнуть на все и… сбежать. А что? Я никому ничего не должна. И на крови не клялась помогать этому негодяю.
Подыграть? Тогда сам бы и помог. Например, как-то завуалировано подсказал, какой он пьет кофе. Девочка я умная, пойму даже намеками.
Хотя…
Чего это я переполошилась, в самом-то деле? Сейчас и отомстим заодно Глебу. Интересно, как отреагирует на мою маленькую месть?
Шесть ложек сахара в маленькую чашку! Нет, семь! А может восемь?
«Янина, остановись!» — кричит мой внутренний голос, а у меня тем временем настроение поднимается до небес.
Так, главное не перепутать — со сливками — это Надежде Валерьевне. А вот черный еще и с сахаром — это моему «ненаглядному». Пей, дорогой, не обляпайся. А я пока постою в сторонке, выбирая подходящий момент, чтобы смыться.
Но не тут-то было!
Как только я ставлю чашку перед Глебом, он ловит меня за талию и…
Усаживает к себе на одно колено, я только ойкнуть успеваю.
— Ну, рассказывай, Янина, — начинает женщина, сидящая напротив.
— Что? — я округляю глаза, глядя на нее.
— Все! 0 Надежда Валерьевна пожимает плечами и делает глоток кофе. — Вкусно-то как. Учись, Глеб, как надо кофе варить.
— Куда уж мне, — усмехается этот негодяй и подносит свою чашку ко рту.
Давай, милый! Не подведи!
Я хочу выровнять счет!
Глеб
Я готов ей аплодировать! Стоя! Выдержать нападки моей драгоценной мамули — тот еще квест. Алла никогда не выдерживала, поэтому я устал от их бесконечных перепалок и скандалов. Причем, мама всегда выигрывала, называя мою бывшую женушку то прихлебательницей, то охотницей за богатыми мужиками, и финалочка (после чего Алла всегда раздувала ноздри, как у дракона, и глотала воздух, как рыба) — это мамулино коронное:
«Сначала заработай хоть копейку, а потом уже рот свой паршивый открывай! Амеба!»
Я тогда не обращал внимания, пытался сгладить ситуацию, и вот теперь, что называется, прозрел. Зря не видел, что происходит вокруг.
Как это не банально, а так же глупо и наивно сейчас прозвучит — зря не слушал маму…
— Будете чай или кофе? — предлагает Янина после знакомства с этой довольно милой женщиной, которую, каюсь, я безумно рад видеть.
Спасительница! Причем, и одна, так как с ее помощью я, пусть и на неделю, но привязал девчонку к себе. И вторая со своим предложением.
Мама оценила.
— Учись! — тычет пальцем в мою сторону. — Спасибо, милая, — а это уже адресует Янине.
Приходится на выручку прийти, так как сейчас провалится наша «сделка», толком не начавшись.
— Она пьет кофе с молоком и без сахара, — я прихожу на выручку своей девочке, хотя по глазам вижу, что готова меня прибить.
Так и кричит ее взгляд:
«Сам не хочешь сделать кофе маме?»
Не хочу. Точнее, не буду. Пусть же моя ненаглядная мамуля оценит мою невесту. Вижу, что девчонка ей нравится, иначе вела бы себя иначе. Даже внимания не обратила, что я дефилирую с голым торсом, а Янина в моей футболке, которая едва прикрывает симпатичную попу.
— Э-ээ… — снова тянет малышка, кивая в сторону кофе-машины.
Ах, ну да. Молока-то в холодильнике нет! Откуда ж ему там взяться, если дома я практически не бываю?
И, пока мама направляется к креслу и не услышит мой шепот, прижимаю девушку к себе и тихонечко произношу на ушко:
— В крайнем шкафчике стоит пакет с сухими сливками.
— Спасибо, дорогой! — язвит мне в ответ эта засранка.
— Я тоже тебя обожаю, — смеюсь, а после не сдерживаюсь.
Какой-то временный порыв, и я прижимаю девушку к себе сильнее и целую в висок.
— Прекращай! — шипит Янина в ответ
— Иначе не поверит.
— Твоя смерть будет долгой и мучительной.
— Ты такая красивая когда злишься.
— Молодежь, я вам не мешаю? — влезает мама, и я отпускаю девушку.
Любуюсь ее точеной фигурой, даже моя футболка, которая на несколько размеров больше, не может скрыть ее прелести. Кстати, на малышке только трусики. Все остальное так четко просвечивается через тонкую белую ткань.
— И мне сделай, пожалуйста, кофе, дорогая! — я подливаю масла в огонь, наблюдая, как девушка напрягается.
А моя мама… Вот обожаю ее! Иногда готов расцеловать даже прилюдно! Усмехается, кивая в сторону девушки, и поднимает большой палец вверх, пока Янина этого не видит. Ну а я киваю в ответ, соглашаясь с аргументами любимой женщины.
— Ну, рассказывай, Янина, — начинает мама, после того, как девушка поставила чашку с кофе сначала перед ней, а после и мою шашку передо мной.
Я снова не сдерживаюсь — хватаю малышку за талию и усаживаю к себе на одно колено. Идиллия полнейшая — именно так в моем понимании должна выглядеть любящая пара. Без комплексов и стеснений, а так же каких-то глупых и дурацких предрассудков.
