как было со мной после разрыва с Арсеном. У каждого в этом мире должен быть человек, для которого ты — самое главное.
Все в порядке, — печатаю я, окончательно сменив гнев на милость. — Я буду уезжать примерно часа через два. Если есть время — заезжай.
— С кем переписываешься? — любопытничает мама, когда я, так и не распрощавшись с улыбкой, кладу телефон на стол.
— С одним парнем, — скромно отвечаю я.
— М-м-м! А поподробнее?
У мамы ощутимо поднимается настроение. Мой разрыв с Арсеном она переживала как свой. Это в глазах современного общества тридцатник перестал быть приговором. Для моей мамы, тридцать лет — верное клеймо старой девы.
— Он очень хороший, но у наших отношений нет будущего, — честно говорю я, чтобы сразу пресечь фантазии мамы по поводу внуков и свадьбы.
— Почему?
— Потому что он женат. — С этими словами я воинственно вскидываю подбородок, на случай, если маме вдруг придет в голову упрекать меня в аморальности.
Но маме такого в голову не приходит: к сожалению или к счастью. Вместо этого она с поистине девичьим задором сообщает:
— Ну и ладно. Развлекайся. Секс- то хороший?
Я киваю. Был бы плохим — нашим отношениям с Антоном не на чем было бы держатся. Но что-то не в осуждении мамы меня коробит. Возможно, мне хотелось, чтобы она возмутилась, сказав, что я еще обязательно встречу свою любовь и вторым номером ее дочь быть недостойна. Хотя номером два с Антоном я себя и не чувствую. Несмотря на то, что каждый вечер он возвращается к жене, я ощущаю себя его главной женщиной.
— Может быть, еще уйдет.
— У него семья, мам? — неожиданно для себя возмущаюсь я. — Ты что, не слышишь?
— Я услышала. Но одной тоже быть плохо, тем более когда тебе уже не восемнадцать. Семью нужно создавать до тридцати. На меня посмотри: черти с кем живу. — Она кивает в сторону, где предположительно должен находиться отчим.
— Если тебе с ним так плохо — не живи.
— Поживешь с мое и по-другому заговоришь. Одной, Ксюша, тоже очень плохо. А тут мужик рядом — какой-никакой.
Эта ее фраза «поживешь с мое» всегда повод закончить разговор или по-крайней мере сменить тему. Антон заберет меня не скоро, поэтому приходится выбрать второй вариант и начать расспрашивать маму про здоровье, сад и ее бедовую подругу тетю Надю, вечно влипающую в приключения. Помнится, в последний раз она опоздала на поезд и потом полдня догоняла его на попутках.
«Я приехал», — приходит на телефон спустя два часа.
Я с облегчением выключаю телевизор и поднимаюсь с дивана. Дядя Максим успел вернуться из строительного магазина и вот уже минут двадцать они с мамой вдохновенно ругаются.
— Мам, я поехала, — выкрикиваю я по пути в прихожую. — За мной приехали.
— Он тебя заберет, да? — Мамина голова выныривает из комнаты. — И не поленился сюда притащиться. Молодец какой.
Я снова чувствую неясный прилив раздражения. Был бы Антон молодец — не изменял бы со мной жене. И вообще, разве это подвиг: потратить пятнадцать минут, чтобы скататься в соседний район? Или для почти тридцатилетней меня это манна небесная?
И сама дивлюсь таким мыслям: я в последнее время само противоречие.
— Как дела? Как твое настроение? — голос Антона ласково вибрирует в динамике.
— У меня все хорошо. — Опустив банкноту в банку с надписью «Чаевые», я забираю у баристы стакан утреннего кофе и выхожу на улицу. — Настроение неизменно прекрасное. Вот что делают со мной оргазмы.
— Выспалась?
— Еле-еле по будильнику встала. Хотя уснула почти сразу после того, как ты уехал.
Антон смеется.
— Умотал я тебя?
— За три часа-то? — фыркаю я. — Еще как. А как настроение у тебя?
— Соскучился.
— Да мы меньше десяти часов назад виделись.
— И все равно соскучился. А еще от звука твоего голоса у меня встает.
— Это очень мило, — усмехаюсь я, польщенная, наверное, в тысячный раз. — В офисе будешь сегодня?
— Больше проездом. Вечером увидимся?
— Увидимся. Слушай, а сможешь по пути чай купить? Тот, который с лепестками васильков? Помнишь, мы как-то в небольшой магазинчик заезжали. Тот, что в паре кварталов от работы?
Антон обещает, что чай непременно купит, и каким же оказывается мое удивление, когда вечером он вручает мне пачку именно того василькового, о котором я просила.
Семь часов спустя.
Без единого напоминания.
Арсен бы забыл о столь ничтожной просьбе через секунду после того, как я ее озвучила.
— Спасибо, — повинуясь порыву, я крепко обнимаю его и смачно целую в губы. Моей благодарности нет предела. Дело не в чае конечно, а в осознании того, что Антон действительно меня слышит и ценит.
— Ты чего это? — Антон смотрит на меня с легким удивлением. — Это ведь просто чай.
— Потому что ты не забыл, — признаюсь я. — Я ведь ни разу не напомнила.
— Я тебя люблю, поэтому мне важно, все что ты говоришь. Как я мог забыть?
Наверное, именно в этот момент я окончательно поверила, что эти его разговоры о чувствах искренни. До этого глубоко очаровываться ими я себе не позволяла: срабатывал инстинкт самосохранения. Слишком быстро, слишком непривычно, слишком уж он женат. Одно дело — трахаться часами без обязательств, и совсем другое — без напоминания получить то, о чем попросила. В этом вопросе меня, наверное, только женщина способна понять.
Именно васильковый чай и становится причиной, почему этим вечером в сексе с Антоном я решаю перейти границу неизведанного и, прервав ласки груди, толкаю его голову ниже.
— Я думал, ты не любишь… — хрипло произносит, ловя мой взгляд.
— Для этого мне нужно доверять, — отвечаю я.
Запрокинув голову, я плотно смыкаю веки, стараясь не думать о всяких глупостях, вроде того, как выгляжу с такого непривычного ракурса и достаточно ли приятно пахну. Расслабиться оказывается непросто и приходится напоминать себе, что я сосу член Антона на протяжении почти трех месяцев, не смущаясь ни ракурсом, ни запахом. Он же вроде любит меня? Пора дать ему возможность сравнять счет.
Спустя несколько минут у меня наконец начинает получаться. Между ног сладко вибрирует и каждое прикосновение языка ощущается все чувствительнее и ярче.
Поерзав бедрами, я направляю голову Антона именно туда, где мне хочется в данный момент. Его подбородок, покрытый щетиной, задевает клитор, заставляя меня дернуться и застонать.
— Вот так хорошо… Можно еще… Пожалуйста?
Уперевшись лбом мне в живот, Антон тяжело дышит. Его рука спускается к члену и несколько раз его одергивает.
— Кончить могу в любую минуту. — поясняет он
