и буквально за пять минут оказываюсь у многоэтажки.
Подхожу и обнимаю маму, улыбаясь.
— Я ненадолго, папа и Аня сидят голодные. Они пытались урвать кусочек, но я его отвоевала.
— Нужно было оставить себе половину.
— Ну-ну, он твой любимый. Я не могла так поступить с твоим лакомством.
Входим в квартиру и сразу отправляемся мыть руки, а затем на кухню.
Немного обсуждаем работу, семью, дачу, которую они потихоньку делают «живой», но мамин взгляд красноречивый.
— Я же ему сказала, что я в порядке.
— Вы наши любимые девочки. Не будь так строга к желанию помочь. И «в порядке» не равно «хорошо», Ира.
— Ну, мам. Я просто рассталась с парнем и пытаюсь это пережить, не ударяясь в океаны слез, — ей не стоит знать, что так и происходит.
— Знаешь, я никогда не говорила тебе об этом, но, когда твой папа умер, я будто потеряла весь свой мир, — я сглатываю, устремляя взгляд в ее грустные глаза. — Я любила этого мужчину. Я была от него без ума. Долго злилась на жизнь и судьбу, что так с нами поступила. Старалась держаться ради тебя, родная. Но, если честно… Выходило плохо. А потом, спустя время, когда все же мне пришлось взять себя в руки и твердо закрепиться, я встретила Колю. Он мне совсем не нравился. Зачем-то я при встрече сравнивала его с твоим отцом, и меня раздражало, что они непохожи. Тогда казалось, что это правильно, искать похожего на него. Но я быстро разочаровалась. Мы все чаще стали пересекаться. Его привычки и шутки перестали меня задевать, я даже смеялась над парочкой. Не успела и заметить, как познакомилась с его Анютой, а он — с тобой. Не успела понять, как он вошел в нашу жизнь и почему-то остался. Наша история началась не как у всех. Мы даже не обсуждали ничего, понимаешь? Словно однажды просто проснулись рядом с прошлым опытом, и все. Я говорю это к тому, что любой опыт — это твоя память. Это не плохо, даже если сейчас вырывает сердце. Боль проходит. Всегда. Сегодня или через месяц ты будешь благодарна жизни и этому человеку за то, что он был с тобой. А если вы расстались, просто отпусти. Если он дарил тебе счастье в короткий промежуток времени, значит, все было не зря.
Я смотрю на нее со слезами. Впервые мама говорит так откровенно со мной. И я не могу поверить, что она открывает свое сердце.
— Спасибо, мам, — обнимаю ее и долго не могу отпустить.
— Ну что ж, я поеду домой. А ты… Погуляй, проветрись. Свой мирок — это хорошо, но не так надежно, как целый мир.
Прощаемся с ней, и вскоре в мою квартиру снова стучат.
— Да что ж такое, — открываю, заранее зная, кто там.
— Она не плачет, — шепчет Наташа Тане.
— Вижу. Значит, все даже хуже, чем могло быть.
Они вваливаются ко мне и начинают наводить хаос.
— Эй, вы что творите?
— Готовим зелье счастья, — показывают шейкеры, откуда-то взятые, — а ты пока что переодевайся в секси-пижаму. У нас вечеринка.
— К черту вас. Не буду, — только собираюсь уйти.
Они переглядываются и наступают на меня, а после принимаются щекотать.
Пока я проливаю слезы смеха, понимаю, что они смешиваются и со слезами грусти. Потому что я отпускаю Стаса с этой соленой водой.
Мама права. Мне нужно просто идти вперед.
— Эй, Тань, погоди, — Ната прерывает все. — Ну что ты, солнце?
Мы лежим на полу. Я закрываю ладонями лицо и просто роняю последние капли, отведенные ему.
— Надеюсь, что он выйдет из меня со слезами. Как думаете, сработает?
Они смеются, и я присоединяюсь.
— Я не знаю, что тебе сказать, Ир. Мне кажется, я и не любила никогда. Я этого чувства боюсь. Вспомню Таню, дрожь берет. Теперь вот ты подтверждаешь мои опасения. Мне всегда казалось, что легко взять и перестать думать о человеке. И кажется странным, что ты о нем плачешь. Родственные узы я понимаю, а любовные нет.
— А я понимаю, — Таня тоже, как я и Наташа, ложится на спину и смотрит в потолок. — Хреновое это чувство. Тяжело вдруг остаться одной. А потом становишься другой. Ищешь, перебираешь, как на рынке, фыркая. Девочки, это все фигня.
— Мама была у меня незадолго до вас, — говорю вслух. — То же самое сказала. Теперь мне вообще страшно стало. Но я поняла одно…
— Что? — спрашивают в один голос.
— Что мне нужно просто отпустить его и сказать спасибо. Как бы там ни было, иного выхода нет.
— Ну наконец-то, — вскакивают и бегут в мою спальню.
Поднимаюсь на ноги и иду за ними.
— Вы что творите? — наблюдаю, как они роются в моем шкафу.
— Вот это, — Таня подает красное короткое платье на тонких бретелях, которое я не так давно купила на распродаже.
— Идеально.
Дальше в меня летят стринги и чулки.
— Мы что, на панель?
— Нет, мы в клуб, — отвечает Таня, словно отмахивается от меня. — И я не стану слушать твои "фе".
— Почему мы должны идти туда?
— Потому что нам нужны танцы и потные тела.
— Фу, я остаюсь дома в таком случае.
— Послушай, девочка моя. Ты сейчас поднимаешь свою стройную задницу и засовываешь ее в эти трусы и платье. Мы сделаем тебе прическу и свалим до утра плясать. Потому что, если мы останемся здесь, выплачем все слезы и утром будем похожи на сушеный изюм, который бросили в воду. А оно нам не надо, Ира. Мы обязаны прийти в офис с утра самыми охренительными сучками и плюнуть в сторону Аверина.
