Марк Антоний Цезарь Макдоннелл.
— Серьезно?
— Серьезно, — ответил он, ухмыляясь. — Моя мать была беременна, а отец в это время отбывал срок. Срок был недолгий, но, черт побери, она была зла на него за то, что он обрюхатил, а затем оставил ее одну. Она любила историю и читала все эти рассказы о Риме, так что она решила послать все к черту и назвать меня в честь римского полководца. Знаешь, что самое плохое? Она даже не запомнила имя правильно. Марк Антоний Цезарь не был реальным парнем. Папа был в бешенстве, но, к тому времени, как он вернулся, дело было сделано.
— Я не могу решить: считать это имя крутым или же самым жутким из всех, — произнесла я, смеясь.
— Это мое имя, так что оно крутое, — ответил он серьезно. — Это так, хотя я никогда не использовал его. Папа был тем, кто назвал меня Хос (с англ. Horse – Конь — прим. пер.), как только впервые увидел меня.
— Ничего себе, даже тогда?
— Даже тогда, — сказал он, выглядя самодовольным. — Прозвище прижилось. Мама его ненавидит.
— Итак, здесь говорится, что тебе тридцать лет и ты живешь в Кёр-д’Алене, штат Айдахо.
— Все верно.
— И там же расположен клуб?
— Там расположен мой чаптер[21]. Материнский чаптер расположен в Орегоне, в целом у нас семнадцать отделений. Не самых больших, но наш – доминирующий на своей территории, которая довольно большая. Среди нас также есть несколько кочевников по всей стране, и даже несколько ребят воюющих заграницей. «Риперы» был основан морскими пехотинцами после войны во Вьетнаме, оттуда же к нам до сих пор приезжают проспекты[22].
Вау, Хос внезапно стал кладезем информации. Я решила испытать удачу.
— Итак, чем ты занимаешься?
Он склонил голову набок и посмотрел на меня.
— Детка, я состою в мотоциклетном клубе.
Я рассмеялась.
— Нет же, я имела в виду, кем ты работаешь?
— В основном, я работаю в клубе. Мы занимаемся различным бизнесом, довольно хорошо установившимся в нашей сфере деятельности. У нас в собственности комиссионный магазин, бар, магазин оружия и автомастерская. Я веду бухгалтерию.
Это удивило меня. Я не могла представить Хоса, склонившегося над книгой счетов и подсчитывающего деньги.
— Эй, не смотри так на меня, — ответил он, смеясь. — То, что я являюсь воплощением мужского совершенства, еще не значит, что я лишен ума. Я вообще-то довольно хорош в математике, закончил несколько курсов за счет GI Bill[23], так что теперь перед тобой я: квалифицированный гребаный бухгалтер. Наши финансы более сложные, чем ты могла бы подумать.
— Значит, мой брат делает веб-сайт для вашего бизнеса?
Улыбка исчезла с его лица, и он покачал головой.
— Это дела клуба, детка, и они – не тема для разговора. Хватит вопросов.
С этими словами он обхватил меня за шею и притянул к себе для поцелуя. Еда выпала из рук, но мне было все равно, потому что он усадил меня к себе на колени, а его губы начали медленно исследовать мои. Я улыбнулась ему, как только закончился поцелуй.
— Мне нравится, как ты сменил тему.
— Рад, что смог быть полезным. Давай уберем все, есть еще кое-что, для чего я хочу использовать одеяло.
Этого я и ждала.
Я сползла с его колен и принялась все собирать и укладывать обратно в корзину.
— Эй, ты чего не помогаешь? — потребовала я игриво.
— Наслаждаюсь видом. Любуюсь твоей сладкой задницей.
Ухмыляясь, я потрясла ею перед ним, и он подполз ко мне, накрыыл ладонями мои ягодицы и погладил подушечками пальцев места, где они переходили в бедра.
— Чертовски горячая, детка. Не терпится оказаться внутри.
Я задрожала, толкаясь ему навстречу.
— Такая чертовски сладкая, — пробормотал он, склоняя голову, чтобы поцеловать мою поясницу.
Сладкая.
Сладкая задница.
Сладкая попка.
— Хос, что значит «сладкая попка»? — внезапно спросила я.
Он замер.
— Я знаю, ты уже говорил мне, что называл так, чтобы позлить меня, но это что-то означает. Уверена в этом. Скажи мне.
— Не имеет значения, детка, ты не одна из них.
Ой-ой. Я отстранилась от него, немного охладев. Мне совсем не понравилось, как это прозвучало. Я села лицом к нему, прижав колени к груди и демонстративно обхватив их, и стала ждать.
— Да брось, детка, — проворчал Хос, садясь на пятки. — Мы в приятном месте, пусть все идет так, как и должно. Ты слишком много думаешь.
— Когда мужчина говорит, что я не должна думать, это плохой знак, — сказала я, сощурив глаза. — Объясни. Сейчас же.
Хос провел рукой по волосам и пожал плечами.
— Ты ведь не так уж и много знаешь о «Риперах»? Или о мотоциклетных клубах в целом?
— Я ничего о них не знаю.
— Что ж, байкеры — байкеры вроде нас, для которых клуб является частью их жизни, — это другая культура, — произнес он после короткой паузы. — Мы не обычные граждане, мы больше похожи на племя, которое разделяет территорию с гражданами, но отвечает только перед своими. У каждого, кто является частью племени, есть свое место.
— Ладно, — ответила я, гадая, к чему он ведет.
— Черт, это взбесит тебя, и тогда ты не дашь мне вонзить в тебя свой член, — проворчал он.
— Ты обязательно должен быть таким пошлым? — огрызнулась я.
— А то ты меня не знаешь?
— Так или иначе, кто сказал, что я позволю тебе это сделать?
— Детка, — произнес он низким, грубым голосом, подняв бровь.
Я покраснела. Ну ладно, да, я так и планировала сделать.
Но это могло измениться.
— Скажи мне.
— Ну, есть два типа людей: те, кто в клубе, и те, кто нет. Если ты в клубе, мы – семья, и мы стоим друг за друга. У тебя есть жилет с тремя нашивками, ты являешься членом и обретаешь право голоса. У нас также есть новички, которые пока не являются полноправными членами клуба, но, если не струсят, в конечном итоге будут.
— Что насчет женщин?
— В клубе нет женщин, — Хос покачал головой. — Женщины могут составлять нам компанию, но они не часть клуба.
— Попахивает сексизмом.
— Так у нас обстоят дела, — ответил он, пожав плечами. — Это не обязательно должно всем нравиться, но такова реальность в мире МК. Помни, что мы живем не в твоем мире, а в своем собственном, и правила у нас отличаются. Некоторые клубы позволяют женщинам ездить, наш – нет. Мы старой школы. По-настоящему старой. Но это не означает, что женщины для нас не важны.
Мне не нравилось, в каком направлении уходил наш разговор.
— Мужчина берет на свое попечение женщину, она становится его собственностью, — продолжил Хос. — Мы уже говорили об этом, это знак приверженности, уважения. Это означает, что он будет защищать ее, и всем остальным лучше держать свои гребаные руки подальше от нее или быть готовыми бороться с ним и всеми его братьями. Никому не захочется трахаться с чьей-то старухой.
