— Звучит неправильно, Хос.
Он покачал головой, явно разочарованный.
— Ты судишь по меркам граждан, но мы не такие как вы, — сказал он. — Помни, мы – племя. Мы вместе живем, вместе умираем, и то, что является нашим – наше. Когда времена хорошие, нам всем хорошо. Времена плохие – мы можем есть дерьмо, но мы едим его вместе. Большинство людей не могут справиться с этим уровнем обязательств. Это как когда ты находишься в бою и принимаешь огонь – ты должен верить, что твои братья скорее умрут, чем подведут. Ты чувствуешь это в какой-то степени братство на протяжении войны, но когда ты возвращаешься домой, люди ждут от тебя, что ты засядешь за работу в офисе, будто ничего и не было. Мужчины — по крайней мере, такие мужчины как я — так себя не ведут. Я превратился во что-то другое в Афганистане, и я не могу просто делать вид, что ничего не произошло. В клубе меня не спрашивают об этом.
— Это безумие, — пробормотала я.
— Ни хрена, — сказал он. — Я знаю, для тебя это трудно, но я все же хочу, чтобы ты поняла. Это другая жизнь, и у нас есть свои правила и свой собственный суд, но эта жизнь не плохая. На самом деле, она ну просто чертовски хороша. Я купил прекрасный дом, зарабатываю хорошие деньги, прекрасно провожу время почти каждый гребаный день моей жизни. Я живу, детка. Девяносто девять процентов мужчин не напрягает следовать правилам и делать то, что им говорят. Мы – это оставшийся один процент, поэтому мы построили наш собственный мир с нашими собственными правилами. Ты не трогаешь нас, мы не тронем тебя. Но посмеешь обмануть нас, ты заплатишь.
Я задрожала, хоть воздух и был теплым. Я потянулась и схватила свою рубашку, потом надела ее через голову. Глаза Хоса наблюдали за мной, выражая что-то, что я никак не могла определить.
— Закругляйся уже, — сказала я, нарушая тишину. — Полагаю, ты не просто так говоришь мне это. Что значит «сладкая попка»?
— Ну, не все женщины, связанные с клубом, – старухи, — без обиняков произнес он. — Быть старухой – это многое значит, как я и говорил. Ты не захочешь, чтобы какая-то шалава стала твоей собственностью, только если ты не будешь готов упасть перед ней на колени. Но нам все еще нужны те, с кем можно перепихнуться. Для этого есть сладкие попки.
Ох, не понравилось мне, как это прозвучало.
— Продолжай, — произнесла я холодным голосом.
— У нас есть женщины, которые хотят стать старухами, — сказал он. — Или же они просто шляются рядом с байкерами. Может быть, они хотят где-то переночевать. Они наведываются в клабхаус[24], и, если ведут себя дружелюбно, мы позволяем им быть в нашем окружении. Они убираются, заботятся о всяком дерьме, и мы как бы…
Он сделал паузу, отведя взгляд.
— Тебе это точно не понравится, — пробормотал он.
— Скажи мне. Сейчас же.
— Ну, они что-то типа общедоступных кисок, — сказал он. — Мужчина нуждается в женщине, вот для этого они и нужны. Развлекать братьев. Вот кто сладкие попки.
Глаза заволокло красной пеленой.
— Ты придурок!
Я встала и пошла за штанами. Он потянулся ко мне, но я ударила его по руке, резко подняв свои джинсы.
— Ты думаешь, что я шлюха!
— Нет. Я не думаю, что ты шлюха. Я говорил тебе, мне нравится злить тебя иногда, это возбуждает. Ты в любом случае не сладкая попка. Ты видишь здесь еще какого-нибудь парня? Совершенно очевидно, что тебя не пытаются разложить в позу «китайские наручники»[25], Мари!
— ЧТО? — я даже не знала, что это означало, но знала, что это не было чем-то хорошим.
Я закончила одеваться и, схватив свою сумочку, вытащила телефон. Отлично. Нет связи.
— Сукин сын, — буркнул Хос, натягивая джинсы и футболку, затем схватил свой жилет и надел его. — Ты даже не собираешься меня слушать. Ты не такая как они, детка. Я это знаю. Парни это знают. Это ничего не значит.
— Тогда почему вы все называли меня сладкой попкой с нашей первой встречи? — потребовала я ответа. — Тогда ведь между нами ничего не было, так что ты делал это не для того, чтобы позлить меня. Объясните-ка, мистер Крутой Рипер!
Он отвернулся, почесав рукой щетину на подбородке, затем снова повернулся ко мне.
— Потому что именно так ты и выглядела, — в итоге сказал он. — Ты ждала снаружи у дома, разодетая так, что можно было кончить. Мы знали, что у Джеффа не было женщины, по крайней мере, постоянной. Мы просто предположили, детка.
— Отвези меня домой.
— Детка, пожалуйста.
— Отвези. Меня. Домой.
Он развернулся и пнул камень, со всплеском отправив его в горячие источники. Как и в тот раз, его пальцы снова прошлись по волосам. Я хотела, чтобы он перестал так делать, потому что это делало его еще более сексуальным, а мне не нужно было сейчас думать о его сексуальности.
Я должна была помнить, что этот мужчина был свиньей.
— Ладно, я отвезу тебя домой, — хмыкнул он, обернувшись ко мне. — Но сначала я хочу кое-что показать тебе.
— Да, пожалуйста! — великодушно разрешила я, разведя руки в стороны. — Пожалуйста, сделай все, что потребуется, лишь бы увезти меня отсюда и подальше от тебя.
Хос зашагал к своей кожаной мотоциклетной сумке, которую принес с собой, и открыл ее. Он стоял там и смотрел в нее, казалось, вечность, затем взглянул на меня.
— Ты должна знать, Мари, что я привез тебя сюда не для того, чтобы просто трахнуть.
Я фыркнула, закатив глаза.
— Не говори мне всю эту хрень, — прорычал он. — Я могу перепихнуться, когда захочу, и мне не нужно для этого проехать четыреста миль туда и обратно, чтобы кончить. Женщины видят байк, татуировки и жилет, они просто тащатся от этого дерьма. Киска всего лишь киска, но ты другая. Вот почему я сделал это для тебя, я хотел бы попросить тебя вернуться со мной, дать шанс клубной жизни.
Он достал черный кожаный жилет, намного меньше по размеру, чем его, и показал мне. На спине были две нашивки со словами: «Собственность Хоса, МК «Риперы»».
Твою ж мать.
— Ты меня разыгрываешь? — недоумевала я.
Его лицо напряглось, глаза излучали холод.
— Детка, я никогда и никому этого не предлагал. Это не шутка.
— Что ж, не предлагай и мне, — прошипела я. — Я едва тебя знаю, но то, что я знаю, это то, что ты – свинья-женофоб, и ты и твой клуб можете идти на х*р.
— Не оскорбляй клуб, Мари.
Что-то в его тоне остановило меня в середине моей напыщенной речи. Все черты моего милого Хоса исчезли, и теперь передо мной в полном ступоре стоял наводящий ужас байкер. Мой гнев исчез, сменившись на ужасное предчувствие беды. Я и забыла, каким пугающим он мог быть.
— Давай на этом закончим, — произнесла я после паузы. — В том, чем мы здесь занимаемся, нет ничего хорошего. Давай просто закончим разговор и оставим все как есть, пока ситуация не ухудшилась.
