― Ты рассказал ей? — поинтересовалась простодушно Натали.
― Кому? Что?
― Ты говорил с Лили о ее матери? — вспылила сестра.
― С чего ты взяла?
― О боже! — вздохнула Натали. — Ты считаешь меня совсем дурой? Ты избегаешь Лили, и она тебя тоже. Вы не смотрите друг на друга, ведете себя так, будто незнакомы. Так ты ей сказал, братишка?
― Да, и очень сожалею об этом, — признался он нехотя.
― А я нет, — ответила Натали. — Думаю, она должна была узнать правду. Я хотела поговорить с тобой еще на вечере, но ты куда-то пропал. Сначала я подумала, что ты с Пенни, но потом поняла, что с Лили.
Ты далее не догадываешься, Натали, как легко ты могла найти меня… и Лили.
— Я не обсуждаю дела в присутствии посторонних, поэтому мы ушли с вечера, — как бы оправдываясь, сказал он.
― Как она восприняла новость?
Он закатил глаза — хорошенький будет социальный работник.
― А ты как думаешь?
― Не очень хорошо, она подавлена и угнетена. Папа знает?
― Что я говорил с ней? Нет.
― Ну, если ты не хочешь, чтобы он догадался, последи за собой. И поговори с Лили, она опечалена, а когда видит тебя, то кажется, готова упасть в обморок.
Он редко слушал свою девятнадцатилетнюю сестру, но сейчас она говорила разумные вещи. Себастьян вышел на крыльцо, где сидели Лили, Хьюго и Синти. Кэти весело гонялась за птицами.
— Хочу прогуляться, пойдешь со мной, Лили? Я покажу тебе окрестности.
Она готова была отказаться, но он опередил ее и взял за руку.
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Надеюсь, это действительно важно.
Они пошли по тропинке.
― Ты унизил меня, Себастьян, — тихо проговорила она.
― Лили, пожалуйста. — Он закрыл ей рот рукой.
― Не прикасайся ко мне! — Она оттолкнула его.
― Ладно, не буду прикасаться. Ты выслушаешь меня?
― У меня есть выбор?
В глазах у нее стояли слезы, голос дрожал.
― Лили, — начал он нежно, — я знаю, тебе пришлось нелегко в последние недели. Наверно, было бы лучше, если бы я тебе ничего не рассказывал.
― Почему? Потому что ты нарушил обещание, данное Хьюго?
Он кивнул.
― Я всегда слушался его, уважал его суждения, ценил его мудрость. Он и сейчас оказался прав, с самого начала он твердил мне, что тебе не надо знать о прошлом Женевьевы.
― Я смирилась с этим, — равнодушно ответила Лили. — Она не была безупречной, никто не совершенен, но, каково бы ни было ее прошлое, она была моей матерью. Мне повезло с родителями.
― Тогда почему ты так несчастна? Я нашел, кстати, твою сережку на диване, как-нибудь принесу тебе ее. Надеюсь, это улучшит твое настроение.
Она уставилась на него.
— Ты считаешь, что я расстроена из-за сережки?
Он покраснел, никогда еще ему не было так неловко.
― Нет, конечно. Из-за того, что мы… провели вместе ночь.
― Слава богу, ты это осознаешь! — фыркнула она. — Мы были пьяны и потому решили потрахаться! Ведь ты так считаешь? Ты занимался любовью с женщиной, которую не любишь, которую презираешь. Одна ночь — и все?
― Прекрати, Лили, не хочу это слушать.
― Тебе неловко. Но это же правда.
― Это ложь.
― Разве? — По ее лицу потекли слезы. — Тогда скажи мне правду. Я чувствую себя дешевкой, шлюхой. Ты не был моим первым возлюбленным, но ты первый мужчина, который обращался со мной как с проституткой.
― Замолчи! — Он резко схватил ее за плечи. — Прекрати говорить так.
― Но это же правда! — Она расплакалась.
В ее глазах было столько боли, столько страдания! Он взял ее за руки.
— Знаешь, — прошептал он, целуя ее в волосы, — я бы хотел быть твоим первым возлюбленным, научить тебя всему. Хотел бы, чтобы ты со мной впервые узнала, на что похожа страсть. Возможно, при других обстоятельствах…
Он замолчал.
— Мы бы полюбили друг друга? — пробормотала она. — Нет, Себастьян, любовь нельзя рассчитать, она приходит сама.
Любовь — это не страсть, разрушающая все на своем пути, это что-то совсем другое. Любил ли он когда-нибудь?
Он крепко обнял Лили, смахнул слезинку с ее лица, поцеловал в губы.
― Пожалуйста, отпусти меня, Себастьян, — прошептала она, — я ненавижу, когда меня жалеют.
― Это не жалость. — Он не знал, что это за чувство. — Я хочу тебя, Лили, и ты меня тоже.
Она отвернулась.
— Лили…
― Оставь меня, — проговорила она. — Я не в суде, и не устраивай мне перекрестных допросов.
― Ответь, — просил он. — Если это не так, тогда уходи.
― Я… хочу тебя, — беспомощно произнесла она, — и ненавижу себя за это.
— Пойдем к озеру. — Он взял ее за руку.
Она колебалась.
— Пожалуйста, — повторил Себастьян, — пойдем со мной.
И она пошла.
Она брела как в тумане, не разбирая дороги.
— Моя колдунья, — произнес Себастьян ласково, внимательно взглянув на девушку, — тебе нечего бояться, ты со мной. Ты ведь доверяешь мне?
— Да, — тихо ответила Лили.
― Я не подведу тебя.
― Я знаю.
Вода в озере была как жидкое серебро. Тишина, только вдалеке слышен крик гагары. Себастьян направил лодку в сторону острова в миле от берега.
― Мы часто плавали сюда, когда были детьми. — Он привязал лодку к ближайшему дереву.
― А когда стали взрослыми?
Вопрос был невинный, но он уловил подтекст.
— Я никогда не приводил сюда женщину, Лили, ты — первая.
Он взял ее за руку, и они вышли на мягкий песок. На Лили были шорты и топик из хлопка, ее золотистая кожа казалась темной и бархатистой, волосы падали на плечи, словно черный шелк.
Себастьян залюбовался ее стройной фигурой. И как он не заметил такой красоты в первую встречу?
Лили прошла немного и остановилась, пристально взглянув на него. В ночной тишине ее голос прозвучал отчетливо и звонко.
— Не думаю, что буду последней.
Он пожал плечами.
― Не знаю. Каждый раз я твержу себе, мне не стоит с тобой связываться, и каждый раз, увидев тебя, не могу совладать с эмоциями.
― Представляю себе, — усмехнулась она.
― Я говорю не о физическом влечении.
― А о чем же?
― Ты хочешь, чтобы я назвал это любовью? Но мы слишком мало знакомы. — Он вздохнул. — Меньше двух месяцев. Не стоит вмешиваться в естественный ход событий, пусть все идет, как идет.
― То есть заниматься любовью, а перед остальными притворяться, что мы всего лишь хорошие друзья?
― Разве так уж плохо быть хорошими друзьями?
― Но мы не друзья.
Луна выплыла из-за холмов и осветила стройную фигурку Лили. Девушка казалась особенно одинокой и беззащитной.
