Венецианская выставка не тешила ее тщеславие, просто была поводом для перемены жизни...
Но Алена определенно чего-то ждала от этой поездки.
Григорий резким, движением набросил ей на плечи куртку. Алена вздрогнула от неожиданности.
Он так незаметно подкрался, хотя обычно его тяжелую поступь слышно было за версту.
— Мечтаешь? — с усмешкой спросил он.
— Я тебя разочарую, — возразила Алена. — Считаю в уме свои финансы.
— В такую ночь — такая проза? — не поверил он.
— Ты полагал, что я думаю о тебе?
— А почему бы нет? Или уже о другом? — В его тоне ей послышалось напряжение.
— Ты хочешь контролировать мои мысли? — вскинула свои темные брови Алена. — Я все-таки не твоя собственность.
Он повернул ее к себе.
— Уверен, что тебе хочется ею быть.
— Вот как? Ты так самоуверен?
— А разве нет? Это главное потаенное желание любой женщины, — заявил он.
— И когда ты успел узнать столько желаний? У Петлюры? — вырвалось у Алены.
— Ты ревнуешь, — констатировал Григорий и остался этим доволен.
Алена дернула плечом, пытаясь сбросить его руку.
— С чего ты взял? Ты свободен, и я тоже...
— Не злись, — примирительно попросил он.
Алена только устало вздохнула:
— Да мне просто безразлично... И вообще... надоело все...
— И я в том числе?
— Не знаю...
У него на переносице пролегла жесткая складка.
— Все понятно, — процедил Григорий. — Головокружение от успехов. Трепетная девушка мечтает встретить в Венеции заморского принца. Мы, грешные и грубые, ее больше не занимаем...
— Думай что хочешь.
Он шагнул назад. Он впился в Алену взглядом.
— Я тебя наизусть знаю, — с издевкой произнес он. — Ты моногамна по натуре. Так что не пытайся...
— Что?
— Ты поняла. Все равно соскучишься и вернешься. Ты не сможешь без меня.
— Мне там некогда будет скучать, — «успокоила» Алена.
С ума сойти! Григорий позволил себе такой длинный диалог! Да он за год не сказал ей столько слов...
Может быть, раньше Алена была бы счастлива узнать, что он к ней неравнодушен... Но слишком долго их телесная связь не переходила в духовную...
Да и сейчас он ничего не говорит напрямую. По сути, просто заявляет на нее свои права.
Она аккуратно обогнула его и бросила на ходу:
— Спокойной ночи.
Затаив дыхание, Алена смотрела вниз, туда, где под крылом авиалайнера раскинулись среди морской глади сто семнадцать островов.
Еще немного, и шасси коснется бетонной полосы в аэропорту острова Лидо...
Когда-то ее прапрапрадед посвятил этому городу восторженные строки:
Кругом волшебные картины
И баснословный мир чудес:
Из лона зеркальной пучины,
Под синей крышею небес,
Встают изящные громады,
Искусства смелые труды;
И поражает мысль и взгляды
Сей мир, возникший из воды.
В объеме чудной панорамы
Земли не видно: все вода.
Плавучие дворцы и храмы,
Как бы на якоре суда,
Как будто ждут, чтоб ветр попутный
Расшевелил их паруса!
Глядит задумчиво и смутно
Дворцов маститая краса!
Алена шевельнула губами и оглянулась, боясь, что принялась декламировать вслух.
Почему-то казалось, что ее знаменитый предок тоже рассматривал Венецию сверху, с борта самолета, иначе как он объял, вобрал в себя эту сказочную панораму?
Глупости... в то время не было самолетов. Вяземский должен был долго добираться в запряженном лошадьми экипаже или плыть на парусном корабле под скрипом мачт, хорошо, если при попутном ветре...
Это она, несколько часов назад попрощавшись с дождливой Москвой, как по мановению волшебной палочки, теперь во все глаза смотрит на бескрайний морской простор...
Алена глянула на часы. В Москве как раз полдень...
Ее друзья сейчас еще только продирают заспанные глаза...
Она оставила гостей на даче, а ключ положила на стол рядом с запиской, чтоб заперли дверь и спрятали его под крыльцом.
Она практически не спала ночью, просто лежала с открытыми глазами, а на рассвете тихо поднялась, взяла уложенную сумку с вещами и пошла к первой электричке.
Никто не слышал, как она ушла. Ее ухажеры сладко дрыхли наверху...
Интересно, приехал ли на машине обещанный Григорием приятель?
Впрочем, нет, ее это уже не интересует...
Ее завораживал этот необычный город, словно россыпью брызг возникший из морской пучины.
И все еще не верилось, что это не фотография, не картина... Она видит это наяву...
Теперь казалось, что двух недель окажется мало, чтобы насладиться Венецией в полной мере... Надо обязательно использовать каждую свободную минуту... Господи! Здесь ведь столько красивейших мест, которые так и просятся на холст...
Однако в первый день, к Алениному глубокому сожалению, ей так и не удалось никуда выбраться.
Кучу хлопот доставило устройство в гостиницу, которую организаторы выставки умудрились заказать на фамилию Вяземская. Алене пришлось долго доказывать, что Вяземская и Петрова суть одно и то же. И, как назло, она забыла, как будет по-английски «псевдоним». Хорошо, что на помощь пришла встретившая ее в аэропорту переводчица.
Это была неимоверно худая высокая дама с резкими чертами лица и хрипловатым голосом. В ее устах певучий темпераментный итальянский казался каркающим.
— Маргарита Юрьевна, — сверху вниз кивнул&.она Алене и милостиво добавила: — Можно просто Марго.
Энергия у Марго била через край.
Едва они осмотрели довольно спартанский номер отеля, приготовленный для Алены, как Марго решительно потащила ее в какую-то контору оформлять получение груза.
После заполнения длинного перечня бумаг они помчались на грузовую таможню, оттуда на склад... И только к вечеру Алена наконец-то, попала в знаменитый Дворец кино, в просторном фойе которого остальные участники уже развешивали свои экспонаты.
Марго что-то тараторила ей о спонсоре-организаторе, который тоже будет принимать участие в выставке, а Алена удивленно оглядывалась по сторонам.
Конечно, Дворец кино знаменитое, фешенебельное место, но... разве нельзя было провести мероприятие в картинной галерее?
Хотя... надо отдать должное высоким окнам, через которые лучи солнца освещали весь холл... При таком освещении краски заиграют ярко и радостно...
Алене Вяземской отвели небольшой скромный уголок. Предназначенное для ее работ место было отгорожено тонким шнурком, а посередине пустого пространства сиротливо висела табличка с английским текстом: «Вяземская. Россия».
