– Чепуха!
– Нет, я точно знаю, что он ее страстно любил. Он однажды сам мне сказал. Я думаю, он все еще ее любит.
– Ну, это уж слишком, Эмили. Они же разведены уже бог знает сколько лет!
– Все равно, вполне может быть, что в эмоциональном отношении он так и не освободился от своей зависимости от нее. – Эмили склонила свою светлую головку на плечо и сморщила носик. – Безответная любовь и все такое. Ну, бабушка, не смотри на меня так скептически. Неужели ты не веришь, что такое возможно?
– Возможно. Но вряд ли разумно. Я абсолютно уверена, что у твоего отца достаточно здравого смысла, чтобы не вздыхать по Элизабет. Он давным-давно ее раскусил.
– Хотела бы надеяться, что ты права. Я уверена, что любить кого-то, кому ты безразличен, – это очень грустно, не говоря уж о том, что больно. В конечном счете, очень неразумно, как ты сама только что сказала. – На мгновение лицо Эмили приняло отсутствующее выражение, огромные зеленые глаза затуманились, и она сказала едва слышно: – Если бы только Сара поняла это…
Хотя она сказала это совсем тихо, Эмма услышала ее. Она со стуком поставила чашку на блюдце и, нахмурившись, в изумлении воззрилась на Эмили:
– Наша Сара? Она любит кого-то, кто не любит ее?
– О, черт! Бабушка, мне не следовало упоминать о Саре. Это вообще не мое дело, – бормотала Эмили, краснея и досадуя на себя. – Пожалуйста, не говори ей ничего, ладно? Ей будет очень неприятно.
– Не волнуйся, не скажу. Разве я когда-нибудь это делала? Так в кого же она влюблена? Ты же на это намекала? Не виляй!
Эмили колебалась. Ей вдруг очень захотелось вывернуться, придумать что-нибудь. Но она никогда в жизни не врала бабушке. Но, может быть, сейчас как раз тот случай, когда лучше «солгать во спасение»?
– В кого? – настаивала Эмма.
После минутного замешательства Эмили глубоко вздохнула и, чувствуя, что она в западне, еле слышно прошептала:
– В Шейна.
– Черт меня побери! – Эмма откинулась на спинку стула и по-прежнему испытующе смотрела на внучку. – Ну и ну… – сказала она, медленно расплываясь в улыбке.
Эмили подскочила на стуле, глаза ее загорелись и широко раскрылись, и она воскликнула:
– Бабушка, пожалуйста, не смотри так! Пожалуйста, не надо!
– А как я смотрю?
– Обрадованно. И заговорщически. Я знаю, что вы с дядей Блэки уже давно мечтали, что в один прекрасный день одна из нас или кто-то из дочерей семьи Харт выйдет замуж за Шейна О'Нила и соединит наши две семьи. Но он не проявляет интереса ни к одной из нас, кроме… – Эмили резко оборвала себя, проглотив конец предложения. Она пожалела, что не может проглотить и свой язык. На этот раз она действительно зашла слишком далеко. Она порывисто встала и подошла к резному буфету красного дерева и наклонилась над серебряной вазой с фруктами. – Пожалуй, я возьму банан, – сказала она, притворяясь беззаботной, как будто ничего не произошло. – А тебе дать, бабуля?
– Нет, спасибо, я не хочу. – Эмма откинула голову и, глядя на стоявшую к ней спиной Эмили, спросила: – Так кроме кого, Эмили?
– Никого, бабушка. – Эмили лихорадочно перебирала в уме, как бы получше выпутаться из неловкого положения, не возбудив еще больше подозрений бабушки. Она неторопливо вернулась к столу, плюхнулась на стул, взяла десертные нож и вилку и, наклонившись над тарелкой, сосредоточенно принялась за банан.
Эмма глядела на нее, понимая, что Эмили избегает ее взгляда и избегает ответа.
– Эмили, я же знаю, что ты чуть не сказала мне, к кому же Шейн питает интерес. Если кто-то знает об этом, так только ты. – Она коротко рассмеялась, стараясь не показать, как важен для нее этот разговор. – Ты всегда была для меня источником информации обо всех членах семьи. Да и не только о них, если уж на то пошло. Так что давай, заканчивай, что не договорила.
Эмили, все еще поглощенная тем, что снимала кожуру с банана, наконец подняла голову.
– Я не собиралась открывать никаких тайн – честное слово. Шейн и не посвящает меня в свои тайны, я понятия не имею о его любовных делах. А не договорила я потому, что собиралась сказать, что он не проявляет интереса ни к одной из нас, кроме как к девушке на одну ночь.
– Эмили, что за вздор ты несешь!
– Извини. – Эмили опустила глаза, а потом снова подняла их на Эмму, скромно глядя сквозь длинные полуопущенные ресницы. – Я тебя шокирую, да?
– В моем возрасте меня не так-то легко шокировать, девочка, – колко ответила Эмма. – Но твоя фраза о Шейне меня довольно сильно удивляет. Она не очень-то доброжелательна. Точнее, весьма недоброжелательна. – Вдруг какая-то мысль пришла Эмме в голову, и она испытующе посмотрела на внучку: – Он когда-нибудь делал такие предложения…
– Нет-нет… конечно, нет, – поспешно перебила Эмили, не давая Эмме закончить фразу. Потом она попыталась слегка переиначить свое первоначальное утверждение: – Мне просто кажется, что для него это так, – бормотала она, ненавидя себя за то, что возводит напраслину на Шейна, самого милого и славного человека в мире. – Я не хотела сказать о нем ничего плохого, бабушка. Честное слово, не хотела. К тому же разве можно винить его за то, что он немного ловелас, если женщины сами так и вешаются ему на шею? Он же не виноват.
– Конечно, нет, – признала Эмма. – Но, возвращаясь к Саре, я надеюсь, что эта ее безответная любовь к нему скоро пройдет. Невыносимо думать, что она несчастлива. Она в самом деле чувствует себя несчастной?
– Не знаю, бабуля, – ответила Эмили, не погрешив против правды. – Мы с ней говорили о Шейне только один раз, уже давно. Я думаю, она потом пожалела, что вообще заговорила со мной о нем. Но я по своим наблюдениям знаю, что она по-прежнему от него без ума. При каждом упоминании о нем она заливается краской. А в его присутствии она страшно смущается и вообще сама не своя. – Эмили встретилась взглядом с Эммой и, глядя ей в глаза прямо и открыто, добавила: – Она никогда никому ничего не скажет о своих чувствах. Сара по характеру очень скрытная и никогда ни с кем не делится.
Это последнее замечание снова заставило Эмму удивиться, но она решила пока не уточнять, что именно Эмили имеет в виду. Видя, что та огорчена, она поспешила успокоить ее:
– Тебе нечего опасаться из-за того, что ты рассказала мне. Не бойся, я не собираюсь говорить с Сарой о Шейне. Я ни за что не хочу ставить ее в неловкое положение. Она придет в себя, и все встанет на свои места – а может быть, уже и встало. – Взгляд Эммы остановился на вазе с весенними гиацинтами в центре стола. Она ненадолго задумалась обо всем, что узнала. А когда подняла голову, сказала Эмили с ласковой улыбкой: – Не хочу, чтобы ты подумала, что я сомневаюсь в твоей наблюдательности и твоих оценках, но иногда ты склонна давать волю своему богатому воображению. Может быть, ты ошибаешься относительно Сары. Вполне возможно, что она уже и думать забыла о Шейне, раз он совсем не проявляет к ней интереса. Видишь ли, она твердо стоит ногами на земле и трезво смотрит на мир.
