Джада прижала малыша к груди и вместе с детьми поднялась по ступенькам. Клинтон, сидя за кухонным столом, встретил жену таким взглядом, что Джада сразу поняла – скандала не миновать. Оттянуть бы, насколько возможно… Она решила игнорировать откровенное недовольство Клинтона. Ей не привыкать, в конце концов; уж сколько лет не обращает внимания на его фортели, а сейчас сам бог велел.
– Кевон, Шавонна! Э-эй, ребята, поглядите-ка, кто к нам пришел! – крикнула Джада.
Шавонна в последнее время Дженну не слишком жаловала – девчонки, в общем, дружили, но и цапались частенько, – зато Кевон души не чаял во Фрэнки.
Кевон не заставил себя долго ждать. Влетев на кухню, он застыл как вкопанный, круглыми глазами следя, как Джада опускает Фрэнки на пол.
– Что это с ним? – испуганно шепнул он. Раздражение Клинтона, почти материальное, волнами наплывало на Джаду. Чертов фарисей! Сам ведь якшался со всяким чернокожим сбродом, а теперь строит из себя святого!
– Фрэнки плохо спал, – объяснила она сыну. – Помнишь, какую ужасную ночь ты однажды провел у Билли? – Кевон мрачно кивнул. Не так-то легко приходится единственному афроамериканцу в классе. – Так вот. Фрэнки этой ночью было гораздо, гораздо хуже. Но сейчас уже все в порядке. Он с нами.
Кевон, умница, сразу протянул ручонку приятелю:
– Пойдем играть, Фрэнки! Не бойся. Билли дурак, его все ненавидят.
Сынуля решил, что его друг тоже провел ночь у ненавистного Билли. Ну и ладно. Какой смысл вдаваться в объяснения, если Фрэнки, хвала господу, сжал ладошку Кевона и побрел вслед за ним из кухни.
Джада обернулась к Дженне.
– Мама скоро придет? – чуть слышно спросила девочка.
– Она ужинает с вашим папой. Ему захотелось пиццы. Мы себе тоже устроим пир, только попозже. Шавонна! – вновь позвала Джада дочь.
Та вошла на кухню с Шерили на руках и небрежно кивнула матери:
– Приветик, ты уже дома? – Затем перевела взгляд на Дженну и заявила важно: – Сейчас я не могу с тобой играть. Присматриваю за сестричкой.
– А Дженна тебе поможет. – Джада готова была удушить собственную дочь. От горшка два вершка – и туда же! С отца пример берет. – Только по лестнице с малышкой не поднимайтесь. Поиграйте с ней в гостиной.
Дженна нехотя шагнула вслед за Шавонной из кухни. Джада замыкала строй. «Будь с ней поласковее!– про себя умоляла она дочь. – Не обижай Дженну. Ей сейчас не до твоих шпилек».
Малышка звонко засмеялась и вдруг срыгнула прямо на плечо Шавонне.
– Ой, фу! – вырвалось у Дженны, истой дочери чистюли Мишель.
– Это еще что! – со знанием дела отозвалась Шавонна. – Вот вчера она перепачкала мой джемпер, я из-за этого даже в школу опоздала. Ужас!
Так, отлично. У девчонок дела на лад пошли; этой увлекательной темы им надолго хватит. Джада вздохнула с облегчением и закрыла за собой дверь. Из гостиной она вернулась на кухню, но на мужа даже не взглянула. Поскольку от пиццы Дженна отказалась, Джада вынула из морозилки два пакета картофеля фри, достала противень, сбрызнула маслом, высыпала замороженные картофельные ломтики и сунула в духовку. Потом налила в кастрюлю воды. Хорошо хоть приличные сосиски купила, из индейки, а не ту дешевую гадость, которой обычно питается вся семья. Джада обшарила холодильник в поисках какой-нибудь зелени к ужину, скорчила виноватую гримасу: пусто. Дети заслуживают лучшего, да и она тоже, если на то пошло, но сейчас, как говорится, не до жиру. Тысяча проблем сразу навалилась.
Одна из этих проблем не заставила себя ждать. Клинтон наконец поднялся из кресла, где сидел, развалившись, все это время, и шагнул к жене. С ужином решил помочь? Черта с два! Оторвав пальцы Джады от ручки холодильника, он хлопнул дверцей и придавил ее спиной, будто запечатал.
– И что это ты делаешь, хотел бы я знать? – прорычал он.
– Твою работу. Готовлю ужин. – «Кретин, тупица бездушная!» – добавила она про себя.
– Скажи лучше, какого черта ты притащила сюда этих детей?
Джада угрожающе сузила глаза:
– Этих детей, говоришь? Дженну с Фрэнки не узнал? Они всегда у нас, если только наши не у них.
– Теперь этим детям здесь не место!
– Да что ты говоришь? И почему же?
– Потому что я не желаю, чтобы они влияли на моих детей.
– Ах, на твоих – взвилась Джада. – Когда это они стали твоими, скажи на милость? Не были ведь ни вчера вечером, когда Шавонна писала сочинение, ни позавчера, когда у Кевона живот болел. По-твоему, Дженна способна повлиять на Шавонну, которая издевается над ней, как может? По-твоему, малыш Фрэнки способен вообще на кого-нибудь повлиять! – Она метнулась через кухню и принялась яростно швырять тарелки на стол.
– Ты что, и в самом деле ни черта не понимаешь? – рявкнул у нее за спиной Клинтон. – Это дети наркодельца – раз. Два: думаешь, копы не шпионят за ними, не следят, куда они…
– Полиция следит за Фрэнки? Вот уж работенка не бей лежачего! Держу пари, даже ты справился бы. Малыш-то весь на виду; по чужим постелям не кувыркается.
– Прикуси язык, говорю! Чернокожему из Уэстчестера нечего путаться с наркобароном!
– Наркобароном?! Черт бы тебя побрал, Клинтон! Я знаю, Фрэнка ты терпеть не можешь – просто исходишь завистью. Но сделай же над собой усилие и представь хоть на минутку – на минутку!!! – что Руссо невиновен. – Она швырнула на стол салфетки. – Всякий раз, когда на кого-нибудь из твоих дружков-шалопаев наезжает полиция, ты ночь напролет вопишь о провокации. А в этом случае, выходит, копы честны и справедливы? Наркотиков в доме Руссо не нашли, Клинтон, и мне кажется, что этот парень с отравой не связан. Взятки, возможно, и давал; контракты окольными путями выуживал – скорее всего. Но наркотики? Не верю.
Джада подошла поближе к мужу, чтобы не повышать голос: ей вовсе не хотелось, чтобы этот идиотский спор услышали дети.
– Ты знаешь Мишель, – продолжала она, отбросив предательские мысли, что рискует своим браком и семьей ради дружбы с белой женщиной. – И детей Руссо знаешь. Тебе отлично известно, как Фрэнк их всех любит. Так что будь любезен, Клинтон, остановись. Прояви сострадание, если на большее не способен. Представь, что такое случилось с тобой. Хотелось бы тебе, чтобы твои дети увидели твой дом после разгула полицейских вандалов? Мишель сейчас там убирает, наверняка обливаясь слезами, и я пойду помогать, как только накормлю детей.
– Никуда ты не пойдешь! – заявил Клинтон, схватив жену за руку, но Джада резко выдернула руку.
– А о правосудии ты когда-нибудь слышал? О христианских заповедях? Не суди да не судим будешь, Клинтон! Для тебя-то самого храм божий – всего лишь место свидания с любовницей.
